Кайнокъ - Юрий Козлов

— Где ж их теперь взять? — отозвался виновато Князькин. — Год прошел.

— Придется прогуляться по дворам. Выяснить.

Это не было капризом или проявлением неприязни. Решив повторить недавнюю работу Ударцева, он надеялся таким образом выйти на объект его внимания, последних забот. Для этого Пирогову нужна была точность. Тем более сам Михаил был человеком очень аккуратным и точным.

Пирогов сложил лист вчетверо, примерил к нагрудному карману, еще раз переломил. Спросил:

— Вы сами хоть что-нибудь предпринимали по этим безобразиям?

— Д-да. Принимали меры. Старики наши сошлись. Обговорили мы. Собрались по дворам идти. С обыском. Но сразу не пошли, а потом обида улеглась. Заглохла. А потом и совсем привыкли.

— Но ведь даже кобыла к кнуту не привыкает!

— То кобыла. Она — дура. А человек есть существо разумное.

— У вас были подозрения?

— Чо? А… Были… Много было. Тут же половина деревни мазуриков. От старого времени еще притаились.

— Что вы такое говорите?

— В чем застану, в том и сужу… Вы у нас новый человек. Наших порядков не видели.

— Уже двадцать с гаком лет везде одни порядки.

— Э-э. — Князькин махнул рукой, покривил рот.

— Послушайте… как вас… Вы же председатель сельского Совета. Вы…

— Какой я председатель, товарищ Пирогов? Числюсь — и все.

— Это как же понимать, — растерялся Корней Павлович.

— А чего тут понимать? Не годен я для такой работы. И сказ весь… Характеру смолоду как не добрал, так и — амба. Буду писать прошение в исполком.

— Давно к такому выводу пришли?

— Год уже.

— И не соберетесь никак написать. Чернил не можете найти? Или и здесь характеру не добрали?

Князькин, набыча голову, глядел в пол.

— Вам легко шутить, — сказал негромко, с жалобинкой в голосе. — А я спать ложусь и думаю: встану ли…

— А зачем вам вставать? Вы не вставайте.

— Молоды вы, товарищ лейтенант. Не задумываетесь еще о неминуемом конце. О боге не думаете. Я тоже с рождения не верил в бога. Издевался над верующими: как же бог на небе сидит, если воздух один на небе. А теперь снится мне ночами, будто бы мать моя просит заступиться… И стал я думать: а вдруг?.. Ведь верили люди тыщу лет. Поди, были среди них умные головы, не чета моей.

«Вот так фрукт! — Пирогов не находил слов. — Он уже вроде не председатель. И получается, какой с него спрос за безобразия… Характеру он не добрал! В деревне через дом, через два похоронки лежат, а он в богоискательство кинулся. Фру-укт!»

Поднялся со скамьи. Попросил собрать людей. Сколько удастся. Сказал, что пока сходится народ, он прогуляется по селу, поговорит о кражах.

— Вы ничего не напутали здесь? — Прикоснулся пальцем к карману со списком.

— Все, которые знаю. А те, которые не знаю, не обессудьте.

— Вы думаете, есть кражи, о которых вам не доложили? Почему?

— Боятся, поди… Болтают, немцы в Оби пароходами появились. А еще слух идет, будто Турция и Япония…

— Прекратите! — перебил Пирогов. — Постыдились бы…

Глава шестнадцатая

Первой докладывала Полина Ткачук. Стояла навытяжку, напряженная, бледная, сознавая важность момента. Светлые, гладкие пряди волос, убегающие ото лба и висков к затылку, серебрились, как седина, облагораживали нахмуренное сосредоточенное лицо.

— Товарищ лейтенант, машина принадлежала автобазе облпотребсоюза. Шофер Пустовойтов Сергей Никанорович. Девятисотого года рождения. Сорок два ему… Женат. Имеет троих детей — сына и двух дочек… Беспартийный. Ранее не судимый. Стахановец. Есть две характеристики. От дирекции и профкома. Хорошие характеристики. Вы познакомитесь с ними, если хотите. В начале войны Пустовойтов написал заявление в добровольцы. Ему отказали… Известен и груз. — Она развернула бумаги, которые на протяжении доклада держала в руке, взволнованно тискала, скручивала в трубочку незаметно для себя. — Это копии фактур. Настоящие у шофера. Первый экземпляр. Второй и третий — в облпотребсоюзе… В фактурах записано: соль поваренная — двести килограммов; масло коровье, топленое — сто килограммов; мука ржаная — тысяча триста шестьдесят килограммов; сахар — двести килограммов; мясо тушеное, в банках — сто килограммов.

— С верхом нагружена была. Кстати, какой марки машина? — Он разглядел марку с первого взгляда, там, на дороге, но в докладе Ткачук она не была названа.

