Печальный кипарис - Агата Кристи

– Но в таком случае, по всей вероятности, сестра Хопкинс должна была бы обо всем догадаться, – заметил Питер Лорд.

– Сестра Хопкинс – сообразительная женщина – в определенных пределах, но ее серые клеточки вряд ли могут тягаться с моими. Возможно, она попросту не замечает того, что сразу бросилось бы в глаза Эркюлю Пуаро!

– Сожалею, но у меня нет никаких сведений о Мэри, – сказал, покачав головой, Питер Лорд.

Пуаро в раздумье проговорил:

– Тэд Бигланд тоже ничего не знает, хотя и прожил здесь всю свою жизнь. И у миссис Бишоп ничего не удалось разузнать. Уж она-то, если бы ей было известно о Мэри что-либо компрометирующее, сразу бы это выложила! Eh bien, остается последняя надежда.

– На кого же?

– Я сегодня же повидаюсь с другой медсестрой – О’Брайен.

– Вряд ли она осведомлена о всяких местных событиях, тем более давних, – усомнился Питер Лорд. – Она появилась здесь всего лишь месяца два назад.

– Да, конечно. Но мы с вами знаем, что у сестры Хопкинс длинный язык. Она не разносила сплетни по деревне, щадя репутацию Мэри. Но едва ли она могла бы удержаться хотя бы от намеков в разговорах со своей напарницей, тем более что та не из этих мест. Так что сестра О’Брайен может кое-что знать.

Глава 10

Сестра О’Брайен тряхнула своей рыжеволосой головой и широко улыбнулась маленькому человечку, сидевшему напротив нее за чайным столом.

«Какой он забавный, – размышляла она, – а глаза зеленые, как у кота. Однако доктор Лорд говорит, что у него ума палата!»

– Приятно встретить человека, пышущего здоровьем и жизненной энергией, – заявил Пуаро. – Не сомневаюсь, что ваши пациенты быстро встают на ноги.

– Да уж, я не из тех, кто напускает на себя унылый вид, – согласилась она. – И почти все мои пациенты, слава богу, умирать не торопятся.

– Согласитесь, однако, что в случае с миссис Уэлман смерть оказалась просто божьей милостью.

– И не говорите! Бедняжка так мучилась! – Сестра О’Брайен многозначительно взглянула на Пуаро. – Вы ведь об этом хотели со мной потолковать? Я слышала, что ее хотят откапывать.

– А у вас не возникло тогда никаких подозрений?

– Совершенно никаких… хотя действительно – у доктора Лорда в то утро было такое странное выражение лица, да и гонял он меня туда-сюда за разными вещами – в которых вовсе и не нуждался! Но свидетельство о смерти все же подписал.

– У него были основания… – начал было Пуаро, но она не дала ему договорить.

– Конечно. Но он правильно поступил. Кому это нужно – задевать чувства семьи? И ведь если врач ошибется и его подозрения не подтвердятся, с карьерой, считай, покончено. Кто станет его после этого приглашать? Доктор должен держать ухо востро и действовать наверняка!

– Есть предположение, что миссис Уэлман совершила самоубийство.

– Это она-то? При том, что не могла даже пошевелиться? Ну разве что капельку приподнимать руку.

– А никто не мог ей помочь?

– А… понимаю, о чем вы: мисс Карлайл, мистер Уэлман или, быть может, Мэри Джерард?

– А почему бы нет?

Сестра О’Брайен энергично покачала головой.

– Они бы не осмелились – никто из них!

– Возможно, вы и правы, – согласился Пуаро и тут же спросил: – Когда сестра Хопкинс хватилась трубочки с морфином?

– В то самое утро. «Уверена, что взяла ее с собой», – сказала она. Ну то есть даже не сомневалась, что положила трубочку в саквояж, но знаете, как это бывает, когда вас что-то смущает, и в конце концов она уговорила себя, что оставила морфин дома.

– И даже после этого вы ничего не заподозрили? – пробормотал Пуаро.

– Абсолютно ничего! Мне и в голову не приходило, что здесь что-то не так! Ведь даже и сейчас ничего не доказано. Одни только подозрения.

– А то, что трубочка исчезла, не насторожило вас с сестрой Хопкинс?

– Ну почему же… Помню, я подумала недоброе, когда мы сидели с ней в кафе «Голубая синица». Да и она была как на иголках. Я поняла, что она догадалась, о чем я думаю. «А может, я положила эту трубочку на край каминной доски и она скатилась в корзину для мусора?» – спросила она тогда. «Да, на самом деле, видимо, так оно и было», – ответила я ей. И ни она, ни я ни слова о том, что было у нас на уме, и о том, что мы обе перепугались.

– А что вы думаете теперь?

Сестра О’Брайен сказала:

– Если в теле миссис Уэлман обнаружат морфин, тогда отпадут последние сомнения в том, кто его взял и зачем… Хотя лично я ни за что не поверю, что мисс Карлайл спровадила старую леди на тот свет, пока не докажут, что морфин действительно есть.

