От кутюр (СИ) - "Uma"

«Шарль, что с вами?» — искренне забеспокоилась Анна, прервав его размышления касательно состоятельности идеи расизма и национализма с традиционной точки зрения.

«Врачи диагностировали рак… — признался Арли, — только, пожалуйста, не говорите Паоло. Он начнет бурную деятельность по моему спасению, а я не хочу его героических приемов. Хочу спокойно пережить это…»

«Шарль, я…, я приеду к вам! — Анна разволновалась до слез, — обещаю, я ни буду вам мешать, просто посижу рядом…».

«Я не могу запретить вам…»… — сказал он.

18. Теплые встречи

В Париж Анна приехала на поезде по знаменитому тоннелю под Ла-Маншем. Впервые за последнее время она почувствовала себя легко и свободно, убежав из Лондона, душного и уже начинающего узнавать ее в лицо, в светлый и романтичный Париж. С собой Анна прихватила желтый чемоданчик, набитый кое-какой одеждой и сумку с ноутбуком.

В поезд Анна села под видом средней европейки, которая собиралась провести в Париже выходные. Действительно, она не собиралась задерживаться надолго, хотела лишь навестить Шарля, поэтому эта поездка осталась тайной даже для Эллис. О дальнейших планах не думала. Зато ее посещали навязчивые мысли о Крисе; может быть, не стоило его отгонять от себя, может быть, пора себе признаться, что он тот, кто ей нужен сейчас, — молодой мужчина, приятный внешне, отличный любовник. Какая разница, с чьей подачи они познакомились…

Чтобы избавить себя от скуки, Анна вытащила из сумки ноутбук, положила его на колени, открыла и стала бесцельно бродить по интернету. Вспомнила о «Белой Европе». Нашла ссылку на сайт партии, но оказалось, что сайт «переехал». С помощью сообщений с националистических форумов нашла «рабочую» ссылку. Посмотрела, подумала, как она далека от поднимаемых на сайте проблем, хотя, вскользь и писала когда-то об эмиграции в Европе. Подумала о том, кто бы смог ей помочь разобраться с этим, и решила, что Энтони Паркер, пожалуй, подойдет. У нее еще было время на короткий телефонный разговор с ним. Он удивился, услышав ее голос, сказал, что в данный момент проводит лекцию в Мельбурне и не может долго говорить, однако, без тени прошлых обид пообещал перезвонить или даже приехать, куда она скажет, как только закончит дела в Австралии.

Шарля Анна застала в палате хосписа, сидящим в инвалидном кресле. Одет он был в длинный белый хитон, наподобие тех, что носили арабы, голову покрывала белая круглая шапочка. На пожелтевшем лице болезненно горели карие глаза и темнелись черточки бровей. Пижонские усы были сбриты, вместо них была глубокая продольная впадина.

Не сдерживая гнетущих эмоций и слез, Анна опустилась на колени рядом с креслом, крепко сжала в своих ладонях худую ладонь Шарля, лежащую на подлокотнике. Потом отдала ему букет свежих левкоев, купленных по дороге.

— Хорошо, что вы не делаете вид, словно я не изменился… — слабо улыбнулся Шарль. — Я хотел увидеть вас, но без Паоло…

— Рядом с Паоло вы меня еще долго не увидите, — заговорила Анна, вытирая слезы. — Мы не живем вместе. Не будем о нем. Скажите, почему вы здесь, а не дома?

Когда выяснилось, что дома за Шарлем не кому было ухаживать, Анна не стала долго думать и предложила свою помощь. Хотя бы на первых порах, потом можно было бы найти профессиональную сиделку. Шарль попытался отказаться, впрочем, не очень твердо, из чего Анна поняла, что он очень хочет вернуться домой, к своим книгам и прерванной работе.

Тем же вечером он вместе с Анной переехал из хосписа в свою квартиру на Монмартре. Радовался этому как ребенок, даже пошутил:

— Думаю, моим соседям художникам не придет в голову превратная мысль о нас?

— А я не буду против, если и придет! — засмеялась Анна. Она распахнула окно и подвезла Шарля к нему, чтобы он увидел тихую узкую улицу и подышал знакомым воздухом.

