Все тайны Москвы - Александр Попов

С другой знаменитой актрисой, Зоей Федоровой, у Лаврентия Павловича ничего не вышло. Он позвал ее к себе, сказав, что его супруга сегодня празднует день рождения и хотела бы ее видеть. Но в особняке оказался только накрытый стол, и никакой супруги. Берия начал приставать к Федоровой, но та вырвалась и дала ему пощечину. Тогда Берия приказал ей убираться, кинув вслед букет: «Это на твою могилу!» Федорова долго ждала ареста, но этого почему-то не случилось.

Бывала в особняке на Никитской и звезда фильма «Первая перчатка» Надежда Чередниченко. Ее привез под каким-то предлогом Саркисов и оставил ночевать. А ночью в спальню пришел Берия. Чередниченко начала орать, Берия поморщился и вышел.

Призрак автомобиля Берии увидеть легко. Говорят, что весьма часто, когда тепло и нет снега, со стороны Садового кольца к особняку приближается звук едущей машины и светящиеся точки фар. Шум двигателя явно не современного автомобиля, а когда машина останавливается, то можно услышать, как то ли пассажир, то ли водитель беседует с призраком охранника. Водителем у Берии, кстати, был Михаил Кривошляпов, отец легендарных советских сиамских близнецов Маши и Даши. Затем машина заводится и уезжает. Привидение это весьма популярное, видели его многие, и специалисты говорят, что звук двигателя и в самом деле как у старого автомобиля.

Вот как, например, эту встречу описывает Галина М., отправившаяся с друзьями посмотреть на легендарное привидение: «Дело было летом, темнеет в это время поздно, и потому мы приехали к особняку где-то часам к одиннадцати вечера. Естественно, много шутили над своей «охотой за привидениями», тем более что вскоре стало просто скучно. Время от времени кто-нибудь говорил: „Вот, вот, едет!“ Но это оказывалась вполне реальная машина. Вскоре Москва опустела, и лишь изредка с Садового кольца доносился гул двигателей.

Мы уже, в общем-то, забыли, зачем сюда пришли, и просто разговаривали о каких-то своих делах. И, возможно, минут через двадцать отправились бы по домам. Было уже почти три. Вдруг кто-то говорит: «Едет!» И уже как-то настроения мистического никакого не было, все стали шутить, смеяться, но я тоже услышала шум двигателя. Сначала мне показалось, что это опять кто-то промчался по Садовому, но потом я поняла, что машина едет к нам. И я четко слышу, как звук двигателя приближается, все замолкают, и мимо нас проезжает машина. Вернее, машины никакой нет, но звук был абсолютно четкий, даже автоматически ведешь за ним глазами. Абсолютно ужасно, чувствуешь, как волосы на голове начинают шевелиться.

Машина, вернее, звук остановился у ворот. Щелкнула открывшаяся дверка, раздались голоса. Слов было не разобрать. Двигатель все это время работал. Мне рассказывали, что еще видны фары или просто один огонек, но из нас никто подобного не видел.

Дверка снова хлопнула, и машина поехала дальше. И звук, как от настоящей машины, постепенно растворился в переулках. Длилось это все минуты две. Потом, когда мы все анализировали, что мы услышали, все сошлись на мнении, что звук был немного тише, чем должен быть от настоящего автомобиля. И все подметили, что он абсолютно четкий, объемный какой-то. И очень солидный — сейчас двигатели как-то по другому работают…»

Говорят, что сотрудники посольства жалуются на загадочные явления, происходящие в особняке. Из сейфов порой пропадали какие-то документы, а другие находили скомканными. Гулял по коридорам и призрак в пенсне…

Говорят, что один из дней, когда призрак покажется почти наверняка, — 6 ноября. С чем это связано — неизвестно.

Призрак Алисы Коонен

Театр им. Пушкина, Тверской бул., 23, м. «Пушкинская»

Алиса Георгиевна Коонен родилась 17 октября 1889 года, в семье выходцев из Бельгии. С детства она мечтала стать актрисой и в 16 лет поступила в МХТ, где училась у Станиславского. Ей покровительствовал меценат Николай Тарасов. Уже в девятнадцать Алиса сыграла первую большую роль — Митиль в спектакле «Синяя птица».

В 1914 году Алиса познакомилась с Александром Таировым. Он, уроженец Полтавской губернии, начал свою актерскую карьеру в Киеве, затем играл в Петербурге, Риге, Симбирске, а в 1908 году начал режиссерскую карьеру, поставив несколько спектаклей. Внезапно Таиров, разочаровавшись в театре, решил сменить область деятельности и, окончив в 1913 году юридический факультет Петербургского университета, поступил в московскую адвокатуру. Но призвание забыть было сложно, и, вскоре оставив адвокатуру, Таиров поступил в Свободный театр К. А. Марджанова в качестве режиссера.

