Ассасин - Симона Вилар

Эмиры, командиры армии султана, входили плотной группой. В парче и сверкающей броне, в кисейных чалмах поверх островерхих шлемов, они смотрелись подле своего скромно одетого повелителя как знатные принцы. И все все они почтительно опустились перед ним на колени, склонились.

– О, непогрешимый, да возвеличится еще более твои могущество и слава!

– Да поведет тебя Аллах по светлому пути удачи, прославленный Меч Ислама!

Потом они все собрались у положенной на козлы столешницы, на которой была расстелена великолепно выписанная карта местности.

– Вот тут они, – указал пальцем племянник Саладина Таки ад-Дин, молодой и горячий, но уже одержавший не одну победу. Глаза его возбужденно сверкали. – Они идут по открытой местности. Это ли не шанс напасть на них, когда они измучены и утомлены длинным переходом? Мы должны напасть! Атаковать до того, как Мелек Рик сам навяжет нам сражение на выгодных ему условиях.

Саладин, не сводя глаз с карты, задумчиво кивнул. Однако тут вмешался его младший брат аль-Адиль.

– О, повелитель, может, стоит еще повременить? Мы знаем, как обороняются франки, но нам неведомо, как поведет себя в бою Мелек Рик. Может, лучше продолжать изводить его армию наскоками и обстрелом, лишить его большей части войска и продолжать убивать коней рыцарей, чтобы они не могли выставить свой железный строй, перед которым трудно устоять?

Саладин поднял на него глаза и слегка усмехнулся – глубокая складка пролегла от носа до аскетически впалой щеки, образовав морщину. Ох, порой султан с подозрением относился к любимому брату – слишком прославленному воину, слишком большому интригану, амбициозному и порой даже симпатизирующему неверным; он и языком их искусно владел, и в гареме его находилось немало белокурых гурий с Запада, коим он отдавал явное предпочтение. Но главное заключалось в том, что иногда поговаривали, будто аль-Адиль – полководец получше своего прославленного брата Саладина: и при Хаттине отличился, и флотом командовал умело, да и после взятия Иерусалима Яффа и все южное побережье Палестины были захвачены именно им. Командуя по приказу старшего брата египетскими войсками, аль-Адиль снискал себе и почет, и любовь.

– Ты слывешь искусным стратегом, брат мой, – все так же кривя щеку улыбкой, заметил Саладин. – Но неужели ты не понял, что целью Мелека Рика является порт Яффа? Если мы допустим его туда, он обустроит там свой лагерь, обоснуется, примет свои суда, которые подвезут ему стройматериалы и свежие силы. От Яффы до Иерусалима рукой подать. Поэтому нам необходимо любой ценой остановить кафиров и не позволить им захватить яффский порт!

– Но мы не ведаем, каков Ричард в большом бою, – настаивал аль-Адиль, хотя и смущенно опустил под взором султана свои густые длинные ресницы. – Наши воины смелы и отважны, но и о кафирах можно сказать то же самое. И я бы советовал и дальше изматывать крестоносцев, пока их ряды не поредеют.

Ах, как же аль-Адиль упрям! Саладин почувствовал глухое раздражение, тем более что заметил, как и другие эмиры согласно закивали, признавая правоту младшего из Айюбов.

– Нет! – сурово отрезал султан. – Или ты забыл, Адиль, что мы ведем за собой огромное войско, которое с приходом отрядов из Конийского султаната [30]стало еще мощнее? Мы сможем разбить франков, раздавить их и уничтожить! И мы не будем медлить! Ибо служба эмиров не бывает столь долговременной, как нам хотелось бы. Эмиры со своими воинами только отбывают у нас срок воинской повинности, а потом они возвращаются к своей земле, к своим семьям, заботятся об урожае и пропитании. Я не имею права бесконечно держать подле себя такое количество воинов Аллаха.

– Позвольте мне сказать, – выступил вперед невысокий плотный человек с пышными усами, подкрученными до самых ушей.

Это был Баха аль-Дин, друг и поверенный султана. И темные глаза Саладина потеплели при взгляде на него. Верный Баха всегда чувствовал настроение своего повелителя, он был мудр и часто давал дельные советы.

– Я должен отметить, – поглаживая свои невероятные усы, начал тот, – что пока строй кафиров обстреливали в основном отряды наемников-бедуинов, вооруженные более легкими луками и облаченные в более легкую броню. Это давало им возможность совершать быстрые наскоки и тут же уноситься прочь. Но эти наскоки особо не вредили закованным в сталь франкам, и я сам видел, как они маршируют вдоль взморья, утыканные стрелами, будто ежи. И, как мы поняли, Мелек Рик разгадал наш план и не позволяет своим тяжелым рыцарям броситься за ними вдогонку и тем самым разорвать строй, куда бы могли вклиниться наши тяжелые конники, дабы разделить армию франков и разбить их по отдельности. Однако если на кафиров нападут не легкие бедуинские стрелки, а конница опытных тюрков и курдов, то разбить колонну не составит особого труда. К тому же большинство командующих эмиров знают, что платой за их службу станут налоги с земель, которые они завоюют. Их ожидает богатство, и ради него они будут сражаться бесстрашно, как тигры и львы!

И это говорил недавно вступивший в войско Салах ад-Дина человек, паломник, совершивший хадж в Мекку, ученый, который больше времени провел над рукописями, нежели в седле! Саладин был готов обнять Баха ад-Дина. Тем более что заметил, как у присутствовавших тут эмиров загорелись глаза при мысли о добыче, а губы растянулись в довольной улыбке.

Но султан не показал своего воодушевления, он редко проявлял чувства, находясь в окружении приближенных, – истинный правитель должен быть далек и непонятен. Поэтому, спокойно склонившись над картой, Саладин указал на отмеченную на ней точку.

– Это Арсуф. Крепость у моря. Стены города мы основательно разрушили, но некоторые строения не успели превратить в груды камней, хотя и они значительно пострадали. И все же, если крестоносцы дойдут до Арсуфа, они смогут там укрыться и передохнуть. Это нежелательно. Будет лучше, если сражение произойдет на подступах к Арсуфу. Я вижу, здесь есть лес? – Он указал на карту.

– Арсуфский лес, – подтвердил кто-то из присутствующих.

– Что ж, нападать в лесу мы не станем – это только внесет путаницу и наши стрелки не смогут помогать конникам. Но когда колонна крестоносцев выйдет на равнину за лесом, войско моих верных курдов и отважных тюрков нанесут свой удар. С ними же будут и тяжеловооруженные египетские воины-аскеры. Пусть нападают с фланга и ра зят арьергард противника, госпитальеров, которыми коман дует Гарнье де Неблус. Мы знаем, как он сражается, его действия нетрудно предугадать, да и его войско больше всего понесло потерь от обстрела бедуинов, так что отбить его от остальной колонны не составит особого труда. К тому же с госпитальерами идут и туркополы, – добавил султан, и его рот презрительно скривился, вновь проложив на щеке глубокую складку. Саладин был безжалостен к туркополам, мусульманским жителям Иерусалимского королевства, которые служили христианам. – Итак, нам надо прорвать войско кафиров, создать брешь в их боевой колонне, потом бросить туда свежие войска, расколоть армию Мелека Рика надвое и уничтожить по частям.