Я тебе запрещаю (СИ) - Пиратова Лана

Там он усаживает меня в кресло. Сам садится за стол.

— Рустам, что случилось? — я не выдерживаю повисшей паузы. — Почему ты такой? Что я сделала не так?

Он не смотрит мне в глаза. Играет ручкой. То раскручивает ее корпус, то скручивает снова. И, в конце концов, делает это слишком сильно. Так, что резьба трескается. Рустам отбрасывает сломанные части ручки в сторону и, наконец, поднимает на меня свой тяжелый взгляд.

Мне не надо слов. Я вижу по его глазам. Он опять прежний. Это не мой Рустам. Не Рус. Это опять тот, кто сломал меня.

— Анастасия, — произносит он ледяным голосом и у меня мурашки от него, — через три дня ты переедешь.

— Куда? — вырывается у меня.

— Не перебивай, — он говорит это так, что я чувствую его ненависть ко мне. Но этого не может быть. Нет. Он не мог так быстро поменяться. Стать прежним. — Тебе уже нашли квартиру. Пока можешь собирать вещи. Деньги на жизнь будешь получать от моего личного помощника. И за тобой будут следить.

Замолкает и многозначительно смотрит на меня.

— Сразу предупреждаю об этом. Чтобы без глупостей. Это все. А сейчас иди в свою комнату.

Все? Все?!

— Но, — начинаю я.

— Никаких «но»! — сразу же обрывает он меня. — Иди к себе!

Я встаю с кресла, делаю шаг к двери, но потом резко разворачиваюсь и бросаюсь Рустаму в ноги.

— Нет, Рус, пожалуйста, не прогоняй меня, — цепляюсь за его коленки. — Я не хочу. Почему? Все, что межу нами было…

— Ничего не было, Анастасия, — он холодно смотрит на меня сверху вниз. — Все, что было, было ошибкой. Моей ошибкой. А я не повторяю одни и те же ошибки дважды.

— Но, Рус… — смотрю на него и чувствую, как подкатывают слезы. — Я не смогу… Нет… Не прогоняй меня…

— Сможешь, — уверенно произносит он.

— За что? В чем я виновата? — цепляюсь пальцами за ткань брюк и тяну их.

Наконец, Рустам касается меня. Проводит большим пальцем по щеке, стирая первую слезу. Накрывает ладонями мои руки и расцепляет пальцы. Убирает их со своих ног.

— Так будет лучше, Анастасия, — говорит уже мягче. — Я обещал. Твоему отцу обещал.

— Опять ты об этом глупом обещании!

— Замолчи! Не смей так говорить о своем отце! — взрывается он.

— Его не было в моей жизни! — не выдерживаю я. — И сейчас он делает мне только хуже! Зачем ты дал ему это обещание?! Зачем, Рус?!

— Я не знал… — вдруг произносит он, как мне кажется, с горечью, но тут же исправляется и его голос становится опять жестким. — Все! Я не хочу это обсуждать.

Слезы уже двумя тонкими ручейками бегут по моим щекам. Я даже не вытираю их.

Рустам берет мое лицо в свои руки. И их тепло сразу же согревает меня. Мне как будто дали силу. И надежду. Но всего лишь на мгновение.

— Настя, — говорит он и смотрит мне в глаза, — ты хорошая. Очень хорошая. И встретишь еще хорошего парня. Такие как ты должны выйти замуж. По большой любви. За хорошего парня.

— Но я…

— Помолчи, — все также мягко говорит он. — Так будет лучше. Поверь мне. У меня больше опыта. Совсем немного и ты станешь одной из самых завидных невест Москвы. Выйдешь замуж. родишь детей. И забудешь меня как страшный сон.

Пытаюсь мотать головой из стороны в сторону, но Рустам не дает мне этого сделать, удерживая своими руками.

— Да, Настя. Я — то, что ты должна забыть. Я помогу тебе. Как друг отца. Но на этом все. А сейчас иди в свою комнату и начни собирать вещи.

Глава 41. Настя

Еще какое-то время я смотрю в его холодные чужие глаза. Мне кажется, еще чуть-чуть и я смогу растопить лед в них. Но Рустам сам встает с кресла, стряхивает мои руки со своих ног и уходит. А я так и сижу на полу. Жду его возвращения. Но проходят такие долгие минуты, а он не приходит.

Тогда я встаю и иду в свою комнату. Проходя по коридору мимо спальни Рустама, останавливаюсь и прислоняюсь к двери. Но открыть или хотя бы постучаться не решаюсь.

