Противостояние - Стивен Кинг

Над странной дверью вспыхнула красная лампочка. Раздался шипящий звук, а потом словно включился насос. Когда шум смолк, дверь открылась. Вошел человек, одетый в огромный белый скафандр с прозрачным окошком в шлеме. За окошком покачивалась голова мужчины, напоминая воздушный шарик в капсуле. На спине у него крепились баллоны со сжатым воздухом, и заговорил он металлическим, монотонным голосом, лишенным всех человеческих интонаций. Такой голос мог звучать в какой-нибудь видеоигре, говоря: «Попытайся снова, Космический кадет», – после того как ты просрал последнюю попытку.

– Как вы себя чувствуете, мистер Полфри? – проскрежетал мужчина.

Но Вик не смог ответить. Он вновь погрузился в зеленые бездны. За прозрачным окошечком белого скафандра Вик видел свою мать. Мамочка была одета в белое, когда папочка привез его и Джорджа в санна-торий на последнее свидание с ней. Ей пришлось поехать в санна-торий, чтобы никто из них не заразился от нее. Туберкулез заразен. От него умирают.

Он разговаривал с мамой… сказал, что будет послушным и заведет лошадь в стойло… сказал, что Джордж отнял комиксы… спросил, не лучше ли ей… спросил, скоро ли она сможет приехать домой… и человек в белом скафандре сделал ему укол, и он еще глубже погрузился в бездну, а слова его стали бессвязными. Человек в белом скафандре оглянулся на лица за стеклянной стеной и покачал головой.

Подбородком включил переговорное устройство и произнес:

– Если это не подействует, к полуночи мы его потеряем.

Для Вика Полфри «волшебный час» закончился.

– Просто закатайте рукав, мистер Редман, – попросила его хорошенькая темноволосая медсестра. – Это не займет и минуты. – Она держала в руках – в перчатках – манжету для измерения давления. И улыбалась за пластиковой маской, словно сообщила ему какой-то веселый секрет.

– Нет, – отказался Стью.

Улыбка чуть поблекла.

– Нам надо только измерить давление. Это не займет и минуты.

– Нет.

– Распоряжение доктора. – Ее тон стал деловым. – Пожалуйста!

– Если это распоряжение доктора, дайте мне с ним поговорить.

– Боюсь, сейчас он занят. Если вы только…

– Я подожду, – спокойно ответил Стью, даже не пытаясь расстегнуть пуговицу на рукаве рубашки.

– Это просто моя работа. Вы ведь не хотите, чтобы у меня были неприятности, не правда ли? – Она обаятельно заулыбалась. – Если б вы только позволили мне…

– Не позволю, – сказал Стью. – Идите и скажите им. Они кого-нибудь пришлют.

С обеспокоенным видом сестра подошла к стальной двери и повернула в замочной скважине квадратный ключ. Включился насос, дверь с шипением открылась, и медсестра вышла из палаты, с упреком взглянув на Стью. Тот смотрел на нее с каменным лицом.

Едва дверь закрылась, он встал и нетерпеливо подошел к окну, двойному и зарешеченному, но на улице уже совсем стемнело, поэтому увидеть что-либо не удалось. Стью вернулся и сел. На нем были линялые джинсы и клетчатая рубашка, а его коричневые высокие ботинки с прошитой подошвой уже начали выпячиваться по бокам. Он провел рукой по щеке и недовольно поморщился: колется. Ему не позволили побриться, а борода у него росла быстро.

Стью не возражал против обследований. Его возмущало другое: неведение и страх. Он не заболел, по крайней мере пока, но сильно перепугался. Тут велась какая-то нечестная игра, и он не собирался принимать в ней участие, пока кто-нибудь не объяснит ему, что произошло в Арнетте и какое отношение к случившемуся имеет тот бедолага Кэмпион. Тогда Стью хотя бы будет знать, что его страхи не беспочвенны.

Они ожидали, что он начнет расспрашивать их раньше, – это читалось в их глазах. Они умели скрывать правду от тех, кто попадал в больницу. Четыре года назад его жена умерла от рака в возрасте двадцати семи лет. Болезнь зародилась у нее в матке, а потом с быстротой лесного пожара распространилась по всему телу, и Стью помнил, как они обходили ее вопросы, либо меняя тему, либо пускаясь в долгие, пересыпанные специальными терминами объяснения. Поэтому он и не спрашивал ни о чем, отмечая про себя, что их это беспокоит. Сейчас же настало время вопросов, и он рассчитывал получить на них ответы. Простые и ясные.

Некоторые белые пятна он мог заполнить самостоятельно. Кэмпион, его жена и ребенок заболели чем-то чертовски опасным. Начиналась болезнь как обычный грипп или летняя простуда, но дальше состояние ухудшалось и ухудшалось до тех пор, пока, по всей видимости, ты не захлебывался в собственных соплях или тебя не сжигала температура. При этом болезнь была чрезвычайно заразной.

Они приехали и забрали его семнадцатого, во второй половине дня, двумя сутками ранее. Четыре солдата и врач. Вежливые, но решительные. Об отказе вопрос не стоял – солдаты пришли с оружием. Именно тогда Стью Редман начал бояться.

Потом колонна автомобилей покинула Арнетт и прибыла к взлетно-посадочной полосе рядом с Брейнтри. Стью ехал с Виком Полфри, Хэпом, Бруэттами, Хэнком Кармайклом и его женой и двумя сержантами. Все они набились в армейский фургон, и военные за всю дорогу не произнесли ни слова, не ответив ни на один истерический вопрос Лайлы Бруэтт.

В другие фургоны людей набилось не меньше. Всех Стью, конечно, не видел, но разглядел пятерых Ходжесов и Криса Ортегу, брата Карлоса, водителя «скорой». Крис работал барменом в «Голове индейца». Стью увидел Паркера Нейсона с женой, пожилую пару, которая жила в трейлере на стоянке неподалеку от дома Стью. Он догадался, что вывозили тех, кто находился на заправочной станции, когда Кэмпион сшиб колонки, и всех, с кем они после этого общались.

На выезде из города дорогу перегораживали два оливково-зеленых грузовика. Стью решил, что точно так же блокированы и остальные дороги, ведущие в Арнетт. Солдаты натягивали колючую проволоку, а потом, взяв город в кольцо, наверное, выставили по периметру часовых.

Получалось, что все серьезно. Смертельно серьезно.

Он терпеливо сидел на стуле рядом с больничной кроватью, которой так и не воспользовался, и ждал, что сестра кого-нибудь приведет. Но не слишком скоро. Может быть, к утру они наконец пришлют к нему человека, имеющего право ответить на вопросы. Он мог подождать. Стюарт Редман всегда отличался завидным терпением.

Чтобы чем-то себя занять, он начал вспоминать состояние людей, которые приехали вместе с ним на взлетно-посадочную полосу. Совсем больным выглядел только Норм. Он кашлял, отхаркивал мокроту, температурил. У остальных симптомы ничем не отличались от обычной простуды. Люк Бруэтт чихал. Лайла Бруэтт и Вик Полфри покашливали. У Хэпа лило из носа, он непрерывно сморкался. Да, они не слишком отличались от учеников младших классов тех времен, когда Стью ходил в начальную школу. Две трети детей постоянно чихали, сморкались и кашляли.