Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади - Роберт Силверберг

Я уходил с этих занятий с чувством благоговения перед союзом, который я избрал. Некоторые Летописцы произвели на меня неприятное впечатление как люди напыщенные, надменные, высокомерные или просто равнодушные. Они были лишены всякого обаяния. И все же целое часто бывает лучше, чем его составляющие, ведь были такие как Бэзил и Элегро, рассеянные, живущие вне повседневной суеты, совершенно бескорыстные, которые вносили свою скромную лепту в трудное общее дело — отвоевывание канувшей в вечность нашей славной истории прошлых времен. Эти исследования прошедших времен были сами по себе грандиозны, это было единственное, что могло сравниться с прошлой деятельностью человечества. Мы утратили наше настоящее и наше будущее, и теперь испытывали острую необходимость обратить наши усилия в прошлое, которое отнять у нас невозможно, если конечно мы будем настороже.

В течение многих дней я пытался вникнуть в детали того, как предпринимаются эти усилия, в каждую стадию этой грандиозной работы, начиная от сбора пылинок и их обработки и анализа в лаборатории до высшей стадии — синтеза и трактовки, выполняемых старшими Летописцами, которые работали на самых высоких уровнях этого здания. Мне дали возможность лишь взглянуть на этих мудрецов: морщинистые и худые, по возрасту годящиеся мне в дедушки, с торчащими бородами, они почти беззвучно произносят свои комментарии, замысловатые фразы, внося исправления. Некоторые из них, как мне сообщили шепотом, уже прошли омоложение в Иорсалеме дважды и трижды, а теперь уже не могли рассчитывать на еще одно повторение этого процесса и вступили в последнюю полосу своей великой жизни.

Потом нам показали хранилища памяти, куда Летописцы помещали свои находки и откуда они извлекали информацию для любознательных.

Поскольку я был Наблюдателем, то чувство любознательности во мне было не очень-то развито, и поэтому я не испытывал особого желания узнать во всех подробностях, что же это за хранилища памяти. Конечно, до сих пор я ничего подобного в своей жизни не видел, потому что хранилища Летописцев представляли собой не просто отсеки, в каждом из которых было два-три мозга, а огромные установки, где были последовательно соединены сотни мозгов. Комната, в которую нас привели, — одна из десятков таких же комнат, расположенных под зданием, — была вытянутой формы, довольно просторной, и потолки в ней были невысокие. Сосуды, в которые были помещены мозги, стояли рядами по девять штук, и они будто пропадали в глубине комната. Старый трюки обманчивого пространства — я не мог точно сказала, сколько было этих рядов — десять или пятьдесят, да и сам вид этих белеющих куполов производил впечатление присутствия чего-то подавляюще огромного.

— Это мозги бывших Летописцев? — спросил я.

Наш гид ответил:

— Некоторые. Но совсем не обязательно использовать только Летописцев. Нам подходит любой человеческий мозг. Даже у Слуги он может быть более объемным, чем вы могли бы предположить. Мы ведь можем в полной мере использовать возможности каждого мозга.

Через толщу желеобразной массы, которая защищала мозги от повреждений, я попытался разглядеть, что находится в хранилище. Я спросил:

— А что хранится именно в этой комнате?

— Имена тех, кто жил в Африкии во времена Второго Цикла и все сведения об их жизни, которые нам до сих пор удалось обнаружить. Ну и потом, поскольку клетки эти загружены пока не полностью, мы поместили в них кое-какие географические данные о Потерянных Континентах и информацию о создании Земного Моста.

— Можно такую информацию перевести из временного хранилища в постоянное? — спросил я.

— Очень даже легко. Здесь все работает на электромагнитном принципе. Наши факты — совокупность зарядов, мы переводим их из одного мозга в другой, используя противоположность зарядов.

— А если вдруг какая-нибудь авария, повреждение? — настаивал я. — Разве нет вероятности утечки данных в результате какой-то аварии?

— Это исключено, — спокойно ответил он. — У нас есть аварийные энергоносители, которые продолжают снабжение энергией в таких случаях Ячейки хранения сделаны из органической ткани — это и есть самая надежная гарантия безопасности, потому что любой мозг будет сам удерживать информацию в случае прекращения снабжения энергией. Восстановить их содержание будет очень уж дорого, но это не невозможно.

— А во времена Завоевания, — спросил я, — у вас были какие-нибудь трудности?

— Мы находимся под покровительством и защитой Завоевателей, которые считают нашу работу крайне важной в своих интересах.

Вскоре после этого нам, ученикам, разрешили взглянуть с балкона актового зала Дома Летописцев на заседание общего собрания союза Летописцев. Под нами в полном облачении собрались члены союза, у всех на плечи были наброшены шали. Элегро и Олмэйн тоже были среди них. На возвышении, на котором была изображена спираль — символ летописцев, — находился Канцлер Летописцев Кенишал, строгого и внушительного вида человек, а рядом с ним расположилась еще более бросающаяся в глаза личность из тех, кто завоевал Землю. Кенишал говорил коротко. Его голос звучал раскатисто, но и это не смогло скрыть пустоту его слов; как и любой администратор, он разразился потоком банальностей, не забыл похвалить и себя за мудрое руководство, поздравляя союз за серьезную проделанную работу. Затем он представил Завоевателя.

Тот вытянул вперед руки, казалось, они вот-вот дотронутся до противоположной стены зала.

— Я Манрул Седьмой, — сказал он спокойно. — Я прокуратор Парриша и, в частности, под моим особым наблюдением находится Союз Летописцев. Цель моего присутствия здесь сегодня — подтвердить декрет Временного оккупационного правительства. У вас, Летописцев, не должно быть никаких препятствий в работе. Вы должны иметь доступ к любому объекту этой или любой другой планеты, которая может иметь значение для познания и изучения прошлого Земли. Все файлы остаются открытыми для вас, за исключением тех, которые имеют непосредственное отношение к планированию самого Завоевания. Канцлер Кенишал сообщил мне, что Завоевание находится вне области ваших сегодняшних исследований в любом случае, поэтому никаких трудностей не должно возникнуть. Оккупационное правительство сознает важность работы вашего союза. История планеты имеет огромное значение, и мы хотим, чтобы вы продолжали свои усилия.

— Чтобы Земля стала еще привлекательней для туристов, — горько произнес Принц Рама где-то рядом.

Манрул Седьмой продолжал:

— Канцлер попросил меня проинформировать вас об административных изменениях, которые несомненно произойдут в связи с оккупационным статусом вашей планеты. Раньше все спорные вопросы решались органами вашего же союза, а Канцлер Кенишал имел право высшего голоса. Для того, чтобы управление стало более эффективным, теперь право высшего голоса будет у нас, а не у союза. Поэтому Канцлеру надлежит передать нам те законодательные функции, которые, как он понимает, больше не являются его прерогативой.