Великий Александр Невский. «Стоять будет Русская Земля!» - Наталья Пронина

Глава III. Усиление агрессии Запада

Хотя дипломатическое, а отчасти и военное наступление, организованное Римской церковью против Руси в конце X–XI в., было пресечено Великими князьями Киевскими, но попытки распространить католическое влияние на обширнейших русских землях, разумеется, не прекратились. Новая вспышка агрессивных замыслов Ватикана по отношению к державе Рюриковичей приходится на XII — начало XIII в. И опять эти замыслы самым тесным образом увязаны были с той общей политикой папства, с тем упорным стремлением католического Рима к господству над всем миром, которые уже отмечались выше.

Так, наиболее «выдающимся» успехом Римской церкви стала в этом смысле организация папой Иннокентием III[158] еще одного грабительского Крестового похода на Ближний Восток, во время которого, словно бы «попутно», западные крестоносцы захватили Константинополь[159]. Во время этого похода, отмечает исследователь, на первое место уже со всей очевидной циничностью выступила «не религиозная, а политическая идея. (Поход) отличается хорошо обдуманным и искусно проведенным планом», направленным против Византии[160].

Об этом с особенной яркостью свидетельствует тот факт, что весной 1204 года, когда 20-тысячное войско европейских рыцарей-крестоносцев уже вело осаду древних стен Константинополя, предводители этого войска — Энрико Дондоло, Бонифаций Монферратский и др. подписали между собой совершенно откровенный договор о разделе византийского наследства, которое, как отмечает исследователь, «они уже видели в своих руках»[161]. В частности, в этом соглашении, подписанном в марте 1204 года, «были подробно разработаны условия дележа будущей добычи — движимого имущества, земель и власти в том новом государстве, которое задумано было основать на месте Византии». Мартовский договор предусматривал основы государственного устройства и все детали территориального деления бывшей православной империи. Например, было постановлено, что после взятия Константинополя это государство получит выборного императора. И право выбора его предоставлялось исключительно комиссии из 12 человек — шести венецианцев (так как именно Венеция предоставила главную финансовую поддержку в осуществлении Четвертого крестового похода) и шести рыцарей. «Денежные люди Республики св. Марка[162], — пишет историк, — не хотели принимать на себя обременительную честь занятия императорского трона. Их вполне устраивали руководящие посты в доходном церковном управлении, поэтому по настоянию венецианского дожа в договор внесли условие, что та сторона, из среды которой не будет избран император, займет пост римско-католического патриарха Константинополя». Что же касается непосредственно земельных владений, то самому «императору предоставлялась четвертая часть территории империи, остальные три четверти делились пополам между венецианцами и крестоносными рыцарями», Таким образом, «заключение договора означало, что закончена дипломатическая подготовка к захвату Византии. Вскоре были завершены и военные приготовления: приведены в готовность осадные механизмы, укреплены лестницы, расставлены баллисты и катапульты…»[163]

Первая попытка штурма Константинополя произошла 9 апреля 1204 года. Город был атакован с моря, но византийцы отбили удар. Со стен на рать европейских захватчиков обрушился град стрел и камней. Один из хронистов гордо заявляет, что за все время осады византийской столицы погиб лишь один рыцарь. В действительности потери агрессоров были значительно серьезнее. Только 9 апреля при попытке захватить одну из крепостных башен были убиты около сотни крестоносцев.

Через три дня, в пасхальный понедельник 12 апреля, захватчики ринулись на второй штурм, который и принес им победу. С помощью перекидных мостков, переброшенных на стены города, рыцарям удалось взобраться туда; одновременно другие воины произвели пролом в стене и потом уже изнутри города разбили трое ворот. Крестоносцы ворвались в Константинополь, заставив войска византийского военачальника Мурцуфла отступить. Сам он под покровом ночи бежал из города[164]. Так 12–13 апреля 1204 года произошло падение древней византийской столицы. Падение, которое ознаменовалось невиданным разрушением, разграблением и массовой резней[165], учиненной там западноевропейскими «рыцарями Христа» к «вящей славе Божьей», что было полностью одобрено Римско-католической церковью. Как пишет историк, «накануне штурма Константинополя епископы и священники, находившиеся при войске крестоносцев, беспрекословно отпускали грехи всем участникам предстоящего сражения, укрепляя их веру в то, что овладение византийской столицей — это правое и богоугодное дело… «Константинопольское опустошение» — так называется одна из латинских хроник, описывающая разбойничьи действия западных рыцарей в византийской столице. И действительно, озлобленные долгим ожиданием добычи и ободренные своими духовными пастырями, рыцари, захватив Константинополь, набросились на храмы, дворцы, купеческие склады. Они грабили дома, разоряли гробницы, разрушали бесценные памятники искусства, предавали огню все, что попадалось под руку. Буйное неистовство воинов, насилия над женщинами, пьяные вакханалии победителей продолжались три дня… Французский мемуарист, участник похода Жоффруа Виллардуэн передает, что крестоносцы захватили огромную добычу и поубивали массу людей: по его словам, «убитым и раненым не было ни числа, ни меры»[166]. Другой очевидец, детально поведавший о погроме 1204 года, грек Никита Хониат, как бы в оцепенении вспоминая дикие сцены, разыгравшиеся тогда в Константинополе, писал впоследствии: «Не знаю, с чего начать и чем кончить описание всего того, что совершили эти нечестивые люди»[167].

«Алчность западных рыцарей поистине не знала границ… (Они) словно соревновались друг с другом в расхищении богатств великого города»[168]. Крестоносцы-франки не давали пощады никому, говорит Никита Хониат, и ничего не оставляли тем, у кого что-нибудь было. Ибо, как и Анна Комнина, подчеркивает Хониат, «первой чертой их нации является сребролюбие, и для обирательства они придумали способ новый, и никакими прежними грабителями не применявшийся. Открыв могилы императоров и усыпальницы при великом храме учеников Христовых, они ночью ограбили саркофаги и беззаконно присвоили себе все найденные золотые украшения, жемчужные нити и драгоценные камни, лежавшие нетронутыми и нетленными. Найдя тело императора Юстиниана, несмотря на долгое время оставшееся целым, они подивились, но все убранство все-таки себе присвоили». А ведь, подчеркивает историк Ф.И. Успенский, «перечень драгоценных царских саркофагов из порфира, зеленого и белого мрамора, стоявших в усыпальнице и в самом храме Апостолов, дошел до нас… Ряды роскошных, громадных саркофагов содержали драгоценности, утрата которых невознаградима для археологии…»[169]Потревоженным оказался даже саркофаг императора Константина I Великого, откуда тоже унесли драгоценности. «Жадных рук крестоносцев не избежали ни церкви, ни предметы религиозного почитания. Европейские «воины Христовы», по рассказам хронистов, разбивали раки, где покоились мощи святых, хватали оттуда золото, серебро, драгоценные камни, «а сами мощи ставили ни во что»: их просто забрасывали, как писал Никита Хониат, «в места всякой мерзости». Не было сделано исключения и для самого знаменитого храма Св. Софии. Рыцари растащили его бесценные сокровища. Оттуда были вывезены «священные сосуды, предметы необыкновенного искусства и чрезвычайной редкости, серебро и золото, которыми были обложены кафедры, притворы и врата». Войдя в азарт, западные варвары заставили танцевать на главном престоле храма обнаженных уличных женщин и не постеснялись ввести в церковь мулов и коней, чтобы вывезти награбленное добро»[170]. Ревнители христианской веры, таким образом, «не пощадили не только частного имущества, но, обнажив мечи, грабили святыни Господни»[171]…