— Грузовик марки ЗИС-5, товарищ лейтенант. — Немножко испуганно сказала Полина.

— Правильно. Продолжайте.

Полина опустила руку с бумагами.

— Механик гаража и вахтер продбазы говорят, что в кузове была фляга с бензином. Для дозаправки в пути. Фляга стояла в же… металлической бочке, чтоб не прикасаться к продуктам, была расклинена четырьмя… палки такие. Клинья! Это сам Пустовойтов придумал… При разборке остатков машины найдена мука — сто шестьдесят килограммов, соль — пятьдесят шесть. Все это испорчено огнем и бензином. Не найдены банки из-под мяса, фляги из-под масла. Нет и бочки. Фляга из-под бензина, вся обгорелая, мятая, в куче лежит… Госпожинспектор присутствовал при осмотре машины и остатков. — Полина снова перебрала бумаги, нашла нужную. — Он считает, что огонь возник в кузове. Но сначала и груз и кузов были напитаны бензином. Иначе мука, да и остальное, не сгорело бы так сильно… Мы считаем также, что прежде чем груз пропитался бензином, часть его сняли.

— С кем вы так считаете?

— С Постовой. Да и пожинспектор тоже.

— Почему? — искренне заинтересовался Пирогов.

— На весь груз не хватило бы горючего, товарищ лейтенант. Бак был почти пустой, когда машина до места пожара добралась. Остается только фляга. А в ной тридцать пять литров. Тридцать пять… А что осталось от груза да и машины? Ноль без палочки. Сгорело все… Опять же, куда банки подевались?.. Мы считаем, было снято масло, мясо, часть муки, сахара и соли. На остальное достаточно было тридцать пять литров…

«Вот ото да! — Пирогов восхищенно глядел на нее. — Вот это хватка! Как по книжке прочитала…»

— Пытались искать шофера? — спросил, сдерживая восторг.

— Разослали ориентировки по соседним районам. По нашим селам. Указали приметы, адреса родни, некоторых знакомых… Искали вдоль дороги. Там, где случилось… Пока — нет.

— Дайте-ка фактуры. — Пирогов разгладил их на столе. — Сто, двести, еще раз двести… Сколько может унести один человек?

— Мы искали следы телеги. Их нет.

Она была больше чем молодец. Пирогов радовался за нее, наверное, залюбовался бы, но… Но именно исчерпывающие ответы Полины указывали, что пожар у своротка на Сарапки совсем не простое дело, так какая уж тут радость и любование.

— Ваше мнение, что случилось с машиной? И с шофером?

— Ой, товарищ лейтенант. — Она сразу утратила бойцовский молодцеватый вид. — Боюсь и подумать.

— Страшно, но такая наша доля. Учитесь рассуждать. Это необходимо… Из вашего дельного — спасибо — рассказа явствует, что либо машина была ограблена посторонними, либо шофер сам растранжирил, растерял груз и решился подделать покушение, грабеж… Вот два направления, по которым вам предстоит ломать голову в ближайшее время. Что вам необходимо знать? Из чего складывается доказательство вины или невиновности: показания свидетелей, заключение экспертов, вещественные доказательства, письменные документы и объяснения подозреваемого, обвиняемого ли…

Полина слушала внимательно. То, о чем говорил Пирогов, требовало немедленного заучивания, осмысления на простом привычном языке, показания, заключение, доказательства, объяснения… Как мячик — вверх-вниз, скок-поскок… Вина — невиновность, подозреваемый — обвиняемый. Не сразу сообразишь без привычки: кто есть кто.

— Искать, искать шофера надо, — продолжал Пирогов. — В любом случае. Живого или мертвого. — Полина при этом вздрогнула. — Шофер прояснит не только версию, но и все остальное.

— Сами-то вы как думаете?

— Как и вы. Или — или.

— А что если случайный пожар? Ведь могла загореться бочка в кузове? Опрокинуться и загореться. Могла вполне. Я помню такой случай на тракте, когда машины пошли. Да и не один.

«Вот и выход, — мысленно усмехнулся Корней Павлович. — Несколько таких свидетельств, и дело — с плеч долой. Там депутат с горы упал, здесь пяток типичных загораний…»

— И получается, не виноват шофер, — говорила между тем Ткачук. — Обжегся, испугался и убежал.

— Шофер виноват уже в том, что не боролся с огнем до конца, что не пытался спасти груз, машину. В полукилометре от места пожара Урсул течет. Подходы к нему ровные… И потом. — Пирогов положил ладонь на фактуры. — Судя по бумажкам, загружена машина была, что называется, под завязку. Дальше некуда. Следовательно, упасть бочка не могла. Она стояла прижатой скорее всего к переднему борту. Даже если поверить, что бензин все-таки загорелся, то огонь ударил вверх. Как из трубы. Как думаете?