Плащ и галстук (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

— А откуда ты это всё знаешь? — положила китаянка подбородок мне на грудь. Правда, тут же поправилась, — Нет, знаешь немного. Почти ничего не знаешь. Но ты уверен. Готовые решения. Финальный продукт. Как? Почему?

— Потому что измерений много. Параллельные миры существуют, — заставил я её захлебнуться воздухом.

Не смотрите на меня как на идиота, не надо. Если вы до сих пор не поняли всю прелесть жизни в этом прекрасном, великом, могучем Советском Союзе, то я вам её сейчас объясню простыми словами — мне нечего терять. Понимаете? Мы, неогены, под колпаком. У нас могут отнять свободу, собственность, в том числе и интеллектуальную, нам могут запретить буквально всё. Мы живем, огороженные как звери, в огромном зоопарке, имя которому Стакомск.

И, если что так, моя больная, извращенная, но единственно правильная идея, которой я только что заразил Цао Янлинь как какой-нибудь гонореей — единственный способ бескровно вынудить человечество быть… пусть не хорошим, но приличным. А такие цели требуют в первую очередь доверия, причем полного. Я — доверился. Причины? Есть одна. Она зреет в животе одной весьма недалекой дуры.

Если вы еще не поняли, то Витя Изотов не очень умный человек. Да, он старательный студент, он довольно ловкий и умелый неосапиант, местами даже тренированный убийца. Но это его потолок. А вот у «чистых» потолка нет. Они не спят, они всегда в форме и полны энергии, их мозг развивается безгранично. Кто как не она?

— Все, иди, мне надо работать! — меня чмокнули в губы, а затем, столкнув с кровати, начали пихать в сторону выхода, — И думать! Много думать! Потом все расскажешь! Обязательно!

— Мы наш, мы новый мир построим…, — сонно бурчал я, подпихиваемый сзади, но уходил даже с чем-то похожим на чистую совесть. Ведь герои в книжках, они же должны спасать мир? А я еще ухитрился свалить это на другого! Я — супергерой!

И я нужен этому городу. Да.

Вечером этого же дня во дворе «Жасминной тени» проводили самую настоящую церемонию награждения. Ну, по крайней мере, она так выглядела для участвующих лиц. Руководила этим кордебалетом сама майор и глава НИИСУКРС Окалина Нелла Аркадьевна.

— Разводина Надежда Витальевна! Два шага вперед! Вы? Хорошо. Ноль замечаний, восемнадцать поощрений, восемь положительных отметок от вожатых. Рекомендация Цао Сюин, Цао Янлинь, моя собственная. Вам начисляется 117 баллов социальной адаптации. Вы можете подать документы о переводе в другой университет любого района Стакомска, выбрать любое общежитие в районах, где есть интересующее вас учебное заведение!

(счастливый визг, сияющие глаза, улыбки окружающих)

— Расстогин Дмитрий Дмитриевич! Два шага вперед! …

Молодые люди радовались, обнимались, прыгали, подносили к лицу «часы», не в силах поверить в такие высокие цифры. Загоревшие, подтянутые, обросшие мышцами, они были не похожи на самих себя. Не похожи резко, контрастно, сильно. Не «коморские», а просто ребята и девчата, которых буквально выпускают на свободу. Никаких больше выходов по согласованию, никакой больше клетки размером в одну улицу. Свобода. Новая жизнь. Они заслужили. Они доказали, что являются нормальными, уравновешенными, способными к обычной жизни гражданами. Так, в принципе, и было изначально, просто…

Я хмурился, глядя на этот… развод. «Коморские» всегда были нормальными. Я тут живу меньше года, но вижу же, что драк не бывает, способности применяются разумно, а люди хоть и не любят друг друга (мальчишки и девчонки), но ни до какой ярко выраженной вражды подобное никогда не доходило. Все, живущие на Коморской в общежитии «Жасминная тень» были нормальными подростками. Просто… этого никто не знал. Никому не было дела.

И сейчас, после проверки и вердикта профессионалов вроде Кладышевой, им дают шанс на новую жизнь, а они радуются, «заслужив» его. Всего-то ценой чистки картошки да смерти Смоловой.

— Ильина! Захаров! Абишев! Никитина! Окунев!

Всех, подчистую. Пара грешков у народа, которые я знал? Ну вот, как у Окунева, которого завернули через пять километров после того, как он решил прогуляться от «Лазурного берега»? Никаких изменений. Да, баллов социального рейтинга ему на полтинник меньше выдали, нахмурились, погрозили, но все равно, такой же «зеленый свет» как и остальным.

Лицемерие и расселение, а вовсе не награда. Хотя, мне ли судить? Эти ребята отлично отдохнули, великолепно подкачались, набрались далеко небесполезных знаний за, в общем-то, тривиальный труд. Их основная заслуга в том, что продержались полторы недели, никого не покалечив, перед тем как пришли инструкторы. Так что — пусть его…

— Ползунова Виктория Антоновна, — тем временем продолжала майор, — Пять сотен баллов социальной адаптации.

Это было мощно. Викусик аж рот приоткрыла. Её одним махом вывели в самое золото молодежи города, буквально воткнули на доску почета. За что? Ясно за что. Она остается. Салиновский? Наш горе-трахаль тоже невыездной. Тоже с нами. И, судя по его грустной морде, уставленной в сторону рыжего Расстогина, ему это не особо по душе. Блондина утешили очками социального рейтинга, а также обещанием о пересмотре дела.

— А вы, лейтенант Изотов, — наконец-то обратила внимание Окалина на меня, — проходите по моему ведомству. С вами мы разберемся на рабочем месте.

Глава 9. Дом, родной дом

Мы сидели и курили, встречая утро на крыльце осиротевшего общежития.

— А ведь Коморская-то довольно большая, — задумчиво сказал я, — Почему же так мало народа ходит в парк?

— Во-первых, шипоголовый, потому что парков два, с другой стороны дороги еще один есть, лучше, — выдув длинную струю густого дыма, неторопливо ответила Цао Сюин, — А во-вторых — все знают, что здесь «Жасминная тень».

— И что? — не понял я, — Тут же все нормальные? Были? Даже Вадим?

— Это сейчас, — уклончиво ухмыльнулась старушка, — На моей памяти первый раз. Столько месяцев и ни одной драки. Это был почти отпуск…

— Был? — насторожился я.

— «Жасминная тень» никогда не пустует, шипоголовый. Всегда найдутся ненужные, о которых хотят забыть. Положить в безопасное место.

— Вот оно как…, — покачал головой я.

Действительно. Я ведь тут уже почти год живу, а сам даже по самой знаменитой Коморской особо не ходил. Куда там гулять? Учеба-дом-учеба-сон, повторить. Изредка вылазки по делам института рогов и копыт. Внутренняя санта-барбара, которая даже вот в этом урезанном составе цветет и пахнет. Причем, прямо у меня дома. За каким-то половым органом Юлька на меня страшно обиделась, а Вероника, эта развратительница сидоровых, почему-то в этом деле с ней люто синхронна. Сидят с утра за столом и спину мне взглядами сверлят.

— Почему…, — вопрос старой китаянки вырвал меня из сонной обиженной одури, — …ты не относишься к моей внучке как к шлюхе?

— Внезапно! — каркнул я, откашлявшись, после того как неудачно выплюнул сигарету так, что она пеплом запорошила мне глаза, — А с чего я должен?!