Цена Империи - Александр Мазин

Тем временем кораблик Одохара, воспользовавшись суматохой и тем, что внимание римлян отвлечено, попробовал подобраться к нему с другого борта.

Не вышло. Алексей услышал оглушительный треск, а потом яростные вопли: по-готски и по-латыни.

Чуть позже он увидел удаляющуюся корму триремы — и корабль Одохара с надломленной, наклонившейся мачтой. Все суденышко опасно наклонилось. Одохар и один из дружинников рубили в два топора, спеша избавиться от опасного перекоса.

Чуть подальше в воде плавали обломки нескольких весел. Трирема тоже пострадала. Незначительно, но на какое-то время ее маневренность снизилась, и остальные готские суда успели убраться с ее курса. Да и с разворотом она на этот раз промедлила. Немного… но достаточно, чтобы в голову Коршунову пришла новая мысль.

На судне Одохара как раз дорубили мачту и собрались спихнуть обломок, когда Коршунов закричал:

— Одохар! Мачту не бросай!

Рикс вскинул голову, поглядел на него.

— Рогатина! — заорал Алексей. — Вспомни, как кабана берут! Понял?

Уж в чем, в чем, а в тугодумии рикса гревтунгов упрекнуть было нельзя. Сообразил мигом, засмеялся, скомандовал своим.

Обломок мачты тотчас развернули вдоль корпуса. Одохар в два взмаха топора очистил ее от остатков рангоута, прорубил паз, вогнал в него обух боевой секиры и ловко закрепил ремнем. Грубовато получилось, зато быстро. А это было важно, потому что трирема уже возвращалась.

Коршунов припал к монокуляру, и два намалеванных глаза мрачно уставились на него. А пониже глаз — баранья голова с «расчесанной» надвое бородищей пены. Трирема разогналась узлов до десяти, не меньше.

Коршунов покосился на Одохаров кораблик. Снесет как пить дать. Даже не заметит. А-а-а!.. Два раза не умирать!

Он снова припал к монокуляру, вдавил в плечо удобный приклад. В чем удобство корабля, у которого два «носа»? Разворачиваться не надо. Только гребцам на скамьях. Ну и парус спустить, конечно. Коршуновские молодцы уже гнали вперед. Не очень усердствуя.

Алексей приноровился к слабой качке, поискал монокуляром римского кормчего. Нашел. Теперь это был здоровенный мужик в пластинчатом доспехе и в бронзовом шлеме. И прикрывали его уже двое. Но щель все равно оставалась: кормчему надо видеть, что происходит впереди.

Паутинка прицела метнулась в сторону.

— Ровнее грести! — крикнул Алексей.

«В голову не попасть», — подумал он. Ладно, попробуем по корпусу. Не пробьет — все равно мало не покажется.

Покосился в сторону Одохарова кораблика. Там уже изготовились. Человек десять крепко держали «рогатину» под острым углом, вдоль линии киля, уперши ее «пятку» в скос второго «носа», а «рабочий конец» купая в соленой воде.

Кое-кто снял доспехи, предчувствуя, что после столкновения боранский кораблик перевернется, а то и вовсе рассыплется на части.

На триреме не заметили их приготовлений. Или сосредоточили все внимание на Коршуновском судне.

Точно. Басовый звон — и здоровенная стрела метнулась к ним. Но боранский кормчий — молодец! — успел загодя переложить руль, и стрела с шипением воткнулась в воду метра на два правее.

Тут Коршунов сообразил, что на этот раз они будут огибать «римлянина» с другого борта и корпус триремы заслонит от него кормчего.

— Налево! — закричал он. — Дед, бери левее! На веслах — налегай!

Судно рванулось вперед, обогнало корабль Одохара — и еле-еле сумело проскочить между ним и надвигающейся триремой. Чуть ли не в самый последний момент. И (нет худа без добра) успело на несколько последних и самых важных секунд заслонить «охотника» от римлян. Это не было задумано, но получилось просто превосходно. Алексей выстрелил — и попал. И тут же корабль Одохара выскочил из-за судна Коршунова, и бивень самопального тарана глухо ударил в гладкий корпус триремы чуть пониже ватерлинии. Кораблик Одохара отшвырнуло в сторону — так кабан-секач сносит зазевавшегося охотника. Обломок мачты вырвало из рук готов. Кто-то с воплем взлетел в воздух и шлепнулся в воду — к счастью, в стороне от триремы.

Римский корабль прошел в каких-то двух-трех метрах от судна Коршунова. Над головами мелькнули задранные весла. Волной кораблик Алексея подбросило вверх. Если бы сейчас римляне вознамерились уронить на них свое «грузило» — тут бы кораблю с парусом «цвета снега и крови» и абзац пришел.

Но имперцы замешкались.