Весь следующий день я провожу, лежа в кровати. Меня поглощает тишина, царящая в доме, и отчаяние.

Я не хочу думать о том, почему мне так плохо. Копаться в причинах. Наверное, это неправильно и так не должно быть. Но не могу ничего с собой поделать. Мне и правда очень плохо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Самое обидное, что мое желание ничего не значит. Каждый раз решает только он. Остаться мне или уйти. Он решает. Не я. Так не должно быть. Но, если он сейчас зайдет и скажет, чтобы я осталась, я сделаю это. Сделаю все, что он скажет.

Но он не заходит. Я даже не слышу его шагов в доме.

Ближе к вечеру я решаюсь выйти из комнаты. Обхожу дом — Рустама нигде нет. Спускаюсь в гараж — машины тоже нет.

Смотрю на часы — скоро он должен приехать с работы. Подхожу к зеркалу — ужас. Оттуда на меня смотрит… Даже не знаю, как описать. Нет. В таком виде он не должен меня увидеть. Бегу в комнату и привожу себя в порядок.

Потом быстренько спускаюсь в кухню и решаю накрыть стол к приходу Рустама. Мне хочется что-то сделать для него. Чтобы он понял, как много он для меня значит.

Украшаю стол, зажигаю свечи и гашу свет. Сижу в ожидании. Но проходит час, два, а Рустам так и не приходит.

Я так и засыпаю, сидя за столом и положив голову на руки. Просыпаюсь среди ночи от того, что ужасно ломит тело. На часах три ночи. Рустама так и нет.

Хватаю телефон и хочу набрать ему сообщение, но потом опять кладу его на стол. Это все бессмысленно. Он не хочет меня видеть. Поэтому и не появляется дома эти дни…

И я реву. От обиды. От бессилия. От безысходности. Я ничего не решаю. И я ничего не значу для него.

Потушив свечи, иду к себе. Но не дохожу. Открываю дверь в комнату Рустама, захожу и ложусь на его кровать.

Мне кажется я чувствую его запах. Обнимаю подушку и просовываю одеяло между ног. И так и засыпаю.

А вдруг он придет?

Но утром я просыпаюсь опять одна. Сажусь на кровать и смотрю в окно.

Надо взять себя в руки. Нет, так нельзя. Такая я точно ему не нужна.

Решаю съездить в университет. Я не была там все эти дни. Только там проблем мне не хватало.

— Устинова, — сразу же, как только я появляюсь в аудитории, окликает меня Валера.

С того самого вечера, когда Рустам разбил ему нос, он ни разу не обратился ко мне. Даже не подошел.

— В деканат иди, — усмехается он.

— Зачем? — недоумеваю я.

— Как староста группы я подал списки прогульщиков. Среди них ты. Но ты не переживай. У тебя же папик есть. Откупится.

Хочется плюнуть в его самодовольное лицо. Но я лишь разворачиваюсь и ухожу. И слышу в спину, как Валера говорит одну из своих приятелей:

— Я думал, она целка, а там ее уже оттрахали куда только можно.

Сжимаю кулаки. Нет. Я не дам ему реакцию. Мне плевать, что он думает. И что говорит, тоже плевать.

В деканате выслушиваю нравоучения о необходимости посещать все лекции и угрозы быть отчисленной даже с платного отделения.

Настроение становится еще хуже. Возвращаться в дом Рустама не охота. Я уже знаю, что там меня ждет тишина и одиночество. И я сижу в университете до позднего вечера.

Когда выхожу из здания, уже темно. Кутаюсь в пальто и, подняв воротник, иду к метро.

На пешеходном переходе дорогу мне загораживает внезапно остановившийся тонированный джип.

Испуганно отступаю на шаг и оглядываюсь. Народа на улице еще полно. Так что можно не волноваться.

Из джипа выходит… Артур. Да-да, я помню его.

Улыбаясь, подходит ко мне и протягивает руку.

— Здравствуй, Анастасия, — говорит приветливо. — Как поживаешь?

Я подаю ему руку и он легонько сжимает ее.

— Хорошо, — вру я.

— Я вот соскучился по тебе уже, — он все также улыбается и держит меня за руку. — Может, попьем кофе еще раз? Или, может, ты голодна? Поехали в ресторан? Я знаю отличное место.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я не могу, — забираю руку из его ладони и хочу обойти джип, чтобы идти к метро.

Но Артур встает на моем пути.

— Давай тогда хоть довезу до дома тебя.

— Не надо. Лучше.