Екатерина и Потемкин. Тайный брак Императрицы - Наталья Павлищева

— Торгуйте медленно, со вкусом, не стремитесь к быстрой выгоде, лучше из казны потери оплатим, только исследуйте берега подробно. Вас, Федор Степанович, прошу особенно постараться: от ваших обмеров да карт может жизнь других зависеть.

Забегая вперед, можно сказать, что фрегат «Надежда благополучия» свою миссию выполнил: он вернулся через год с подробным описанием береговой линии и глубин, где только можно было померить. Составленные карты помогли тем, кто через четыре года отправился вокруг Европы от Кронштадта и Архангельска в Средиземное море, чтобы разбить наголову турецкий флот в Чесменской бухте.

Мало того, само судно после возвращения ободрали, чтобы посмотреть, как ведут себя доски после долгого пребывания в воде разной температуры и солености. Было решено впредь корабли обшивать дюймовыми сосновыми досками с шерстью. Так были обшиты суда, что позже пошли к Чесме.

А пример того, как надо учить, Екатерина увидела во время первой же поездки в армию.

Поняв, что флот нужно создавать едва ли не заново, потому как огромное количество галер ему чести не делает, императрица со вздохом отправилась к Румянцеву. Там и вовсе не ожидала увидеть ничего хорошего. Тем более была поражена!

Солдаты вид имели весьма бодрый и здоровый, загорелые, крепкие, приветствие гаркнули по команде так, что едва не оглохла. Сам Румянцев был фигурой сложной, сначала он отказался присягать новой императрице, потом согласился, но сразу же подал рапорт об отставке. Екатерина демонстративно сей рапорт надорвала:

— России должен еще послужить!

Она помнила, что Румянцев не простил Петру возврата Пруссии всех завоеванных русскими земель и фактическое низвержение русской армии-победительницы. А теперь ей предстояло замирить Пруссию хотя бы на время, пока Россия не будет готова воевать с Турцией, и этого гордый Румянцев тоже не поймет.

Но для Румянцева у Екатерины было готово другое назначение, о котором не говорила даже с Орловым.

Григорий встрече не радовался, помня каков граф и понимая, что может повернуть круто. Но императрица на удивление была спокойна, а граф приветлив. А уж после разговора наедине и вовсе улыбался, чего за ним раньше не наблюдалось.

— Чем ты его взяла, Кать?

— Генерал-губернатором Малороссии сделала.

— Чего?!

— А ты бы на сию должность хотел?

Григорий смутился:

— Нет, что ты…

«Хотел бы», — поняла Екатерина, но говорить ничего не стала, куда Орлову генерал-губернаторство, даже неизвестно, что раньше — то ли разорит всю Украину, то ли самого убьют.

Отправляя Румянцева в Батурин, напутствовала:

— На рожон, Петр Александрович, не лезь, но порядок навести поторопись, недолго нам мирно жить…

Румянцев понимал, что она имеет в виду — непременную войну с Турцией. Как ни оттягивай, а таковая будет. Он действительно навел относительный порядок твердой рукой, осуществил даже знаменитую Румянцевскую перепись населения.

Слушая, как радуется деятельности своего ставленника Екатерина, Орлов ревниво фыркал:

— Эка невидаль — дураков переписать! Под ружье бы их всех поставить!

— Поставит, коли надобность будет. Нам бы такую же по всей России учинить… но на это сил и средств не хватит. А ведь толком ничего не знаем, посчитали вон бюджет, так супротив доложенных в Сенате шестнадцати миллионов рубликов насчитали двадцать шесть! Это ж какую прорву надо иметь, чтоб туда десять миллионов, а может, и больше, каждый год улетало!

Орлов тоже мог похвастать своими успехами, хотя они были не совсем его, а скорее «Вольного Экономического общества». На Аптекарском огороде выращен неплохой урожай картофеля, все больше его стали сажать на огородах подле Петербурга и Москвы, императрицей по представлению «Общества» издан указ и «Наставление о разведении и употреблении земляных яблок». Орлов, не без помощи Ломоносова, пробовавшего картофель еще в бытность в Европе, написал целую статью о применении картофеля в пищу, напоминая слова Андрея Болотова, что из него можно делать в том числе вино, курево и даже пудру.

«Наставление…», в котором говорилось, что сей овощ вполне способен сделать великую замену хлебу и многих в Европе от голода спас, было разослано бесплатно всем губернаторам. Но губернаторы не желали связываться с новым овощем, против которого выступало духовенство.