Правда, через некоторое время Свободный театр закрылся, и компания энтузиастов решила организовать свой. «Заводилами» оказались Таиров и Коонен. Алиса предложила купить особняк на Тверском бульваре: «…Мое внимание еще раньше привлекал здесь один особняк с красивой дверью из черного дерева. Дом казался пустынным и таинственным. По вечерам в окнах не было света. Таиров оглядел особняк и согласился, что в нем „что-то есть“».

К особняку была пристроена сцена, и 12 декабря 1914 года открылся Камерный театр. Просуществовал он чуть больше двух лет: пайщики театра были недовольны чересчур модернистской художественной программой Таирова, и 12 февраля 1917-го театр закрылся. Алиса Коонен вспоминала этот вечер так: «В первую очередь была снята надпись „Московский камерный театр“. Выбрасывались во двор декорации. Зрительный зал оклеивался обоями с букетами красных роз. Великолепную живопись Экстер в вестибюле энергично замазывали белилами. Были выброшены и погибли прекрасный занавес Экстер и удивительной красоты занавес Натальи Гончаровой, который она расписывала для спектакля „Веер“ от руки. А через неделю у входа в театр уже красовалась афиша, извещавшая об открытии ночного театра спектаклем „Леда“ Анатолия Каменского, в котором героиня блистала не только туалетами, но и отсутствием таковых».

Но случившаяся в конце года революция театр Таирову вернула: нарком Луначарский оказался большим поклонником его творчества. Советская власть, надо сказать, весьма долго терпела поиски Таирова: за «эстетство и формализм» театр был опять закрыт лишь в 1949 году. Когда-то критик Н. Д. Волков писал: «Неверно думать, что Коонен „нашла себя“ в стенах Камерного театра. Нельзя найти то, что создаешь сам. Таиров был ум и воля Камерного театра, Алиса Коонен — его сердце».

А с 1950 года театр, лишившийся сердца, ума и воли, стал называться Московским драматическим театром им. А. С. Пушкина. Из труппы мало кого уволили: вместе со старым названием исчезли только Таиров и Коонен. Их перевели в Театр Вахтангова, но работы им там никакой не давали и вскоре предложили перейти на «почетный отдых, на пенсию по возрасту» (Таирову было тогда около 65 лет, Коонен — 59). Таиров не смог перенести расставания со своим детищем, попал в психбольницу и 25 сентября 1950 года умер.

Алиса прокляла театр Пушкина, и это чувствовалось: руководство здесь менялось постоянно, а хороших спектаклей не было.

Но самым страшным оказалось то, что квартира Таировых находилась при театре, и Алиса была вынуждена наблюдать, как разрушается то, на что она с мужем положила всю жизнь. Она видела, например, как в кабинете Таирова сделали туалет…

Больше Алиса ни в каком театре не служила, а лишь ездила с гастролями, исполняя отрывки из старых таировских спектаклей. Умерла она 20 августа 1974 года.

После ее смерти в театре начали происходить загадочные явления: лопались зеркала, переворачивались картины, гасли люстры… Все спектакли театра проваливались, и он стоял полупустым. А порой сотрудники театра и вовсе видели призрак Алисы в коридорах — это означало, что новая постановка провалится уже не просто, а с треском…

Тогда, словно стремясь стереть даже память о проклятии театра, квартиру Коонен перестроили, устроив в ней гримерки, снеся старые и поставив новые стены. Но это не помогло.

В 1991 году театр освятили, и после освящения к актерам из кулис вылетела большая синяя бабочка. Многие сочли, что это душа Алисы и знак того, что она простила это место.

Считается, что печальным образом на судьбу театра подействовало и то, что находившийся около него храм Иоанна Богослова в 1933 году закрыли и отдали под мастерские и общежитие Камерного театра. О. Э. Мандельштам с супругой наблюдали в 1922 году, как в этой церкви изымали ценности. Надежда Яковлевна описала это так: «Мы вошли в церковь, и нас никто не остановил. Священник, пожилой, встрепанный, весь дрожал, и по лицу у него катились крупные слезы, когда сдирали ризы и грохали иконы прямо на пол. Проводившие изъятие вели шумную антирелигиозную пропаганду под плач старух и улюлюканье толпы, развлекавшейся невиданным зрелищем».

Именно от имени театра в 1932 году поступила просьба храм снести. Лишь усилиями архитектора Д. П. Сухова здание уничтожать не стали, а отдали его как раз театру, который снес купола и вообще сильно поработал над архитектурным обликом. В 1974 году на храм вновь водрузили купола, а в 1992-м театр вернул его церкви. В 1995 году храм был освобожден от столярных мастерских, а в 2006-м снесли стену театра, вплотную примыкавшую к храму, и его территория была восстановлена в дореволюционных границах.