– А в том, что Элинор Карлайл убила Мэри Джерард, вы не сомневаетесь?

– По-моему, тут не о чем и говорить! У кого еще был резон избавиться от Мэри?

– Вот именно! – заметил Пуаро.

Сестра О’Брайен продолжала вспоминать, и речь ее походила на театральный монолог:

– Кто, как не я сама, присутствовала там в тот вечер, когда старая леди пыталась говорить и мисс Элинор обещала сделать все как надо и согласно ее воле? Кто, как не я сама, видела ее лицо, когда она смотрела вслед Мэри, сбегавшей по лестнице? Черная ненависть была написана на ее лице! В ту минуту она явно готова была убить ее.

– Ну а зачем Элинор Карлайл понадобилось убивать миссис Уэлман? – спросил Пуаро. – Если предположить, что это тоже сделала она.

– Зачем? Конечно, из-за денег! Двести тысяч фунтов, не меньше. Вот сколько она получила – из-за этого и совершила убийство… если она на самом деле его совершила. Молодая леди очень смелая и ловкая, ничего не боится, и ума ей не занимать!

– А как вы думаете, если бы миссис Уэлман сделала завещание, кому бы она оставила все свое состояние?

– Ах, не мне об этом говорить, – сказала сестра О’Брайен, однако ясно было, что ей страшно хочется поделиться своими соображениями. И она не утерпела: – Сдается мне, что все до последнего пенни старая леди оставила бы Мэри Джерард.

– Но почему? – изумился Пуаро.

Этот простейший вопрос, казалось, поверг сестру О’Брайен в полное замешательство.

– Почему? Вы спрашиваете: почему? Ну так я вам отвечу: потому!

– Кое-кто считает, – тихо произнес Пуаро, – что Мэри Джерард так ловко вела игру, что втерлась в доверие к старой леди и заставила ее позабыть кровные узы и родственные чувства.

– Что ж, можно сказать и так, – согласилась сестра О’Брайен.

– А была ли Мэри Джерард ловкой и хитрой девушкой?

Сестра О’Брайен говорила медленно, как бы раздумывая:

– Нет, не думаю… Она никогда не хитрила, не изворачивалась. Она была не из таковских. Но бывает, что люди не вольны в своих поступках по причинам, о которых порой никто не догадывается…

– Я вижу, вы женщина рассудительная, сестра О’Брайен, – польстил ей Эркюль Пуаро.

– Я не охотница болтать о том, что меня не касается, – отозвалась она.

Но Пуаро, не сводя с нее пытливого взгляда, продолжал:

– Вы вместе с сестрой Хопкинс обсудили и решили, что некоторые обстоятельства не стоит извлекать на свет божий.

– Что вы имеете в виду? – встрепенулась сестра О’Брайен.

– Я говорю не о том, что имеет отношение к преступлению, а совсем о других вещах.

– Зачем ворошить старое? Все давно уж всё позабыли, – кивнула сестра О’Брайен. – Кто из нас не грешен. А старая леди была очень достойной женщиной, о ее доме сроду никаких сплетен не ходило, ни-ни… и умерла она, слава богу, уважаемая и почитаемая всеми.

Эркюль Пуаро кивнул, соглашаясь с собеседницей.

– Да-да, миссис Уэлман весьма уважали в Мейденсфорде.

Разговор принял совершенно неожиданный для Пуаро оборот, но он ничем не выдал своего изумления.

– К тому же с той поры минуло столько лет, – мечтательным голосом продолжала сестра О’Брайен. – Все позабыто, а теперь их никого и на свете нет. А я всегда так сочувствую влюбленным. И вот что я вам скажу: нет ничего тяжелее, если у человека жена в психиатрической лечебнице и он всю жизнь связан из-за этого по рукам и ногам, его можно только пожалеть, такой доли и врагу не пожелаешь.

– Да, это тяжкое испытание… – забормотал Пуаро, решительно ничего не понимая.

– Сестра Хопкинс рассказала вам, как мы с ней, не сговариваясь, написали друг другу про одно и то же? – спросила сестра О’Брайен.

– Нет, этого она мне не рассказывала, – признался сыщик.

– Ведь надо же, чтобы такое совпадение! Но так ведь и бывает! Только о ком-то услышишь, а через день или два непременно снова где-нибудь заведут разговор о том же человеке. А дальше – больше. Представляете? Я вижу эту фотографию на пианино, а в этот момент экономка доктора рассказывает сестре Хопкинс подробности этой печальной истории.

– Действительно очень любопытно, – заметил Пуаро и тут же забросил пробный камешек: – А Мэри Джерард знала… об этом?

– А кто бы ей сказал? – ответила сестра О’Брайен. – Я бы – ни за что. Да и сестра Хопкинс. Ну зачем? Что бы хорошего из этого вышло?

Она вскинула рыжеволосую голову и вопрошающе уставилась на Пуаро.