Черное эхо - Майкл Коннелли

– Предположительно, – вставил Кларк.

– Заткни варежку, Кларк. Ты просто ищешь способ, как бы прошвырнуться туда на каникулы с проверкой за счет налогоплательщиков. Бюро уже проверяло, можешь справиться у них и сэкономить средства.

Затем Босх снова повернулся к Паундзу, развернув свой стул спинкой к детективам СВР. Он заговорил приглушенным голосом, недвусмысленно давая понять, что разговаривает с Паундзом, а не с ними.

– Бюро хочет меня отстранить, потому что, во-первых, я привел их в замешательство, когда появился у них сегодня, чтобы расспросить о банковском ограблении. Я хочу сказать, что для них я – нечто связанное с недавним прошлым, вот они и запаниковали и бросились звонить. А вторая причина, по которой они хотят удалить меня от дела, – это потому что они его профукали, когда позволили Медоузу улизнуть от расплаты в прошлом году. Они упустили свой шанс его накрыть и теперь боятся, что чужое ведомство вмешается и увидит их провал. Или, того хуже, добьется успеха, которого они не могли добиться за целых девять месяцев.

– Нет, Босх, штука вот в чем, – сказал Паундз. – Сегодня утром я получил официальный запрос от заместителя старшего спецагента, который возглавляет следствие по делу об ограблении. От человека по имени…

– Рурк.

– Вы его знаете. Ну, так вот он просил, чтобы…

– Меня немедленно отстранили от дела Медоуза. Он знает, что я был знаком с Медоузом, который являлся у них главным подозреваемым. Медоуз играет в ящик, а я как раз занимаюсь этим делом. Совпадение? Рурк считает, что нет. Я и сам в этом не уверен.

– Именно так он и сказал. Итак, будем плясать отсюда. Расскажите нам о Медоузе, насколько хорошо вы его знали, когда вы его знали – подробно, ничего не упуская.

Следующий час Босх провел, рассказывая Паундзу о Медоузе, о туннелях, о том случае, когда Медоуз позвонил ему после почти двадцатилетнего перерыва, и о том, как, даже не встречаясь с ним – с помощью одних только телефонных звонков, – он добился, чтобы того включили в программу помощи наркоманам при местном отделении Министерства по делам ветеранов. За все время повествования Босх ни разу не обратился к сыщикам из СВР и вел себя так, будто их вообще нет в комнате.

– Я не делал тайны из того, что знал его, – сказал он в заключение. – Я сказал об этом Эдгару. Я пришел и прямо рассказал об этом в ФБР. Вы думаете, я стал бы это делать, будь я виноват в смерти Медоуза? Даже Льюис с Кларком не настолько тупы.

– Но тогда, во имя всего святого, Босх! – загремел Паундз. – Почему вы не рассказали мне? Почему это не содержится в ваших отчетах в этой папке? Почему я должен узнавать об этом от фэбээровцев? Почему служба внутренних расследований должна узнавать об этом от ФБР?

Итак, стало быть, это не Паундз позвонил в службу внутренних расследований. Это сделал Рурк. Босх спросил себя: знала ли об этом Элинор Уиш – которая в этом случае ему солгала, – или же Рурк натравил на него шпиков по собственной инициативе? Босх был едва знаком с этой женщиной, но поймал себя на надежде, что она его не обманывала.

– Я только начал составлять отчеты сегодня утром, – сказал Босх. – Я собирался довести их до полной кондиции после того, как встречусь с людьми из ФБР. Совершенно очевидно, что у меня просто не было такой возможности.

– Что ж, я сэкономлю вам время, – сказал Паундз. – Ваше дело передали в ФБР.

– То есть как передали? Оно вне юрисдикции ФБР. Это обычное дело об убийстве.

– Рурк сказал: они уверены, что данное убийство напрямую связано с их текущим расследованием банковской кражи. Они включат его в свое расследование. Мы прикомандируем к ним нашего детектива через посредство межведомственных связей. Когда настанет время предъявить кому-то обвинение в убийстве, наш следователь передаст дело окружному прокурору для того, чтобы тот сформулировал обвинение.

– Черт, Паундз, тут явно что-то не так. Что-то затевается. Вы разве не чувствуете?

Паундз положил линейку обратно в ящик и задвинул его.

