Фарамунд - Юрий Никитин

Из землянок вытащили двух женщин. Одна тут же, изловчившись, выхватила у разбойника нож и вонзила себе под левое ребро, а вторая с такой яростью вцепилась в горло другому, что пришлось убить, да и то не сразу отодрали скрюченные пальцы от горла.

Забитых коров спешно разделывали, мясо бросали в мешки и привязывали к седлам. Козьи тушки забрали целиком. Когда уже собирались уходить, вдруг кто-то увидел, как в дальних кустах шевельнулась ветка. Не струсив, бросился туда с обнаженным мечом, а оттуда с истошным визгом выметнулись две, каким-то чудом уцелевшие и спрятавшиеся девки.

Тут уж заорали все, кинулись ловить. Девки бежали к близкому лесу, вопили во весь голос, звали на помощь. За ними неслись почти все, разве что Громыхало и Фарамунд не сдвинулись с места. Наконец догнали, подхватили на плечи, принесли, быстро раздели. Дабы не кусались, каждой в зубы по деревяшке, растянули, привязав руки и ноги к вбитым к землю колышкам, долго тешились, сменяя друг друга.

Потом обоих, совсем одуревших, заставили плясать голыми вокруг костра на месте выгоревшей землянки. Сами плясали, орали, пили и силой поили девок. Под ногами трещали глиняные черепки, свежие обглоданные кости, а под забором бесстыдно белели старые, похожие на человеческие...

Тарант вернулся благополучно, рассказал, как доблестно Фарамунд прикрывал его отход, как даже заорал, привлекая внимания, чтобы он выскользнул незамеченным. Старые воины кивали одобрительно, этот подобранный в лесу вел себя как подобает настоящему воину, и хотя пал, но зато сейчас он в небесной дружине...

Однако вскоре стали приходить слухи о новой шайке разбойников. Она росла быстро, набеги совершала дерзкие, от погони уходили из-под самого носа. По приметам вожак был очень похож на пропавшего Фарамунда, а потом пришли вести из бурга Лаурса, что пленник не только сбежал от грозного властелина, но и увел с собой его лучшего воина, Громыхало.

Воины посмеивались, переглядывались. Вскоре пошли слухи о награбленных сокровищах, захваченных обозах, даже караванах. И хотя все понимали, какие сокровища в этой бедной стране, где ни древних городов, ни старых захоронений, все же слухи шли и ширились, подогревая воображение.

Лютеция с волнением прислушивалась к слухам. В крепость приезжали земледельцы, привозили муку, зерно, скот на продажу, рассказывали об увиденном. Тревор привел одного, что побывал в деревне выше по реке.

— Какие новости? — спросила Лютеция. — Что слышно о новых разбойниках?

Крестьянин потупился:

— Да ничего...

— Такого быть не может, — настаивала она. — О них все говорят.

— Да так... Они сейчас в деревне, что за рекой...

— Ну и что?

— Да ничего...

Она пристально смотрела в его несчастное лицо. Простолюдин крепок, но больно угнетен, а так лицо открытое, глаза честные. Стоит, бессильно опустив длинные руки, ладони широкие, как весла, все в желтых мозолях.

— Боишься, — определила она. — Ну, а если я возьму тебя на службу? Но мы готовимся к отъезду. Как только дорога чуть очистится, мы покинем бург доблестного Свена Из Моря. Ты поедешь с нами?

Несчастный рухнул перед ней на колени:

— Госпожа!.. Возьми! Если примешь, верой и правдой... крови не пожалею.

— Хорошо, — ответила она. — А пока будешь помогать нашей челяди. Клотильда тебе покажет, что надо делать. А теперь можешь говорить правду?

Земледелец сказал с жаром:

— Да!.. Я знал, что когда вернусь, меня убьют... Просто потому, что не утерплю и схвачу топор или что попадет под руку! Стон и плач стоит по всей деревне, а им все в потеху. Девок всех перетаскали к себе, замужних жен хватают и бесчестят прямо на улице... Весь скот зарезали! Гусей, уток — все рубят и бьют просто ради потехи. Если кто вступится, тут же либо рубят, либо издеваются для веселья: зубы выламывают по одному, в... простите, в зад острогу с ее зубцами вгоняют, а потом такого отпускают на волю!..

Она слушала побледнев. То, что рассказал мужик, дело обычное, но ей почему-то казалось, что Фарамунд не из таких людей. Несмотря на его фигуру воина, ей еще в первую же встречу почудилось, что он... другой. Как римский патриций, о которых она столько слышала. Нет, он не снизится до такого.

— Ладно, — сказала она. — Иди!

Голос ее стал строже. Простолюдин поклонился, попятился и ушел. Она слышала, как он благодарил Одина за милость к нему. Бедный заблудший язычник!

Глава 8

Оружие, одежду и все снаряжение Фарамунд добывал мечом. Сопротивление подавлял сразу, свирепо: в его сторону нельзя было бросить даже косой взгляд, стервенел, карал без пощады. Однако запас золота и драгоценностей рос чересчур медленно. Он слышал злые разговоры, что вожак все гребет себе, надо бы по честному, все головами рискуют одинаково...

Рисковали, конечно, не одинаково. Он первым начинал бой, если требовался бой, а последним заканчивал. Он все так же стервенел от запаха крови, а ярость схватки охватывала так, что готов был грызть зубами щит, все мышцы тряслись от жажды поскорее броситься в сечу и пролить наконец-то чужую кровь, разбивать головы, отрубывать руки, слышать страшные крики боли и ужаса...

Однако теперь все планировал тщательно. Помнил, что стыдно поддался чувству безнаказанности, за что так страшно поплатился в бурге Лаурса. Он был отважен, как дикий барс, но и осторожен, как лис, выслеживающий добычу на глазах гончих псов. Пьянствовать разрешал только после удачных набегов, да и то не раньше, чем забирался в глубины леса, а на всех направлениях

выставлял охрану.

В глубине леса у них были шалаши, даже удалось привести через завалы трех коней. Стражу он выдвигал далеко. Если бы вдруг конунг решил очистить земли от разбойников, то он на месте стоянки отыскал бы только давно остывшую золу.

Сегодня день оказался слишком пасмурный, с утра накрапывал дождь. Фарамунд исчез, он часто проверял посты неожиданно, остальные коротали время у костра, бурчали друг на друга, играли в кости, ссорились, только Громыхало сидел в сторонке и деловито насаживал на длинную рукоять огромный молот.

Только к полудню за деревьями послышался стук копыт. Показался всадник. Комья земли за его конем взлетали огромные, как вороны, но не черные, а из-за зеленой сочной травы тоже темно-зеленые, влажные. А когда тяжело шлепались оземь, похожие не то на рогатых жаб, не то на зеленых ежей, становилось понятно, какого размера подковы богатырского коня.

А на богатырском коне всадник обычно под стать. Фарамунд и сам чувствовал, что сильнее, умелее любого из его шайки. Даже чудилось, что был не конюхом или стрелком из лука, а именно вот таким вожаком разбойничьего отряда.

К нему никто не подошел принять коня, он соскочил на землю, шлепком по крупу отпустил пастись. У костра на него смотрели хмуро и настороженно.