Избранные письма - Святитель Игнатий Брянчанинов

103 (195, 30). К ней же: о развлечении

Море, взволнованное ветрами, и после того, как ветры утихнут, в течении значительного времени продолжает волноваться. Так и ум, подвергшийся влиянию развлечения, продолжает чувствовать это влияние и по удалении от развлечения в течении значительного времени. Надобно переносить такое положение благодушно и стараться отвлекать ум от развлечения в памятование смерти и суда Божия.

Милосердый Господь да осенит Своею милостью подвиг Ваш!

104 (196, 31). К ней же: о служении Церкви

Вы хорошо сделали, отказавшись (от игуменства) на первый раз по сознанию немощи и недостоинства. Далее что Бог даст. Святой Симеон Новый Богослов сказал, что всякое служение в недре Церкви, когда оно проходится с целью угождения Богу, преблаженно. Поступите по воле Божией, умолив Бога, чтобы Он даровал Вам поступить благоугодно Ему.

105 (197, 32). К ней же: временное наказание избавляет от вечного

Состояние моего здоровья похоже на Ваше: даже на Святую Пасху не мог выйти в Церковь. Надо благодарить Бога за посланное наказание во время земной жизни: оно подает надежду избавления от казней в вечности, составляющих необходимое последствие греховности.

106 (198, 33). К некоторому настоятелю: о милосердии

По прибытии моем в обитель святителя Христова Николая, некоторое время останавливался и писать к Вам. Я ожидал, чтоб развлечение, которое в таком обилии стяжала душа моя во время продолжительного путешествия, мало-помалу утихло, будучи постепенно ослабляемо уединением. Нет! Не сбылись мои надежды! Продолжаю развлекаться, теряю драгоценное, невозвратимое, улетающее время, между тем, как желал бы посвятить его всецело покаянию. Должен был погостить, и долго погостить, в Костроме, должен побывать в Ярославле, должен позаботиться о устройстве своих келий: все это развлекает, вводит в душу попечение о земле, отводит от попечения существенно-необходимого, попечения о Небе. А всякое попечение о Небе, если оно не одушевлено покаянием – мертво, неистинно. «Беззаконие мое аз возвещу и попекуся о гресе моем», – воспевал Богодухновенный Давид.

Из-за того, что не могу отторгнуться от неотвязчивого, прилипшего ко мне развлечения, несправедливо же лишать Вас письма моего, на которое Вы имеете все права, как на дань, как на долг, возложенные Вами на мое сердце, оказав мне так много любви и доверенности. Вы и прекрасное словесное стадо Ваше часто являетесь очам души моей, являетесь так утешительно, так близко. Дух сокращает расстояние вещественное!.. Смотрю на Вас, – и говорю с сердечной любовью: «Господи, спаси их! Господи, благослови их! Господи, управь пути их к истинному благоугождению Тебе!»

При личном свидании нашем, Вы мне сказали, что многие упрекают Вас за милосердие Ваше к ближним, находят его излишним, чрезмерным. Вы желали слышать мое мнение об этом предмете. В то время душа моя была омрачена пагубным развлечением; сердце грубело в ожесточении и нечувствии – неизбежных свойств сердца при отсутствии покаяния. От покаяния рождается умиление: умиление освещает клеть душевную, внося в нее свет духовный от Света Христа. Не было этого света в душе моей, – нет его и теперь. Уединение дает, по крайней мере, возможность вспомнить о его существовании. Одно воспоминание о Свете уже просвещает! При таком воспоминании скажу Вам ответ мой, который при свидании был в одном молчании, или в обещании отвечать письменно из уединения. Хочу исполнить теперь мое обещание! А тогда зачем было двигать бесплодно устами и языком из одних соображений ума? – В душе не было ответа.

Руководимый Евангелием, начинаю глядеть в глубины и высоты учения Христова. Приглашаю Вас: встанем на вершине горы святой, то есть погрузимся в покаяние и молитву; из них, из состояния ими рождаемого, воззрим на чудеса Божии в земли Египетстей, на поле Танеосе (Пс. 77, 12), в стране нашего изгнания и плена. Умолим Господа, чтоб Он даровал нам увидеть эти чудеса: Он отверзает очи души, – тогда они видят чудеса от закона Его.

