Люблю. Ненавижу. Люблю - Светлана Борминская

– Я не уеду в Бостон, пока не найду Хэнка Лихуту, – внезапно сказал Дон Элгуджа.

В лимузине повисло молчание.

– Да вы что, Дон Элгуджа? – Дед испуганно поглядел на соратников. – Вы решили сменить местожительство?... А как же ваш фильм?...

– Со Спилбергом, Дон Элгуджа, гм?... – обернулся шофер.

– Дед Хэнка Лихуты был монахом-доминиканцем, и из его дома есть ход в монастырь, – обвел всех глазами Дон Элгуджа. – Надеюсь, вы понимаете мою мысль?...

– Что?!

– Что-о-о?...

– Не может быть! – раздались три возгласа.

Промолчали лишь Дед и водитель.

– А где находится дом Хэнка?... – наконец пробормотал водитель, а Дед кивнул. Он тоже не знал домашнего адреса Лихуты.

– В Раквере. – Дон Элгуджа обвел всех глазами и добавил: – В соседнем городке, а вы не знали?...

В лимузине снова повисло долгое молчание... Наконец все заговорили, перебивая друг друга... Суть спора была в том – ехать в Раквере сейчас же или завтра!.. Дед постановил:

– Сменим машину, антураж, переоденемся в одежду местных жителей и завтра незаметно выедем раненько в Раквере... И если Хэнк Лихута там... в чем я лично сомневаюсь, – застанем его врасплох и не спугнем своим приездом никого, а?...

Все согласились.

Лимузин уже въезжал в Тапу, местные полицейские проводили глазами черное лакированное авто и понимающе переглянулись.

– Тузы съехались в Тапу, – пробормотал толстяк в мотоциклетном шлеме.

– Зачем в этот раз? – зевнул констебль.

– А кто их знает!..

Лимузин медленно ехал по брусчатке, сминая шипованными колесами тополиный пух. В ресторане Аронсона был снят маленький приватный зал для встречи Дона Элгуджи всеми, кто его ждал.

«Танцующий бобер»

Чрезвычайное заседание Европарламента с участием бургомистра Тапы, на которое он был вызван в прошлый четверг, продолжалось и набирало обороты. Оказывается, про аварию «Боинга-747» на тапском болоте в прошлое католическое Рождество никто и не думал забывать, ну, как надеялись в Эстонии.

На этом заседании обсуждалось все то, что обычно откладывалось в долгий ящик уже года три.

– А при чем тут я?... – тихо кипятился бургомистр Тапы, выслушивая через переводчика вопросы от членов Европейского парламента.

– Надеемся, вы понимаете, что пропавший в окрестностях Тапы некий Хэнк Лихута – единственная ниточка к украденным с беспрецедентной наглостью из центров мирового искусства шедеврам?... К тому же есть веские основания полагать, что именно он имеет отношение к грабежам!..

– А при чем тут я?... Какое я, как бургомистр, имею отношение к упавшему на болото «Боингу»?... – голосом, полным скипидара, успел ввернуть бургомистр Тапы Бутон, пока его не перебили.

– Что вы, господин Бутон, лично сделали для того, чтобы найти имеющего мировую скандальную известность вора Хэнка Лихуту? – грозно спросил бургомистра председательствующий Пэт Кокс. – Кстати, почему с вами не приехал представитель полиции вашего городишки?... Он что, так сильно занят?... Интересно – чем?!

Бургомистр вздохнул, повращал глазами и посмотрел в потолок, рассудив, что лучше помолчать, а через час-два-три присоединиться к шопингующим жене и дочкам и уехать из этой чертовой Европы быстрей – обратно в Тапу, в свою квартиру напротив ратуши.

Члены Европарламента рассматривали бургомистра Тапы очень участливо, видя того в первый и последний раз в жизни, а бургомистр, решив молчать, как пойманный немцами партизан, обменялся взглядами с эстонским переводчиком. Заседание Европарламента продолжалось, кто-то из комиссии по украденным ценностям начал зачитывать список того, что предположительно украл Хэнк Лихута за последние пятнадцать лет:

– Прижизненный этюд Христа неизвестного художника, бронзовая фигура в полный рост божества Вуду, морской пейзаж Рембрандта, «Портрет» Моне, «Концерт» Вермеера, а также...

Читающий замолчал, переворачивая страницу, члены Европарламента внимательно слушали его, в зале повисла пугающая тишина.

– Также, вероятно, вышеназванный пропавший после авиакатастрофы вор украл по паре картин Альбрехта Дюрера и Модильяни, изображавших абсолютно голых наяд и сатиров в минуту исступленной страсти...

Представитель Интерпола полковник Брук сидел в последнем ряду зала заседаний и слушал, размышляя, что база данных пропавших картин давно не обновлялась.