— Вы необыкновенно добры, Анна, — вздохнул Шарль и, прищурившись, взглянул на обрывок синего чистого неба, — и заслуживаете больше, чем имеете сейчас…

— Я заслуживаю то, что имею, Шарль, — отозвалась Анна, облокотившись на подоконник, она посмотрела вниз. — Ой, как здорово! Я влюблена в эту улочку…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Уверен, когда улочка узнает вас поближе, тоже вас полюбит…

Немного подумав, Анна осторожно спросила:

— Шарль, могу я пригласить Энтони Паркера в Париж? Мне нужно с ним поговорить…

— Приглашайте кого угодно, хоть того парня из «Белой Европы»… — сказал Шарль, — о котором вы мне намекнули в телефонном разговоре.

— Разве я о нем говорила?! — удивилась и смутилась Анна.

— Анна, — он поднял на нее ясные глаза, — влюбленные самые чуткие люди, особенно, когда на горизонте появляются соперники…

После некоторого замешательства Шарль сделал многозначительный жест и предупредил:

— Я оставляю за собой право быть чутким и ревнивым.

""" """ """

С Паркером Анна встретилась в артистическом кафе на площади Театр. Энтони стал еще более сутулым, бледным, нервным и заметно постарел, за те несколько месяцев, что они не виделись. Но одевался он все так же хорошо; на встречу пришел в модном сером костюме и белой рубашке. Анна тоже была одета красиво; классическое, черное платье, препоясанное серебряным, тонким поясом, черно-белая сумочка. На ногах черно-серебристые босоножки «плетенки» на высоких каблуках.

— Как я рад тебя видеть! — Энтони поднялся из-за столика и чмокнул Анну в щеку. — Привет, милая…

— Привет! — Анна, посмотрев на него с недоумением, села за столик, — не ожидала такой теплой встречи…

— Брось! — он игриво улыбнулся и тоже присел, — на тебя я не сержусь. На твоего мужа, да. Скажи, он тебя опоил чем-то? Классно выглядишь! На миллион! — Энтони посмотрел на Аннины руки, — а это, должно быть, ты знаменитые побрякушки, цена которых обсуждалась в интернете…

— О! Я не знала, — Анна скромно показала свои руки с перстнями, подаренными Фарнезе в день регистрации брака. — Не думаю, что они имеют какую-то особенную ценность для специалистов…

— Ладно. Мне важно другое. Ты связалась с радикалами, почему тебя интересует «Белая Европа»? Тебе мало твоего супруга, похожего на вулкан пороков и радикализма?

Анна кратко рассказала историю своего знакомства с членами «Белой Европы»; конечно, умолчав об интимной связи с Крисом. Она хотела знать, стоит ли писать для них статью. Энтони настороженно задумался, видимо, подозревая Анну или в криводушии, или в наивности. Посмотрел на нее сумрачным взглядом и с придыханием сказал:

— Я не понимаю, Анна! Где твой негодный супруг, почему он разрешает тебе общаться с опасными людьми…?

— Послушай, Паоло тут не причем, — прервала его Анна, раздраженно махнув рукой. — Просто ответь…

— «Белая Европа» закрытая организация расистского толка. Муссирует идею «Европа для белой расы». Имеет два отделения, — Паркер тщательно подбирал слова. — Идейное и боевое. Члены партии в основном молодые активные люди, с радикальными взглядами. Это все, что я знаю…

— Спасибо, — как будто беззаботно кивнула Анна.

— Что значит «спасибо»? — Энтони не оставлял своей настороженности, — что ты намерена делать?

— Не знаю пока, — хмыкнула и пожала плечами Анна, и принялась мешать ложечкой чай в нетронутой чашке. Опустила глаза. — Забудь…! Я просто очень одинока… — призналась она неожиданно.

— Не вижу связи между твоим одиночеством и «Белой Европой», — логично сказал Энтони. И напомнил, «стрельнув» в Анну многозначительным взглядом. — Если что, я в твоем распоряжении…

Анна жалобно посмотрела на него. Тяжело сглотнула слюну, горло сжала болезненная спазма.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нет. Ты мне слишком близок, но не в этом смысле… — выговорила она. И добавила, собираясь встать и уйти, — не хочешь навестить моего издателя Арли? Он серьезно болен…

— Этого самопровозглашенного брахмана? Нет, — Паркер категорично мотнул головой и ухмыльнулся. — Нет. Я считаю таких, как он хитрыми, горделивыми обезьянами с Сириуса, а они меня чернью, портящей вид и воздух…