Рассматриваю милосердие, заповеданное Господом: вижу бездну несоглядаемую, вижу высоту, уносящуюся от взоров. Он заповедует нам: Будите убо милосерди, якоже и Отец ваш милосерд есть (Лк. 6, 36). Чтоб исполнить эту заповедь, надобно сделаться столько милосердым, сколько милосерд бесконечно милосердый Господь. Широка, Господи, заповедь Твоя зело! (Пс. 118). Кто возможет ее исполнить вполне самым делом? Разве тот, кто, объятый Духом Твоим Святым, оставил так свойственное младенцам хождение с трудом и крайнею медленностию по стези заповедей Твоих, – начинает шествовать по ним исполинскими шагами, более лететь, нежели шествовать, – летать на крыльях Духа. Но я, грешник, мрачный грешник, как ни взгляну в себя, всегда вижу смешение добра со злом, доставленное человеческому роду его праотцем, дерзостно и погрешительно вкусившим от древа познания добра и зла. Кажусь я людям милосердым, но с точностью проверив себя, исследовав себя, нахожу в себе одну глупую личину милосердия. Милосердствует во мне тщеславие; милосердствует во мне пристрастие; милосердствует во мне корысть, милосердствует во мне плоть, милосердствует во мне кровь, но чтоб подвигла меня к милосердию заповедь Христова, чистая, святая, – этого я не нахожу в себе. Когда же я, мрачный грешник, опомнюсь на краткое мгновение и пожелаю быть милосердым сообразно заповеди Христовой, то вижу, что должен учинить сердцу моему ужасное насилие. Обличается сердечный недуг мой святою заповедию, убеждаемый ею признаю себя, по естеству милосердого, жестокосердым, человеконенавидцем по отношению к Евангелию. Мое сердце согласно быть милосердым по движению крови, но быть милосердым по заповеди Христовой для него – распятие.

Так видя себя, сличая свое состояние с тем, которое начертано в Евангелии для ученика Христова, нахожу, что мне, имеющему естественное расположение к милосердию, не должно вверяться этому естественному расположению, должно умерщвлять его. Я обязан принуждать себя к милосердию сообразно заповедям Евангелия, хотя б это и было сопряжено с насилием сердца, носящего в себе заразу греха, общую всем человекам. Естественное милосердие, как произведение плоти и крови, не может быть Богоугодною добродетелию. Мало этого! Оно враждебно заповедям Евангельским! Для посещения и умерщвления его принесен на землю меч Евангельский. Водимые естественным милосердием пребывают во мраке под влиянием лютого, всезлобного миродержца.

Господь, Спаситель мира, во время пребывания Своего на земле, возвещал однажды ученикам Своим, что Ему должно идти во Иерусалим: там много пострадать, быть убиту и в третий день воскреснуть. Тогда верховный из Апостолов, святой Петр, движимый естественным милосердием, начал противоречить Господу. «Милосерд Ты, Господи, – говорил он, – не имать быти Тебе сие». На это изъявление сострадания, милосердия естественных, Господь отвечал святому Петру: «Иди за Мною, сатано, соблазн Ми еси: яко не мыслиши, яже суть Божия, но человеческая». Неужели в устах Богочеловека слово «сатано» было лишь укоризненное? Сохрани, Боже, допустить такое богохульство! Этим словом Господь изображает, что мысли и чувствования падшего человека находятся под властию сатаны, хотя, по-видимому, они и кажутся добрыми; действия человека по влечению его сердца сливаются в одно с действиями сатаны. Так повреждено горестным падением естество наше! Тогда, повествует Евангелие, Иисус рече ученикам Своим: «Аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе и возмет крест свой и по Мне грядет. Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю, и иже аще погубит душу свою Мене ради, обрящет ю». Должно умертвить то милосердие, которого причина – кровь; должно снискать то милосердие, которого причина, источник – светлая и святая заповедь Христова; она – Дух, она – живот вечный.

Вот обещанный мною ответ. Советую Вам то, что признаю для себя необходимо нужным: отвергните милосердие, действующее в Вас от крови, иначе, от чувств сердечных; вдайтесь в снискание милосердия, возвещенного Евангелием, соделавшего человека Богоподобным. Пред Вами откроется необозримое поприще для подвига и течения. Какое бы Вы ни стяжали преуспеяние в милосердии, – оно покажется Вам ничтожным в сравнении с образцом милосердия, начертанным в Евангелии. Самое преуспеяние Ваше будет научать Вас смирению, приводить к нему. Таково свойство преуспеяния духовного! Напротив того, – кто не отвергается себя, не погубляет души своей, действует по влечению чувств сердечных, от движения крови, тот непременно осуществляет свое «я», видит добро в своих движениях, в своих действиях оживляет собственно себя, стяжавает мало-помалу высокое о себе мнение. Таковой, думая – преуспевает духовно, преуспевает лишь в лютом падении. Темная прелесть овладевает его душою; чуждый духовного жительства и разума, он погружается глубже и глубже в лжеименный разум и темную прелесть. Прелесть – справедливая награда того, кто возлюбил и почитал падшее свое «я», не восхотел благочестно умертвить себя, не восхотел состояния, о котором говорит св. Апостол: «Не ктому живу аз, но живет во мне Христос…»