Дживз уходит на каникулы - Пэлем Вудхауз

-- Где Киппер? -- спросил я и тут увидел, что Бобби начала кружиться по комнате на мысочках, издавая при этом радостные вопли.

-- Регги? -- прервала она на мгновение свой народный танец, -- Регги пошел прогуляться.

-- А он знает, что Апджону известно имя автора статьи?

-- Да, твоя тетушка ему все рассказала.

-- Тогда нам нужно посовещаться.

-- Ты насчет апджоновского иска? Можешь не волноваться, Дживз украл его речь.

Я ничего не понимал. По-моему, она говорила загадками.

-- Дживз, я тебя не очень отрываю?

-- Нет, сэр.

-- Тогда объясни мне смысл высказывания этой юной особы.

-- Мисс Уикам имеет в виду машинописный вариант речи мистера Апджона, с которой он должен обратиться завтра к ученикам средней школы в Снодсбери, сэр.

-- Но она сказала, что ты украл ее.

-- Совершенно верно, сэр.

Я опешил.

-- Неужели ты хочешь сказать...?

-- Да, именно, -- вмешалась Бобби, прервав на минуту свои русские балетные вариации. -- Твоя тетушка велела ему собрать вещи Апджона, и первым, что попалось ему в руки, была эта речь.

Я удивленно вскинул брови:

-- Как же так, Дживз.

-- Я подумал, что так будет лучше для всех, сэр.

-- И правильно подумали! -- сказала Бобби и исполнила как-оно-там-называется по Нижинскому. -- Теперь либо Апджон забирает свой иск, либо он остается без своих "тезисов", а без них он и рта не сможет открыть. Так что ему придется выполнить наши условия. Правильно я говорю, Дживз?

-- У него не остается выбора, мисс.

Потом заговорил я. Конечно, мне не хотелось их разочаровывать, но я подумал, что...

-- Я конечно, я вас понимаю. Тетушка Далия рассказывала мне, что ораторский дар Апджона впрямую зависит от этих бумажек, но что если он скажется больным?

-- Нет.

-- Я бы на его месте поступил именно так.

-- Но не ты же добиваешься, чтобы консерваторы Снодсбери выдвинули твою кандидатуру на повторных выборах. Именно поэтому ему так важно выступить завтра в школе и произвести хорошее впечатление, потому что там учатся дети половины членов избирательного комитета, и он хочет, чтобы все увидели, какой он оратор. Ведь их предыдущий кандидат был заикой, а они заметили это только тогда, когда его уже запустили к избирателям. Они не хотят повторять свои ошибки.

-- Да, теперь я понимаю, -- согласился я. Я вспомнил, что тетушка Далия действительно рассказывала мне о политических амбициях Апджона.

-- Так что вот, -- заключила Бобби. -- Его судьба зависит от этой речи, а речь в наших руках, значит и его судьба тоже. И мы все решим не сходя с места.

-- И как все это будет выглядеть?

-- Мы все уже продумали. С минуты на минуту он позвонит сюда, чтобы разыскать свою речь. И ты должен переговорить с ним и изложить ему наши условия.

-- Я?

-- Именно ты.

-- Почему я?

-- Так считает Дживз.

-- Право же, Дживз? Почему не Киппер?

-- Мистер Херринг и Мистер Апджон не разговаривают друг с другом, сэр.

-- Ты ведь понимаешь, что произойдет, если Апджон услышит по телефону голос Регги. Он сразу же повесит трубку, и нам снова придется придумывать, как выйти с ним на связь. А тебя он выслушает очень даже.

-- Но черт возьми...

-- Но ведь все равно Регги пошел погулять, и мы не знаем, где он. Почему с тобой всегда так трудно разговаривать, Берти. Твоя тетушка рассказывала мне, как она с тобой мучалась, когда ты был еще ребенком. Она просила тебя съесть свою кашу, а ты надувался и упрямился, как ионов осел.

Тут я не мог ее не исправить. Ведь всем известно, что в школе я получил приз за знание Библии.

-- Валаамов осел. А у Ионы был не осел, а кит. Дживз!

-- Да, сэр?

-- Рассуди нас, что я не ел кашу как валаамов, а не ионов осел.

-- Да, сэр.

-- Я же говорил, -- повернулся я к Бобби, и я бы продолжил и дальше ставить ее на место, но тут раздался телефонный звонок, и я похолодел от ужаса, ибо я знал, кто это мог быть.

Бобби прореагировала на это по-своему.

-- Ну вот! А это, если я не ошибаюсь, наш дорогой клиент. Вперед, Берти. Давай, ни пуха ни пера.

Я уже вам говорил, что если я общаюсь с мужчинами, я тверд как кремень, но в женских руках превращаюсь в воск, напр. сейчас. Я так же хотел сейчас разговаривать с Апджоном, как плыть в бочке в сторону Ниагарского водопада. Но у меня не было выбора. Либо ты мужик, либо нет, как говаривал шевалье Баярд (11). Но судя по тому, как я приближался к телефону, я не был достоин этого звания, когда же я услышал в трубке голос Апджона, то совсем струхнул. Ибо по его тону понял, что мой собеседник раздражен. Даже в Мелверн Хаус, что в Бремли, когда я заполнил его чернильницу шербетом, он не был так зол.

