Пионеры Вселенной - Герман Нагаев

– Вы рано встали, Софья Львовна, – сказал Кибальчич. – Еще шесть часов.

– Это ничего… а как у вас дела?..

– Отлично! К восьми снаряды будут готовы. А вам надо хорошенько выспаться.

– Спасибо. Я, пожалуй, прилягу… Желаю вам успехов, друзья.

Перовская вернулась в спальню, забралась под одеяло, но уснуть не могла. Мысли о Желябове не покидали ее. «Я вот тут нежусь в мягкой чистой постели, а бедный Андрей в крепости, в мрачном холодном каземате. Может, думает о нас… обо мне… Бедный, милый Андрей! О, если бы ты мог услышать меня! О, если бы мог. Милый! Ты все эти дни в моем сердце. С мыслью о тебе я выйду сегодня на смертный бой, на последний бой с тираном. Не знаю, останусь ли жива, но его мы казним. Казним и тем освободим народ, а может быть, и тебя. Я жду этого часа. Я надеюсь, что мы обнимем друг друга, мой любимый. Верю! Верю, что мы одержим победу…»

В комнату неслышно вошла Фигнер, уже одетая, с причесанными на прямой пробор волосами.

– Соня, Сонечка, ты не спишь?

– Нет, Веруша, а ты? Ах, ты уж встала?

– Да, половина восьмого… пора!

– Я сейчас. Открой, пожалуйста, шторы. Вот хорошо, спасибо…

Они вместе прошли в кухню, умылись и, сварив на спиртовке кофе, приготовили бутерброды и вошли в столовую с подносами.

– С добрым утром, друзья!

– А вы уже бодрствуете? Отлично! – воскликнул Исаев. – Рад сообщить, что два снаряда готовы, а остальные будут через полчаса!

– Это славно, друзья! – сказала Фигнер. – Прошу вас подкрепиться немного.

Все разобрали чашки, стали закусывать.

Перовская взглянула на часы:

– Я уже должна идти.

– Да, да, – заторопился Исаев и, принеся из кухни корзинку, уложил в нее два готовых снаряда.

– Будь осторожна, Соня. Может, Вере проводить тебя?

– Нет, нет, не надо. А как же другие снаряды?

– Их к девяти доставит Кибальчич.

– Да, Софья Львовна, вы не беспокойтесь, – сказал Кибальчич, – я приду вовремя.

Исаев принес шубу, шляпку и помог Перовской одеться.

– Ну, прощайте, друзья, – сказала взволнованно Перовская и, крепко поцеловавшись с Фигнер, протянула руки друзьям.

– Желаем удачи, – за всех сказал Исаев и проводил ее до двери.

4

Граф Лорис-Меликов сидел за ужином в кругу семьи, когда швейцар доложил, что прискакал нарочный с секретным пакетом.

«Что бы это могло значить? Уж не новое ли покушение на государя?» – подумал с тревогой граф и, сердито потеребив черные с проседью подусники, глухо сказал:

– Проводи в кабинет, я сейчас приду…

Нарочный был жандармский ротмистр граф Шабен, и уже по этому Лорис понял, что сообщение огромной важности.

Пригласив Шабена сесть, он взял пакет и, сломав сургучные печати, развернул донесение с рубрикой «Совершенно секретно». В донесении сообщалось, что сегодня вечером арестованы главари «Народной воли» Желябов и Тригони.

Лицо Лориса засветилось. Дважды перечитав написанное, он поднялся довольный. Под его густыми усами мелькнула улыбка.

– Благодарю вас, граф, вы привезли известие чрезвычайной важности. Я желал бы, чтоб протоколы первого допроса были доставлены мне сегодня же.

– Слушаюсь, ваше сиятельство. Будет исполнено! – вытянулся Шабен и, щелкнув каблуками, вышел из кабинета.

Лорис-Меликов прошелся, довольно потирая руки: «Желябов! Тот самый Желябов! Какую птицу схватили… А!.. – Он самодовольно подкрутил усы. – Что-то теперь скажут мои завистники? Пожалуй, постараются преуменьшить событие. Нет, я не позволю! Я должен сам доложить государю. Сам, и немедленно».

Он позвонил в колокольчик. Явился седой слуга в шитой золотом ливрее.

– Прикажите закладывать лошадей, я должен ехать в Зимний.

Александр II, как это часто с ним бывало, вечером, оставшись в кабинете один, вдруг ощутил чувство страха. Ему показалось, что кто-то из террористов через крышу и дымоход проник в камин и там притаился. Царь отчетливо слышал, как что-то зашуршало, посыпались каменные крошки и пепел.

– Эй, кто там? Скорее сюда! – закричал он и зазвонил в колокольчик.

Вбежал дежурный генерал, а за ним два гвардейских офицера караульной роты. Все трое встали навытяжку.

– Вон там в камине кто-то прячется, – дрожащим голосом сказал царь.

– За мной! – крикнул генерал и, выхватив револьвер, пошел к камину. Офицеры с револьверами в руках обогнали его, осмотрели камин и даже заглянули в дымоход.

