В обители грёз. Японская классическая поэзия XVII – начала XIX века - Антология

уносит недуг осенний,

стариковскую хворь и немощь!

Летний вечер

Праздно взметая

под старыми соснами пыль,

снова сегодня

на закате ветер повеял —

и пахнуло ночной прохладой.

Тлен

Копитесь, копитесь,

невзгоды и беды мои!

Недолго осталось —

все равно могильным бурьяном

прорастать этой плоти тленной…

Знойное марево

Вроде бы вот,

а вглядишься – исчезло куда-то…

Так, без следа,

словно знойное марево, тает

наша жизнь в неведомых далях.

Приглушенный шум потока в ущелье

Едва различим

за гулом бушующих сосен,

сквозь ветер и дождь

из теснины порой донесется

приглушенный рокот потока…

Горная хижина

Никто не тревожит

размеренной жизни моей

в пристанище горном —

как отрадны мне, чудаку,

одиночество и покой!

Облака над хижиной в горах

Я в безлюдных горах

живу, удалившись от мира,

и прошу облака,

что нависли над ветхой крышей:

«Мой приют надежней укройте!»

«Эту бренную плоть…»

Слагаю стихи на тему древних речений

Эту бренную плоть,

что росой на ветру испарится,

не оставив следа,

мы привыкли считать нетленной,

сотворенной на тысячелетья!..

«Убогая старость…»

Убогая старость —

отныне удел чудака

из хижины горной.

Ни на что уже не годится

слабосильное, хилое тело…

Странствия

Не сыщешь приюта

в просторах безлюдных полей,

в бамбуковых дебрях…

Неужели и нынче ночью

снова класть траву в изголовье?

Одинокий досуг под сенью леса

По склону спускаюсь,

кленовые листья топчу.

В лесу у подножья

прокричит случайная птица —

и опять безмолвие всюду.

«Тускло светит луна…»

Тускло светит луна.

Вспоминаю все ночи былые,

что с друзьями провел,

и в печали осенних раздумий

до рассвета часы коротаю…

«Ничего не свершив…»

Спрашиваю себя, сколько же лет отпущено человеку

Ничего не свершив,

не дождавшись «цветения вишен»,

прожил семьдесят пять

зим и весен на белом свете —

даже стыдно назвать свои годы…

Думы и чувства на рассвете

Гляжу на восток —

и все, чем отравлено сердце,

уносится прочь.

В небесах над розовой кромкой

блекнут месяца очертанья…

Мольба к Будде – дарителю отрады

От мучений стиха,

боли поисков нужного слова,

умоляю, избавь,

о всемилостивейший Будда,

бескорыстный Даритель отрады!

«Все ночи и дни…»

С горечью смотрю, как осыпаются цветы вишни у хижины

Все ночи и дни

я ждал: ну когда же, когда же

они зацветут?!

А соцветья желанные вишен

опадают, едва распустившись…

«Казалось, не в силах…»

Любуюсь изо дня в день и все не могу наглядеться

Казалось, не в силах

угасшее сердце прельстить

ничто в этом мире —

и опять как будто цепями

я прикован к вишням цветущим…

Вечер в горной хижине

Закатное солнце

тускнеет в просветах листвы,

за горы склоняясь.

Сквозь туман донесся чуть слышно

голос колокола из долины…

Сердце[50]

Все, что на языке,

исходит от нашего сердца,

но какая же речь

людям даст заветное слово,

чтобы сущность сердца поведать?..

«На западе – мрак…»

В думах о том, как праздно встречаю еще один рассвет

На западе – мрак,

на востоке брезжит сиянье…

О, если бы знать,

сколько раз еще в этом мире

для меня поднимется солнце!

Инок Рёкан

Вака

«Непостоянство…»

Непостоянство —

нашего мира основа.

Не потому ли

грустью исполнены песни

тех, чей удел – угасанье?..

«Ветер, веющий с гор…»

Ветер, веющий с гор,

нынче ночью умерь свою силу!

От жилья вдалеке

сном тревожным забылся странник,

постелив траву в изголовье…

«Приятно порой…»

Приятно порой

на солнце весеннем погреться —

к сельчанам подсесть

и мирно под старою ивой

с друзьями вести разговоры…