Журнал «Вокруг Света» №01 за 1960 год - Вокруг Света

Остатки тентов, зонтов, кожаных мешков для денег и других предметов домашнего обихода говорят за то, что погибшие не принадлежали к обычным паломникам, которые совершают свои переходы без сопровождения женщин и никогда не берут с собой домашнюю утварь.

Итак, окончательные выводы делать пока еще рано. Индийские ученые продолжают заниматься изучением «Рупкундской трагедии».

В. Кассис

Золотая баба аримаспов

В 1517 году близ старинного польского города Кракова расположились усталые, измученные пленники. С затаенным изумлением рассматривали их местные жители. Громадная, страшная в своей неизвестности Русь, страна снегов, откуда пригнали этих людей, была в то время загадкой для остальной Европы. В книгах античных географов можно было прочесть, что там, возле огромных Рифейских гор, живут нервы, способные превращаться в волков, гипербореи, не знающие естественной смерти, воинственные амазонки, одноглазые аримаспы, которые владеют несметным количеством золота. «За аримаспами и Рифейскими горами проклятая часть мира, где постоянно идет снег», — писалось в одной из тогдашних хроник.

Многие пытались расспрашивать пленных об их стране, но только один человек добился их доверия— профессор медицины местного университета Матвей Меховский. Исторические документы — а все удивительные сведения, которые будут здесь рассказаны, взяты только из документов — не сообщают, чем сломал лед недоверия между собой и пленными Матвей. Выть может, он врачевал раны, помогал деньгами и добротой, которая на чужбине дороже всяких денег.

По вечерам профессор торопливо записывал все, что узнавал днем: он готовил трактат «О двух Сарматиях». В трактате он писал о Восточной Европе, о ее истории, географии, нравах и обычаях жителей. Матвей Меховский, смеясь над баснями древних авторов, старался излагать только проверенные факты. Правда, не все верили и его трактату. Ученый-географ Франческо да Колло, например, не поверял, что Волга впадает в Каспийское море, и обстоятельно «доказывал» невозможность этого.

Одно из сообщений трактата казалось особенно неправдоподобным. Меховский пытался проверять смутные слухи, что у неприступных Рифейских гор есть бездна, в которой спрятана колоссальная статуя из чистого золота. Ему отвечали, что никаких неприступных гор в московской земле нет, но в лесах за Вяткой и Пермью действительно находится почитаемая местными племенами Золотая баба, которой все жертвуют что могут, хотя бы шерстинку из одежды. Точно об этой бабе никто не знает, потому что сделали и караулят ее люди не русские, местная чудь. Но и самим чудинам бабу не показывают их колдуны.

— Правда ли, что эти люди — одноглазые аримаспы? — спрашивал профессор.

— У нас так чудина не называют, — отвечали ему. — Но верно, если встретишься с ним в бою, то можно признать его за одноглазого, потому что когда он целится из лука, то зажмуривает один глаз.

Сообщение о Золотой бабе наделало в Европе немало шуму. С этого времени на картах, изображающих Русь, у берегов Ледовитого океана стали рисовать благообразную женщину — даже женщину с детьми, потому что скоро об этой статуе появились дополнительные известия...

Барон Сигизмунд Герберштейн, австрийский дипломат, дважды побывал в самой столице Русской земли Москве и написал о ней обстоятельное сочинение.

— Правда ли, что в земле, называемой Вятка и Пермь, у вас стоит Золотая старуха? — допытывался у московитов Герберштейн.

— Наши люди к Уралу ходили и про ту Золотую старуху узнавали, — отвечали ему.— Теперь она стоит за Уралом, в земле Обдорской.

— Видел ли ее кто-нибудь из ваших?

— Нет, видеть ее невозможно.

В 1549 году вышла из печати книга Герберштейна «Записки о московитских делах».

«Злата баба, — эти слова Герберштейн написал по-русски латинскими буквами, а дальше продолжал по-латыни, — т. е. Золотая старуха, есть идол, находящийся при устье Оби в области Обдоре на более дальнем берегу... Говорят, что этот идол, Золотая старуха, есть статуя в виде некоей старухи, которая держит в утробе сына, и будто там уже опять виден ребенок, про которого говорят, что он ее внук. Кроме того, будто бы она поставила там некие инструменты, которые издают постоянный звук, наподобие труб. Если так, то я думаю, что это происходит от сильного непрерывного дуновения ветров в эти инструменты».