И все же из Ирландии привезли 464 пуда картофеля. Из Петербурга картофельный обоз отправили в Москву, чтобы оттуда ко времени посадки развезти по всей России, но… не учли русских морозов. Сложенный в бочки и укрытый соломой картофель все же почти весь померз. Пришлось сажать в Москве на Аптекарском огороде уцелевшие остатки и уже их в следующем году развозить по губерниям.

Знать бы им тогда, как распространится в России картошка, сколь популярным станет этот овощ, что действительно превратится во второй хлеб! Уже за это Россия должна быть благодарна Екатерине Великой и… в немалой степени ее беспокойному фавориту Григорию Орлову.

У Екатерины годовщина коронации. Захотелось отметить событие праздником, в предыдущие года не до того оказывалось, то Мацеевич со своими обличениями, то Мирович с глупостью…

Орлов посоветовал:

— Катя, давай «Карусель» устроим.

— Где?

— А хоть бы прямо тут — на лугу!

«Карусель» при дворе любили всегда, еще императрица Елизавета Петровна, пока была в силе, в такой участвовала. Это одновременно и конная игра, и маскарад, потому как соревнуются в костюмах, и целое представление… И играть интересно, и смотреть.

На сей раз решили, что соревноваться будут целых четыре кадрили — славянская, римская, индийская и турецкая. Соответственно готовились и костюмы участников. Римскую кадриль возглавлял Григорий Орлов, индийскую, названную так неизвестно почему и посвященную Александру Македонскому, — Репнин, турецкую, разряженную сарацинами, — Алехан, а во главе славянской должна ехать сама императрица!

Екатерина вызвала к себе архитектора Антонио Ринальди.

— Выручайте. У вас есть опыт построения больших сооружений, нужны трибуны на лугу.

Ринальди, который в то время строил Катальную горку в Ораниенбауме, согласно кивнул и уже через несколько дней представил Ее Величеству чертежи и внешний вид будущей постройки.

— Красиво, да главное, чтоб прочно получилось. Не то нам с тобой, Антон Иванович, головы снесут…

О подготовке к игре было объявлено заранее и широко, готовились все: портные не знали покоя от заказов, потому как вырядиться стремились не только участники, но и зрители. Спешно сооружались колесницы, на лугу перед Зимним, освобожденном от всяческого накопившегося за годы хлама, рос настоящий амфитеатр, а Ринальди все чаще можно было видеть бегающим от одного края до другого с воплем:

— О, боже мой!

Как всегда что-то не успевали, что-то доделывали на ходу, что-то осталось незавершенным. Массу работы получили ювелиры, потому что никакой роскошный костюм не мыслился без огромного количества украшений.

Дамы тренировались до изнеможения, давненько не бывало в Петербурге таких развлечений, хотелось блеснуть умением и красотой.

Во время «Карусели» подражали рыцарским турнирам — бились деревянными мечами, метали копья и стрелы, на скаку подхватывали концом копья что-то с подставок, метали в цель дротики… Но для начала был торжественный выезд на колесницах, чтобы поразить публику выдумкой и роскошеством нарядов.

И вот настал объявленный день. Чтобы императрица не сомневалась в прочности установленных трибун, Ринальди попросил пройтись по ним, усиленно топая, целый полк. Орлов хохотал:

— Ежели обвалится, солдаты тебя, Антон Иванович, сами по частям размечут.

Не развалилось, построено крепко.

А еще фаворит смеялся:

— Ох и уложу я тебя, Катя, завтра в грязь лицом!

— Не уложишь, славянскую кадриль поведет Салтыков.

— С чего это?!

— Ежели я буду участвовать, так мне поддаваться станут, надо чтоб честно было.

Конечно, она понимала, что и Орлову поддаваться будут, но уже не так.

— А судить-то кто станет? — вдруг вспомнил Григорий.

— Миних.

— Кто?!

— Миних. Распорядитель — князь Голицын.

На следующий день с раннего утра на лугу уже не протолкнуться — занимали места. Екатерина, глядя в окно, смеялась:

— Ну, поесть и попить им можно вынести, а вот куда нужду справлять станут?

Орлов, собираясь к своей команде, спокойно пожал плечами:

— Куда? Под трибуны.

— Фи! Это же вонять будет!

— Нечего было заранее пускать.

— Гриша, распорядись, чтобы следили за поведением публики, не то и впрямь провоняет.

Пришлось самым предусмотрительным договариваться меж собой да по очереди бегать подальше по нужде.