Большая глубина. Лунная пыль (романы) - Артур Кларк

Никто не назовет это крупной победой. Обыкновенный, будничный труд, второстепенная схватка в непрекращающейся кампании. Азарт погони уже прошел, и Франклин спрашивал себя, скоро ли транспортник извлечет их из океана и доставит обратно на Гавайские острова. Как-никак у него сегодня выходной, и он обещал Питеру вместе поехать в Вайкики, чтобы поучить его плавать.

Хороший смотритель даже в минуты затишья следит за гидролокатором.

Каждые три минуты Франклин машинально включал каскад дальнего действия и нацеливал датчик на дно – просто так, чтобы знать обстановку. Он не сомневался, что его товарищи делают то же самое, томясь ожиданием.

На краю экрана появилось слабое эхо – след предмета, который находился на пределе дальности прибора: расстояние десять миль, глубина почти две мили. Франклин присмотрелся, потом недоуменно сдвинул брови.

Чтобы его было видно на таком расстоянии, это должно быть что-то очень крупное, не меньше кита. Но кит – в этой пучине?.. Правда, кашалотов встречали на глубине одной мили, однако даже эти непревзойденные ныряльщики так глубоко не забираются. Глубоководная акула? Возможно…

Как бы то ни было, не мешает взглянуть поближе.

Он переключил прибор на автоматическое сопровождение предмета и увеличил изображение, сколько позволял индикатор. Подробностей не различить, слишком далеко, но видно, что объект длинный, тонкий и довольно быстро движется. Он посмотрел еще, потом вызвал товарищей. Не относящиеся к делу разговоры во время операций не поощряются, но эта загадка заинтриговала его.

– Я «Сабскаут-два», – сказал он. – Есть крупный эхо-сигнал, азимут 185 градусов, дальность 9,7 мили, глубина 1,8 мили. Похоже на подводную лодку. Вам известно, кто-нибудь еще действует в этом районе?

– «Сабскаут-два», я «Сабскаут-одик», – послышался ответ. – Это за пределами радиуса действия моего прибора. Может быть, там лодка Комитета по исследованиям? Какие размеры дает индикатор?

– Около ста футов, чуть больше. Скорость выше десяти узлов.

– Я «Сабскаут-три». Здесь сейчас нет никаких исследовательских лодок. «Наутилус-4» на ремонте, «Кусто» работает в Атлантике. Наверно, тебе рыба попалась.

– Таких рыб не бывает. Разрешите сходить туда? По-моему, мы обязаны проверить.

– Разрешаю, – ответил «Сабскаут-один». – Мы справимся без тебя.

Держи связь с нами.

Франклин развернулся на юг и плавным поворотом ручки дал полный ход. Преследуемый объект успел уйти слишком глубоко для его разведчика, но ведь он еще может подняться. Даже если не поднимется: сократив дальность, можно получить более четкое изображение.

Через две мили он убедился, что погоня ничего не даст. Животное, несомненно, уловило вибрацию от двигателя или импульсы гидролокатора и быстро пошло вниз. Франклину удалось сократить расстояние до четырех миль, после чего эхо-сигнал затерялся в хаосе отражений от океанского дна. Напоследок он успел убедиться, что оно очень большое и относительно тонкое, но подробностей различить не смог.

– Ушло? – осведомился «Сабскаут-один». – Так я и думал.

– Значит, ты знаешь, что это было?

– Нет, и никто не знает. И вот тебе мой совет; не рассказывай об этом репортерам, не то сам не рад будешь.

Франклин ошеломленно поглядел на маленький динамик, который только что произнес эти олова. Выходит, никто его не разыгрывал… Он перебирал в памяти рассказы, которые слышал в баре на Героне – да всюду, где собирались в свободное время смотрители. Тогда он смеялся, но теперь понимает: они говорили правду.

Это робкое эхо, ускользнувшее от гидролокатора… Великий Морской Змей.

Индра – она по-прежнему работала на полставке в Гавайском Аквариуме, когда позволяли домашние дела, – выслушала его рассказ куда спокойнее, чем он ожидал. А когда она заговорила, то и вовсе обескуражила его.

– Постой, о какой именно морской змее идет речь? Нам известно по меньшей мере три различных вида.

– Первый раз слышу.

– Во-первых, гигантский угорь, его видели три или четыре раза, но точно опознать не смогли. А личинок ловили еще в сороковых годах прошлого столетия. Этот угорь достигает шестидесяти футов в длину – чем не Великий Змей! Но особенно великолепна ремень-рыба Regalecus glesne.

Ее рыло напоминает лошадиную морду, сверху на голове – ярко-красный султан, вроде головного убора индейцев. Тело змееподобное, длиной до семидесяти футов. Сам посуди, можно ли нас удивить, когда мы знаем, на какие чудеса способно море?

– Погоди-ка, а третий вид?

– Он совсем не опознан и не описан. Мы называем его просто «Икс», потому что люди все еще не принимают разговоров о морских змеях. Точно известно одно: это животное, несомненно, существует, оно чрезвычайно скрытно и обитает на большой глубине. Когда-нибудь мы его поймаем, скорее всего по чистой случайности.

Весь этот вечер Франклин был задумчив. Его преследовала мысль, что, несмотря на все приборы, которые прощупывают море, и непрерывное исследование глубин человеком с подводных лодок, океан все еще хранит – и веками будет хранить – много секретов. Он чувствовал: даже если ему больше не суждено увидеть это существо, его всю жизнь будет преследовать воспоминание о далеком, дразнящем эхе, которое так стремительно ушло в свою обитель в морской бездне.

ГЛАВА 13

Почему-то многие считают, что жизнь смотрителя-это сплошная романтика. Франклин никогда не был в плену таких заблуждений, поэтому его не удивило и не разочаровало, что столько времени уходит на долгое, однообразное патрулирование морских далей. Ему это даже нравилось. В походе у него было время для раздумий, но некогда было грустить. Именно в эти часы, когда Франклин вплотную соприкасался с живым сердцем океана, прошли его последние страхи и окончательно исцелились душевные раны.

Жизнь смотрителя определялась ежегодными миграциями китов, но пути и сроки миграций постоянно менялись, по мере того как все новые участки моря огораживали и превращали в возделываемую ниву. Глядишь, летом смотритель ходит под полярными льдами, а всю зиму курсирует взад и вперед через экватор. Иногда он базируется на береговых станциях, иногда базы плавучие – «Полосатик», «Гринда» или «Кашалот». Один сезон он работает с усатыми китами, которые извлекают пищу из моря, плывя с открытой пастью сквозь густой планктонный суп. А другой сезон сводит его с их свирепыми родственниками, зубатыми китами, во главе с кашалотом.

Зубатые киты – не кроткие вегетарианцы; в черной бездне, куда не проникает ни один луч солнца, они выслеживают морских чудовищ и вступают с ними в бой.