«Не получилось!» — подумал Коршунов, глядя на удаляющуюся корму триремы.

— Ну ты молодец! — заорал Ахвизра, хлопнув Коршунова по спине с такой силой, что у того даже дыхание перехватило.

— Давай-давай-давай! — на одной ноте яростно орал Агилмунд. Боран-кормчий уже бежал ко второму «носу», а подручный Книва тащил здоровенное рулевое весло.

Трирема между тем снова разворачивалась и… Алексей заорал от восторга не хуже Ахвизры. Нос триремы заметно осел. От «бараньей головы» на поверхности остались одни рога.

Трирема остановилась, не закончив разворота. Двое римлян прыгнули в воду с куском рогожи. Хотели, видно, прикрыть дырку снаружи. Кто-то из Коршуновских стрельнул по ним из лука.

— Нет! — заорал Алексей. — Этих не бить! Только тех, что на палубе!

Черт! Если удастся захватить трирему!..

К подраненному «римлянину» уже спешили маленькие кораблики гревтунгов. Но зверь еще был способен кусаться. Сверху полетели стрелы. Из обычных луков. И — посланные боевыми машинами. Справа от судна Одохара, взметнув белый фонтан, плюхнулся снаряд. Кораблик, первым ударившийся о борт триремы, тут же пробило «грузило». А вдоль бортов, щит к щиту, уже строились легионеры.

Суденышко Коршунова подошло к триреме с кормы. Ахвизра с рычанием метнул топор. За топором змеей устремился привязанный к топорищу канат. Ахвизра промчался прямо по борту судна, оттолкнулся изо всех сил, ударился ногами о корпус триремы, завис на долю секунды, еще раз толкнулся, перемахнул через фальшборт и исчез из виду.

Но все-таки первым был не он. Первым был Одохар. У Алексея челюсть отвисла, когда он увидел, как двое готов вцепились в римское весло, а потом этот немолодой уже мужчина как по ровной дороге пробежал по этому самому веслу до самого клюза, высоко подпрыгнул, ухватился одной рукой — во второй был меч — за ограждение, перебросил свое массивное тело на ту сторону и тут же врубился прямо в римский строй.

Гребцы проворно убрали весла. Судно Коршунова с противным скрежетом проехалось по обшивке триремы, и несколько его парней во главе с Агилмундом полезли наверх. Остальные дружно метнули копья. Но римляне наверху были начеку — и «залп» не принес особых результатов.

Алексей вскинул перезаряженный арбалет. Банг! — и в плотной стене щитов образовалась брешь. Рычаг на себя, болт — в канавку — банг! Римлянин с красивым красным гребнем (наверняка офицер) все-таки успел подставить под удар выпуклый красный щит. Только это не помогло. Арбалетный болт прошел насквозь и продырявил ему плечо. Убил римлянина другой. Здоровенный гот из тех, что примкнули к Одохару по дороге, возник за спиной «красногребневого» и одним махом снес тому голову. Стало ясно, что битва выиграна.

То есть римляне еще отбивались. Еще держали строй и даже попытались контратаковать. Но на палубе триремы уже было полно нападающих. Раза в три больше, чем защитников. Добьют. Коршунова сейчас больше беспокоило другое: брешь, пробитая импровизированным тараном. И то, что нос триремы все больше погружался в воду.

— Храни! — Он сунул арбалет Книве, а сам быстро скинул с себя все и нырнул в море.

Вода была теплая. Это хорошо. А еще лучше то, что римские «водолазы» успели-таки прикрыть борт рогожей. Давлением воды «пластырь» прижало к корпусу, и течь существенно уменьшилась.

Алексей вынырнул, глотнул воздуху, перевалился через борт.

Когда он взобрался на палубу триремы, там уже дорезали последних легионеров. Вопросами плавучести никто не озаботился.

Алексей быстро огляделся — с верхней палубы триремы обзор был существенно лучше, чем с борта боранского корабля. Так, вроде все путем. Союзный флот, хоть и изрядно поредевший, снова собирался вместе. Но если сейчас из-за мыса выйдет еще одна трирема…

Нет, вряд ли. Было бы их больше, атаковали бы все сразу. Да уж, теперь понятно, почему бораны наотрез отказывались идти против римского флота.

— Агилмунд! — Коршунов ухватил за руку сына Фретилы.

Тот глянул дико, замахнулся… но удержал руку, узнав в голом мокром человеке родича.

— Возьми пару человек — и за мной! — крикнул Коршунов. — Не хочу, чтобы эта штука затонула, понял?

Глава двадцать третья

Трофей

Они справились. Наложили заплату. Вычерпали воду. Вытряхнули из доспехов и побросали в море останки убитых римлян. Почти как мусор. Скуба пробормотал некую религиозную формулу, мол, дарит тела врагов морским богам — и все.