-- Алло? Алло? Алло? Вы меня слышите? Ответьте, пожалуйста. Это мистер Апджон.

Говорят, когда сдают нервы, нужно сделать пару глубоких вдохов. Так вот, я сделал -- шесть... Пока я вдыхал, он ждал и злился. Даже на расстоянии он оказывал на меня свое вредоносное действие.

-- Это Бринкли?

Я не посмел ему возразить. "Именно так", -- сообщил ему я.

-- Кто вы?

Мне пришлось напрячь свою память.

-- Это я, Вустер, мистер Апджон.

-- А теперь слушайте меня внимательно.

-- Да, мистер Апджон. Как вам "Бык в Кустах"? Вы хорошо устроились?

-- Что вы сказали?

-- Я говорю, как вам гостиница.

-- К черту гостиницу.

-- Ну что вы, мистер Апджон.

-- Я по очень важному делу. Мне нужно переговорить со слугой, который упаковывал мои вещи. Как его имя?

-- Дживз.

-- Так вот. Он по небрежности забыл положить тезисы к моему завтрашнему выступлению в средней школе в Снодсбери.

-- Что вы говорите! Какая жалость!

-- Что вы сказали!

-- Я говорю "жалость".

-- Что?

-- Не шалость, а жалость.

-- Вустер!

-- Да, мистер Апджон?

-- Вы что, пьяны?

-- Нет, мистер Апджон.

-- Тогда прекратите паясничать, Вустер.

-- Да, мистер Апджон.

-- Срочно найдите этого вашего Дживза и спросите у него, куда он подевал мои тезисы.

-- Да мистер Апджон.

-- Немедленно, слышите? Что вы стоите и поддакиваете. Мне необходимо срочно получить свои бумаги обратно.

-- Да мистер Апджон.

Конечно, честно говоря, разговор наш становился неинтересным, может поэтому Бобби выхватила у меня трубку, прошипев "Тряпка!"

-- Как-как вы меня назвали? -- переспросил Апджон.

-- Я вас никак не называл, -- ответствовал я. -- Назвали меня.

-- Я хочу поговорить с этим вашим Дживзом.

-- Неужели? -- произнесла в трубку Бобби. -- А говорить вам придется со мной. Это я, Роберта Уикам, Апджон. Я хочу попросить минуточку вашего внимания.

Хотя я часто не одобрял поведения этой рыжеволосой Йезавель, должен признать, что она умела разговаривать с ветеранами школы. Она изъяснялась с ним в самых любезных выражениях. Конечно, у нее не было моих комплексов и она не общалась с этим Франкештейном от педагогики, когда тот был еще в силе, и все же -- ее можно было уважать. Выпустив для завязки "Слушай, дядя", она очень доступно объяснила, как она видит сложившуюся ситуацию, и судя по приглушенному жужжанию в трубке, было очевидно, что она прижала его к ногтю как муху.

Наконец трубка обессилено затихла, и тогда Бобби заключила:

-- Вот и прекрасно. Я была уверена, что мы сразу поймем друг друга. Ну что ж, я скоро приеду. И наберите в ручку побольше чернил.

Потом она повесила трубку и пошла прочь из комнаты, издав на выходе еще один воинственный клич, и тогда я снова обратился к Дживзу, как это часто со мной бывает, когда я оказываюсь свидетелем дел, вершимых женщиной.

-- Это надо же, Дживз.

-- Да, сэр.

-- Ты слышал? Я так понимаю, Апджон дал ей слово.

-- Что он больше так не будет, сэр.

-- Он отзывает свой иск.

-- Да, сэр. И мисс Уикам очень мудро потребовала сделать это в ее присутствии и в письменной форме.

-- Чтобы наступить ему на хвост.

-- Да, сэр.

-- Как предусмотрительно.

-- Да, сэр.

-- По-моему, она проявила большую волю.

-- да, сэр.

-- По-моему, это все ее рыжие волосы.

-- Да, сэр.

-- Я не думал, что я когда-нибудь доживу до того счастливого дня, когда кто-то обзовет его "дядей".

Я хотел поделиться с ним еще кое-какими соображениями, но тут дверь открылась и в комнату зашла Ма Крим. Дживз неслышно удалился. Он никогда не отсвечивает, если кто-то мнит из себя звезду...

ГЛАВА 20

За сегодня я видел ее в первый раз, так как с утра Ма Крим уезжала в Бирмингем на дружеский ланч. Я бы вполне протянул без ее общества и остаток дня, так почувствовал неладное. Сейчас она выглядела более чем когда-либо по-шерлок-холмсовски. Нацепите на нее халат и суньте ей в руки скрипку, и никто на Бейкер стрит и слова не спросит.

Просверливая меня взглядом, она сказала:

-- Вот вы где, мистер Вустер, а я вас везде ищу.

-- Вы о чем-то хотите поговорить со мной?

-- Да. Я хочу сказать вам, что теперь уж вы мне точно поверите.

-- О чем вы?

-- О дворецком.

-- А в чем дело?

-- А вот в чем. вы лучше сядьте. Это длинная история.