Завет внуку - Семен Гейченко

Глава 29

ПОД СЕНЬЮ

Трудно переоценить значение водоемов для Михайловского, и не только прудов, а собственно озер Маленец и Кучане и их кормилицы славной речки Сороти. Они воспеты Пушкиным. Они являются одним из главнейших элементов пушкинского ландшафта. К великому нашему огорчению, эти мемориальные места находятся в стадии перерождении и умирания. Причин очень много: тут и отмирание родников, издревле подававших воду в озера, тут и заиление и зарастание их различными растениями, что объясняется подкормкой этих растений различными удобрениями, смываемыми с полей, и также распахиванием находящихся вблизи озер пойменных лугов.

Процесс отмирания начался очень давно. Ведь озера-то старые, они насчитывают десятки тысяч лет со дня их появления. Только за последние пять лет с псковской земли исчезло тридцать два озера, однотипных с озерами Михайловского. Так утверждают специалисты-гидрологи, ведущие наблюдение за жизнью наших озер. Процесс отмирания Маленца и Кучане особенно активизировался 100–150 лет тому назад. Еще в 1834 году родители Пушкина, жившие тогда в Михайловском, писали своей дочери в Варшаву: «…озера наши и наша река скоро станут твердой землей…»

В 1926 году профессор К. Романов — главный консультант Академии наук СССР по делам памятников истории русской культуры — в своей «Записке о состоянии Пушкинского заповедника» писал: «Желательно со временем вычистить озера и большой пруд, совершенно погибающие…»

В 1939 году Президиум Академии наук направил в заповедник группу ученых для проведения исследовании причины умирания Михайловских озер и составления плана практических мероприятий по сохранению их. В результате обследовании ученые выяснили, что «ванна озера Маленец заполнена илом (при толщине до семи метров) на три четверти своего объема, а водная растительность захватила всю толщину со все возрастающей быстротой и мощностью», — писал в своем анализе профессор М. Соловьев.

Вскоре Академия наук постановила приступить к очистке озер в ближайшие годы и поручила Ботаническому институту разработать план и смету на очистку водоемов.

К сожалению, война помешала осуществлению этих работ.

В годы фашистской оккупации заповедника и в послевоенный период захирение озер продолжалось еще активнее. На это было обращено особое внимание Псковского облисполкома и Института мелиорации СССР. Были приняты меры по дальнейшему благоустройству заповедных мест, предусмотрена разработка проекта оздоровлении и очистки заповедных озер и проведения работ по осуществлению проекта. Четыре года ученые научно-исследовательского института «Ленгипроводхоз» совместно с работниками заповедника изучали мемориальные озера. В результате был разработан проект восстановления их. Проект предусматривает несколько вариантов, один из них — очистка озер при помощи специального гидроснаряда.

У устья Маленца, на берегу Сороти, псковские мелиораторы, имеющие большой опыт работы по очистке озер, установили новый мощный агрегат. При ого помощи началась реставрации пушкинских озер. Мелиораторы хорошо понимали, какое ответственное дело берут на себя. С большой осторожностью они подвели на заповедную землю свои мощные машины. Кстати, они даже хотели свой агрегат подать в Михайловское вертолетами, чтобы не попортить заповедной дороги… Агрегат хорошо поработал. Озеро вновь возродилось.

Есть какая-то особенная прелесть в водах Михайловского. Все водоемы такие разные — пруд на аллее Керн, Черный ганнибалов пруд, пруд во фруктовом саду Михайловского… У каждого из них свои тайны, легенды, сказки, загадки, свои обитатели…

Вот одна из таких легенд.

У входа на усадьбу Михайловского ровное зеркало. Как и при Пушкине, сегодня это «пруд под сенью ив густых — раздолье уток молодых». Тут паломники, особенно дети, угощают утят своими гостинцами — печеньем, пряниками, конфетами… Утята резво, наперегонки носятся по глади вод за угощением. Здесь всегда весело и радостно.

По вечерам раздаются серенады лягушек. Им вторит соловьиные рулады. А совсем недавно здесь поселилась — кто бы вы думали? — выдра! Чистые берега, свежая зелень, всегда ключевая вода, никаких охотников, купальщиков… Все это прельстило древнего насельника Сороти, и она перебралась сюда. Прельстило ее и еще одно — утята, которых дикие утки выводят на «Острове уединения», и домашние инкубаторские, которых содержу я. С весны до глубокой осени в пруду плавают две стаи утят, их, почитай, с полсотни будет. Это ли не лакомство для красивой хищницы!

Зимой, когда пруд скован льдом, запорошенным снегом, смотришь утром на снег и читаешь следы ночных гостей Михайловского. Вот беличьи следы, вот следы косого, который летел куда-то в сад, несомненно, поглодать спустившиеся от мороза к земле яблоневые ветви. А вот следы горностая, прибежавшего на водопой…

А это что за кружево из маленьких точек? Это куда-то перебегала «мышка-норушка» — полевка… А вот и следы ночного похождения Михайловского «кота ученого» — Василия, который жил на усадьбе четырнадцать лет, переловил всех мышей в домике няни, амбаре, повсюду… А вот и диво дивное — огромные, прямо лошадиные следы! Они ведут к моей избе, к поленнице дров, к кустам смородины, к кормушке, где лежит зерно для пичуг. Следы всюду… Это гулял ночью лось. Он часто проходит по Михайловскому. Любит почесать свое пузо о штакетную ограду, попробовать ветви фруктовых деревьев… Бывают на пруду еще какие-то, но выражению поэта, «следы невиданных зверей»… А недавно неподалеку от «Острова уединения» лесники наши поставили для лоси стожок сена и лоток с зерном.

Глава 30

НАПЕВ ЖИВОЙ

А заселение наших лесов зверьем, птицей и всякой живностью началось давным-давно, когда еще в сороковых годах на месте руин и пепелища приступил я сажать кусты и деревья, цветы и травы, разводить птиц и зверей. Потом сдружился с ними. Многое понял, чего раньше не знал. На моих глазах молодые ели и сосны, липы и вязы стали пожилыми, и мне кажется, что и наконец понял, какими мог видеть их Пушкин. Мне стал ближе пушкинский мир природы с ее птицами и зверями, понятнее стали «дольней лозы прозябанье» и «незаменные три песни» соловья…

Изучая птичье царство Михайловского, я много думал о животворной его роли в жизни Пушкина и пришел к заключению, что мир птиц привел поэта к новому состоянию, помог ему подняться над своей судьбой. Правда, Пушкин в своем творчестве ни разу не упомянул многих здешних пичуг, которые всегда были у него на глазах. И словаре Пушкина мы встречаем лишь аиста, ворона, ворону, вальдшнепа, галку, голубя, иволгу, индейку, канарейку, кукушку, кулика, коршуна, курицу, ласточку, лебедя, орла, петуха, пустельгу, рябчика, синицу, скворца, сокола, соловья, сороку, утку, ястреба.