– Никого нет, ваше превосходительство.

Генерал сам осмотрел дымоход:

– Здесь никого, ваше величество! Может быть, выше… Если позволите, я выстрелю.

– Я слышал шорох и кашель. Значит, каналья, поднялся… Стреляй же, пока не ушел. Я приказываю: стреляй!

«Бах! Бах! Бах!» – трижды прогремело в кабинете, и громогласное эхо гулко загрохотало по пустынным залам дворца. В камин посыпались обломки кирпича, дохнуло гарью и сажей. Царь, перекрестясь, отошел в угол и сел на диван. За дверью послышались голоса и тревожные шаги. В кабинет вбежал перепуганный Адлерберг:

– Что случилось, ваше величество? Кто стрелял?

– Это я приказал прочистить дымоход, – не то с усмешкой, не то серьезно сказал царь. – Вы можете идти, господа, – обратился он к военным.

Генерал и офицеры, отдав честь, вышли парадным шагом.

– Присядь, граф, мне надо с тобой поговорить.

Адлерберг сел рядом, удивленно приподнял брови.

– Представь, Саша, я очень отчетливо слышал, что кто-то спустился через дымоход.

– Это невозможно, ваше величество, всюду выставлены посты.

– Однако меня все время гнетет предчувствие.

– Все происходит, ваше величество, от расстройства нервной системы. Надо поговорить с лейб-медиком и принимать успокоительные капли.

– Что за вздор, граф? Может вы с лейб-медиком еще посоветуете припарки? Я совершенно здоров. Да-с, здоров, но предчувствия меня мучат… и не без оснований. Объясните, почему я почти каждый день вижу на подоконнике кабинета мертвого голубя? Что скажете? А? Молчите… Откуда взялся этот огромный коршун, что охотится у меня под окном?

– Разве вам не доложили, ваше величество, что коршун пойман?

– Нет, кто его поймал?

– Он попал в поставленный капкан, но оказался так силен, что взлетел вместе с капканом.

– Так почему же не стреляли в него?

– Боялись побеспокоить вас… Однако коршун не смог улететь с капканом и упал на Дворцовой площади. Упал и был схвачен.

– Ах, да-да, вспомнил, мне докладывали, – усмехнулся Александр, – коршуна изловили, а крамольников поймать не могут… Ты понимаешь, граф, это меня гнетет. Я в своем дворце не могу чувствовать себя безопасно. Впрочем, сейчас я успокоился. Иди. Иди и объясни там, что стреляли по моему приказанию – испытывали оружие… Должно быть, перепугали и княгиню и детей. Ступай! А я пойду к ним – кто же их успокоит, кроме меня…

Лорис-Меликов приехал во дворец в десятом часу. Царь был в покоях княгини Юрьевской. Туда никто не имел доступа, и даже дежурный генерал беспомощно развел руками.

Лорису пришлось дожидаться в приемной довольно долго. Когда его впустили в кабинет, царь взглянул исподлобья и спросил весьма раздраженно:

– Почему так поздно, граф? Что случилось?

– Осмелился побеспокоить вас, ваше величество, ввиду чрезвычайных событий. Коршуна удалось схватить.

– Что? – нахмурясь, спросил царь. – Мне уже надоел с этим коршуном граф Адлерберг. Я думаю, есть птицы поважнее и поопаснее.

Лорис обескураженно отступил: «Откуда мог знать Адлерберг о поимке Желябова? Очевидно, помимо моей существует еще дворцовая полиция». И он решил вывернуться, схитрить.

– Осмелюсь доложить, ваше величество, что схвачен не один, а два коршуна. И, как я полагаю, самые важные из террористов.

– Что? Из террористов? – насторожился царь.

– Так точно, ваше величество. Сегодня пойманы Желябов и Тригони.

– Ах, вот каких коршунов вы сцапали. Ну, это меняет дело, граф. Я думал, что вы о том, который душил голубей… А это птицы другого полета…. Неужели схватили самого Желябова?

– Его, ваше величество. Был опознан и признался. Теперь, надеюсь, с крамолой будет покончено. Эту весть я и привез к вам в такой поздний час.

– Спасибо, граф. Спасибо! Вы и представить не можете, как обрадовали меня. Теперь, я думаю, нечего опасаться воскресенья. Велите известить всех, что завтра в обычное время в Михайловском манеже состоится большой развод. Пригласите послов и военных атташе. Буду присутствовать я, великие князья и все министры.

– Слушаюсь, ваше величество. Будет исполнено.

– Спокойной ночи, граф. Еще раз благодарю за службу. Завтра доложите мне о подробностях…

В субботу уже весь город знал об аресте Желябова. Царя поздравляли с большой победой. Он успокоился, и в воскресенье 1 марта встал бодрый, в отличном настроении и, позавтракав в обществе княгини Юрьевской, вышел из дворца во двор, чтоб ехать в Михайловский манеж. Утро было свежее, легкий морозец бодрил.