«Кто же, интересно, составлял в этот раз для Европарламента список пропавших и украденных произведений, если он не знает, что прижизненный этюд Христа неизвестного художника и „Концерт“ Вермеера уже нашлись и возвращены в „Метрополитен“?» – Полковник Брук вздохнул и встал.

Выйдя из зала заседаний в огромный холл Европарламента на первом этаже, он нос в нос столкнулся с отлучившимся покурить бургомистром Тапы Бутоном.

– Полковник Брук, – представился старший инспектор по кражам бесценных предметов искусства.

– Оно и заметно, – пробормотал бургомистр и добавил ворчливо: – Я вас видел в Тапе...

– Я скоро опять приеду, – улыбнулся Брук.

– Милости просим. – Бургомистр вытер испарину со лба и, вздыхая, вернулся в зал заседаний. – Черт бы вас всех задрал... – шипел он, открывая тяжелую дверь. – Покоя нет от вас никакого!.. Ну, кому в Тапе нужны ваши шедевры?... Мне они точно не нужны, и жене моей не нужны, и дочкам... Привязались!.. Где я их вам найду, хотел бы я знать?... Может, и не было никакого Лихуты на том «Боинге», а?... – обернулся он к переводчику.

– Пес их знает, – кивнул переводчик.

А полковник Брук в это время уже сидел в кафе напротив Европарламента и глядел в служебный ноутбук, обновляя в памяти все, что украл на самом деле Хэнк Арнольдович Лихута... Особенно его позабавило описание и вес картины Метиса.

– Да не Метиса, а Матисса, – исправил ошибку в базе данных Интерпола полковник и вслух прочел: – «Танцующий бобер в океане страсти», вес картины – двадцать килограммов вместе с рамой. Первый раз слышу, и что ж там было нарисовано?...

К сожалению, копии «Танцующего бобра» в базе данных не было и возможности посмотреть на бесценный шедевр – тоже.

За время своего пребывания в Эстонии полковник досконально проверил все вероятные и не очень версии нахождения Хэнка Лихуты на родине, если, конечно, допустить, что вор остался жив, упав с десятикилометровой высоты в болото...

Брук самолично облазил тот самый полуразрушенный дом неподалеку от Тапы, не найдя там ничего особенного, исключая небольшой клад почерневших монет из серебра в стеклянной банке. Он даже ездил в соседний городок Раквере и был в том самом древнем строении, похожем на башню, где жил когда-то монах-доминиканец Лихута, сумевший непонятно каким образом, будучи постриженным в монахи, завести многодетную семью, хотя доминиканцы, как известно всем, по сути своего обета лишены такой возможности.

Брук тяжело вздохнул и огляделся: в кафе было полным-полно молоденьких девушек.

– Похоже, и Лихута и картины пропали навсегда...

Брук отключил ноутбук и со скрипом поднялся.

– Нет, все-таки надо найти ну хотя бы еще одну возможность выйти на них!..

О какой возможности говорил седой полковник Интерпола Брук?...

Но об этом чуть дальше.

Сандрин

Исступленный шепот за дверью:

«Я тебя порву... в клочья!..»

«Ты напряжен... Осторожней... О-о-о!.. А-а-ааа... О-о-о!..»

Я проснулась и подскочила, в комнате было темно – хоть глаз выколи!..

Нет, я была не на работе, где случайно подслушала этот диалог между Рейтелем и Белокурой Мечтой. Их любовные игры возобновились где-то через пару дней, как только Мечта вернулась из отпуска.

Фамилия Мечты – Якобсонс.

Якобсонс...

«В Италию – за дольче витой, во Францию – за французским поцелуем!» – я запомнила эти слова Мечты.

Нет, в принципе, Якобсонс вполне нормальная – обычная незамужняя стерва, не злая, и вообще – рядовое дело, когда немолодой генеральный и его секретарша занимаются любовью на рабочем месте. По крайней мере – все остаются при своих интересах...

Я села на кровати и посмотрела в окно: была ночь со звездами и луной. Я протянула руку и взяла хронометр – на маленьком фосфоресцирующем циферблате старых часов Ильи была всего лишь половина второго ночи. Я откинулась на подушку, но спать решительно не хотелось...

Вчера ко мне на работу снова приходила в гости пани Остальская, повидаться... Мы же теперь работали бок о бок, и я каждый день проходила мимо цветочного магазина, втягивая ноздрями едва уловимый аромат пармских фиалок и подвявших рододендронов.

Итак, вчера...

– Возьмем Билла Гейтса, – усаживаясь в приемной напротив меня, шепотом напомнила мне про мужчину планетарного масштаба пани Остальская.

Я кивнула, потому что спорить с вздорной старушенцией не имело абсолютно никакого смысла; лучше кивать, быстрей закончит, и я пойду заваривать кофе для себя и Мечты.

– Хочешь за него – замуж?... – кивнув на пустой в ранний час кабинет Рейтеля, категорично спросила меня старуха.