...Сквозь даль четырех столетий перед нашими глазами встают бескрайные леса Северной Сибири. Редки, убоги были здесь поселения, бедны, забиты люди. Когда им становилось совсем уж невмоготу в одиночку сражаться с суровой природой, они собирали что есть самого ценного в доме и уходили вниз по Обн и Енисею к океану.

Вот пройдены сотни верст, пережиты лишения и опасности. Измученный человек выходит на берег холодной реки — и над верхушками сосен вдруг навстречу ему несется стонущий вой, заглушённый расстоянием. Путник падает. Дальше идти нельзя. Дрожащими руками он раскладывает на земле дары: их заберут хмурые, словно немые, потомственные хранители святыни, которые ходят в странных красных одеждах...

А теперь вернемся в наш здравомыслящий век и попробуем разобраться: что же представляло собой это золотое пугало, которое тем и было страшно, тем и обезоруживало природный здравый смысл людей, что его никто никогда не видел.

Вспомните безобидную лакированную матрешку, внутри которой помещается другая поменьше, а в той еще и еще... И те, кто теперь точит и раскрашивает матрешек, и, конечно, те, кто уверенными ручонками добирается до самой маленькой, самой потаенной куколки, не знают, что некогда ее свирепая бабушка обирала бедных и темных людей, что она олицетворяла самую великую тайну природы — тайну продолжения рода.

Только так можно понять слова Герберштейна о старухе, ее сыне и внуке.

До наших дней вопрос о том, как организм воспроизводит сам себя, остается невыясненным до конца. Тем более не могли правильно объяснить это люди, жившие в сибирских лесах сотни лет назад. Они полагали, что в теле каждой женщины скрываются маленькие дети, а в девочках, которые сами еще не родились, — еще меньшие дети, и так без конца. Такая, с позволения сказать, гипотеза носит в науке название «преформизма» — она возникала в разное время у разных народов. Несмотря на трогательное единомыслие создателей ложной теории преформизма, ни один народ на свете, кроме нашего, до матрешки не додумался. Неисчислимое количество разных чудищ было выдумано и древними египтянами, и индийцами, и народами Африки. С птичьими головами, многорукие; то уродливо-отталкивающие, то прекрасные боги и богини населяют сейчас музеи, а вот такого яркого символа чередования поколений среди них нет.

Золотая баба впервые прямо упоминается в русской летописи, датированной 1398 годом. Значит, шестьсот лет назад она уже существовала. Неясные указания на нее находятся и в самом начале нашего летописания. Не исключено, что именно богатые золотом аримаспы, о которых говорил древнегреческий историк Геродот две с половиной тысячи лет назад, были ее первыми создателями.

Геродот говорит, что аримаспы сами не добывали золота, а получали его от каких-то «грифов». Первая Золотая баба не могла быть особенно большой. Накапливая золото, аримаспы, как это предусмотрительно делали и другие народы, могли обращать весь запас в священные предметы, например в статуи богов. Когда запас увеличивался, отливали новые статуи. Но вполне мог возникнуть и такой прием: из нового металла делать оболочку для старой святыни, тем самым увеличивая ее размеры. С этим приемом пришла и преформистская символика матрешки — быть символом плодородия, богатства и удачи.

Но довольно домыслов: у нас есть факты хоть и недавнего происхождения, но все же немаловажные. Лет сто тому назад этнографы, начав систематическое изучение Приуралья и Зауралья, обнаружили следы Золотой бабы— Му-Кылчин. Это были, конечно, не ограды в заповедных лесах и не склады приношений — следы остались в памяти людей.

Когда-то, очень давно, как говорили старики, сокровищница находилась действительно у Вятки и Перми, где-то в верховьях реки Камы, — в земле, которая тогда звалась Виармией. Но от Новгорода и от Москвы сюда шли русские поселенцы. Тогда хранители перенесли Золотую бабу за Урал, спрятали ее в пещере, что в истоках реки Сосьвы у горы Денежкин камень. Потом через болота Концы и Юконды ее вынесли на Обь. Этнограф Хр. Лопарев записал воспоминания о том, что баба стояла у Белых гор, где Обь сливается с Иртышом.

Другой этнограф, К. Носилов, совершил длинное путешествие по следам бабы. В верховьях Конды он нашел дряхлого старика манси, который был не только причастен к некоторым тайнам Золотой бабы, но даже хранил у себя серебряную отливку с нее. Отливка была маленькая, возможно — с самой древней, внутренней части составной статуи. После того как однажды некий молодой манси по имени Сенька украл ее, продал попу и старики едва выкупили ее обратно за десяток лучших соболей, хранитель Серебряной бабы носил ее всегда за спиной и никому не показывал. Где она теперь — неизвестно.