– Да, что-то затевается. Но я вижу это иначе, чем вы, – ответил он. – Все, Босх, разговор окончен. Это приказ. Вы отстранены. Эти два человека хотят с вами поговорить, и, пока СВР не закончит свое расследование, вы на канцелярской работе. – Лейтенант несколько секунд помолчал, а затем вновь заговорил в торжественном тоне – как человек, которому неприятно то, что он должен произнести: – Вы знаете, вас перевели ко мне в прошлом году, и я мог бы поставить вас куда угодно. Я мог бы назначить вас в проклятую секцию краж со взломом, и вы бы составляли по пятьдесят отчетов в неделю – просто похоронил бы вас в бумагах. Но я этого не сделал. Я признал ваши умения и определил в секцию убийств – именно туда, куда, по моему мнению, вам и хотелось. Мне тогда говорили, что вы хороши в своем деле, но любите вести себя по своему усмотрению и выходить за рамки. Теперь я вижу, что они были правы. Не знаю, насколько эта история навредит мне. Но меня уж точно больше не волнует, что лучше для вас. Так что можете говорить с этими парнями, можете не говорить. Мне на это наплевать. Вот так. Нам крышка, вам и мне. Если вы каким-то образом выберетесь из этой передряги, лучше задумайтесь над переводом, потому что в моей секции убийств вы больше работать не будете.

Паундз подхватил синий скоросшиватель и встал из-за стола. Направляясь к выходу из кабинета, он бросил:

– Мне нужно найти кого-нибудь, кто бы отнес это в Бюро. Вы, парни, можете занимать кабинет сколько потребуется.

Он закрыл дверь и скрылся за ней. Босх подумал над этим и решил, что действительно не может винить Паундза за то, что тот сказал или сделал. Он вынул сигарету и закурил.

– Эй, здесь нельзя курить, слышал, что было сказано? – подскочил Льюис.

– Отвянь!

– Босх, ты конченый человек, твоя песенка спета, – вмешался Кларк. – На этот раз мы поджарим твою задницу. Не думай, что ты все такой же герой, каким был раньше. На сей раз не будет никаких проблем с пиаром. Всем до лампочки, что с тобой приключится.

Затем он встал и снова включил магнитофон. Он громко произнес в микрофон дату, имена присутствующих и номер, под каким проходило дело в службе внутренних расследований. Босх про себя отметил, что номер дела был примерно на семьсот больше, чем номер того, прошлого, девятимесячной давности, следствием которого стал его перевод в Голливуд. Девять месяцев, за которые еще семь сотен копов прогнали через эту дерьмовую соковыжималку, подумал он. Настанет день, когда не останется никого, кто бы мог и хотел, как написано на боку каждой патрульной машины, «служить и защищать».

– Детектив Босх, – переняв от Паундза инициативу, произнес Льюис спокойным, хорошо модулированным голосом, – мы бы хотели задать вам вопросы, касающиеся следствия по делу о смерти Уильяма Медоуза. Будьте добры, расскажите нам о знакомстве с покойным или каких-либо прошлых связях с ним.

– Я отказываюсь отвечать на любые вопросы в отсутствие адвоката, – сказал Босх. – Я ссылаюсь на свое право на представительство согласно Биллю о правах полицейского, принятому в штате Калифорния.

– Детектив Босх, администрация управления полиции не признает этот аспект Билля о правах полицейского. Вам предписывается ответить на эти вопросы, а если вы откажетесь, то будете подвергнуты временному отстранению от должности и, возможно, отставке. Вы…

– Не могли бы вы ослабить эти наручники? – сказал Босх.

– Что? – воскликнул Льюис, теряя свой спокойный, уверенный тон.

Кларк встал и склонился над магнитофоном.

– Детектив Босх не скован наручниками, и здесь находятся двое свидетелей, которые могут подтвердить этот факт, – проговорил он.

– Именно те, которые меня сковали, – сказал Босх. – И избили. Это прямое нарушение моих гражданских прав. Я требую, прежде чем мы продолжим, чтобы сюда допустили представителя моего профсоюза и моего адвоката.

Кларк перемотал пленку и выключил магнитофон. С лицом, побагровевшим от злости, он понес его обратно к чемоданчику своего партнера. Прошло несколько мгновений, пока к обоим детективам вернулся дар речи.

Кларк сказал:

– Уничтожить тебя, Босх, будет сплошным удовольствием. Бумаги насчет твоего временного отстранения будут на столе у начальника к концу дня. Ты будешь прикомандирован к письменному столу в службе внутренних расследований, где мы сможем не спускать с тебя глаз. Мы начнем с «поведения, несообразного со званием офицера» и оттуда выйдем, быть может, прямиком к убийству. В любом случае с твоим пребыванием в нашем департаменте будет покончено. Ты – конченый человек.

Босх поднялся со стула, то же сделали и оба детектива СВР. Он в последний раз затянулся сигаретой, бросил окурок на пол, прямо под ноги Кларку, и наступил на него, втирая в сияющий линолеум. Он знал, что они предпочтут скорее прибрать за ним, чем обнаружить перед Паундзом, что не справились с допросом или с допрашиваемым. Он намеренно прошел между ними, демонстративно выдохнул дым и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Уже снаружи он услышал, как Кларк, с трудом сдерживая гнев, выкрикнул ему вслед: