Чтица Слов - Татьяна Зингер

— Назовитесь хоть, — внезапно опомнился он, мысленно обозвав себя придурком. Столько лет обучал детей, знакомился с ними на собраниях первокурсников, а здесь позабыл о самом главном. Сам-то представился, но, встретившись с кислыми мордами собравшихся, замешкался.

— Я Арно, — представился худощавый доброжелательно. — А это Локк, он у нас вспыльчивый, но не вредный, — ткнул пальцем в коротышку как в старого товарища, а тот лишь отмахнулся.

— Рей, — лысый мужчина с бородкой не сказал, но выплюнул свое имя.

Оставшиеся двое не торопились представиться. Пришлось поторопить их.

— Ну же. — Иттан изогнул бровь, выжидая.

— Называй меня Каем! — громко ответил мужчина со шрамом.

Четвертый молчал. Его лицо не выражало ни единой эмоции. Пустое незапоминающееся лицо.

— Представьтесь! — Уже не миролюбивая просьба. В голосе Иттана зазвенел металл.

Тут-то из дверей казармы и выбежала Тая. Сначала её приняли отрешено — мало ли зачем приперлась баба, — но когда поняли, что она и есть тот самый недостающий член отряда — четыре разъяренных рыка разнеслось по воздуху. Приличными в негодовании поисковиков были только предлоги. Но Тая не стушевалась, отвесила шутливый поклон:

— Приятно познакомиться, господа.

— Уж не та ли это шлюха, что угробила нашего Карта? — присмотрелся Кай, и белесый шрам на его глазу задрожал как при нервном тике.

Тая улыбнулась лучисто и радостно:

— Та самая. Тая.

Но за улыбкой её скрывалась ершистость. Дикое желание казаться значимее, чем она есть на самом деле. Доказать всем и каждому, что она не безымянная дворняжка, но разумное существо. Что у неё есть имя. Что она способна убивать.

Да только этой пятерке, как и мужчинам всего мира, безразличны имена и возможности. В их понимании единственная женская обязанность — ублажать их, выполнять малейший каприз и никогда, ни при каких обстоятельствах не иметь своего мнения.

Ибо думающая женщина опаснее любого врага. Бородатый Рей кинулся бы на Таю, но молчун преградил ему путь. Без единого слова покачал головой, а коротышка почему-то подчинился. Вжал голову в плечи и, выругавшись, встал на прежнее место.

Иттан поблагодарил внезапного помощника кивком. Тот ничем не ответил. Что ж, не хочет называться — пусть молчит. Лучше молчаливый союзник, чем болтливый враг.

— Заткнитесь и слушайте. Она — с нами. Нет, её нельзя трогать, её нельзя выгнать, её нельзя изнасиловать на привале. Иначе, — Иттан запнулся, потому как не любил и не умел угрожать; но заминка сошла за нагнетающую паузу, — я вздерну вас на первом же дереве. Любого. — На истеричный смешок присмиревшего коротышки он ответил бесстрастно: — Не забывайте, я — маг.

В довершении было бы неплохо поднять небольшой ураган или пустить огненную волну как в легендах о величайших колдунах, но чем наградили боги, тем и приходилось пользоваться. То есть ничем. Иттан хрустнул пальцами и окинул долгим, сумрачным взглядом свой отряд. Нет, они не боялись. Но он и не пугал. Ставил в известность. Предупреждал. Обрисовывал перспективы. Но не пугал.

А Тая посмотрела на него со смесью уважения и признательности. Наивная дурочка, поверившая в героя-спасителя, который защитит её от всех невзгод. Зря. Если она не перестанет вести себя так вызывающе, ей не пережить первого похода.

— Готовьтесь. — Иттан глянул на затянутое тучами небо. Быть грозе, яростной и ненастной. — Через час мы отходим.

— Я всегда готов, — юнец любовно погладил рукоять кинжала, что торчала из кожаных ножен.

Остальные промолчали. Иттан ушел с плаца первым, и за ним поспешила Тая.

— Скажи, чем мне помочь тебе? — Горячий шепот её сбивался.

— Первое: соответствуй статусу невинной дурнушки. — Иттан пригладил мокрые от дождя волосы. — Второе: больше не вздумай опаздывать. Третье: очень прошу тебя, помалкивай. И четвертое: не подведи меня.

— Так точно! — отчеканила Тая. — Я тебе пригожусь, клянусь.

Ага, кто бы сомневался. Пригодится.

… Завеса позвала, едва отряд переступил черту леса, и деревья протянули когтистые ветви-лапы, силясь дотянуться до спин, голов, плеч. Поисковики двигались сообща, сбившись в кучку. За спиной Локка висел топор, доходящий коротышке до пояса. Мальчишка Арно под нос напевал колыбельную, и пальцы его не сходили с рукояти кинжала. Кинжалами был вооружен и Рей, чей полный ненависти взгляд лопатками ловил Иттан, идущий вперед. Кай предпочел короткий меч из гарнизонных запасов. Молчун же не был вооружен вовсе. За всю дорогу от ворот гарнизона он — по уже сложившейся традиции — не приговорил ни слова.

Тая тянула шею, прислушивалась. Но ни она, ни остальные не слышали просьб завесы. Не словами, но потоками истинной силы, чистой вибрацией она молила навестить её. Умоляла Иттана откликнуться. Вплетала свою энергию в его резерв. Тянула за собой.

— Правее, — подсказал Арно, уже сталкивающийся с завесой. В составе поискового отряда он ходил тринадцатый раз, отчего чувствовал себя едва ли не вожаком.

— Нет, — сказал Иттан.

Завеса просила взять левее у поваленного дуба, который давно порос шубой из мха. Спуститься на дно оврага и идти по нему, не сворачивая никуда.

— Она вас заманивает, — вздохнул Арно. — Нашего прошлого мага вот тоже заманила, и тот сгинул. Тела мы его не нашли, но, думаю, твари или сожрали его, или растерзали на части. Будьте осторожнее. Пойдемте правее, и выйдем прямиком к завесе.

Говорил он быстро, глотая окончания слов, двигался шустро, но неловко. Чувствовалась в этом пареньке молодость и неопытность. А ещё он крутился возле Таи, чем невероятно раздражал Иттана. То ручку подаст, то предупредит о выступающем корне — словно они не в боевом походе, а на прогулке. К слову, Тая знаков то ли не понимала, то ли не принимала. Её полностью увлекла дорога. Она дотрагивалась до стволов, словно оставляя на них свой запах. Припадала к земле, рассматривая кочки, выискивала следы.

Тая походила на мышку, рыскающую в поисках добычи. На маленькую, темненькую норушку, что смешно водила носиком, когда чуяла аромат сыра.

— Как скажешь, — согласился Иттан, жестом руки предлагая Арно вести поисковиков за собой. Тот загордился до невозможности. Надув щеки, он сказал:

— Господа, пойдемте же.

Господа не среагировали, видимо, привычные к его мальчишеству. А вот Тая негромко цокнула, явно неодобрительно. И вдруг, делая шаг, замерла на одной ноге. Упала на четвереньки и надолго замерла.

— Здесь кто-то живет, — сказала она, очерчивая пальцем низенький кустик с набухшими черно-синими ягодами. — Я имею в виду, человек.