Старый, но крепкий - Макс Крынов

травами, чем с ней. Так что давай сейчас обойдемся без лишних вопросов. И в следующий раз просто зайди, выложи то, что хочешь продать, забери деньги, если они тебя устраивают, и просто молча уйди. Ладно?

Даже немного сочувствую мужику: детских садиков сейчас не изобрели.

— А почему ты все еще с ней, если она такая злобная?

— А как иначе — уйти от детей?

Пожимаю плечами:

— Пробовал с ней разговаривать о том, что тебе не нравится?

— Слушай, мне не требуются советы от первого встречного соплюгана.

— Зачем же ты рассказываешь историю своих отношений первому встречному? Подумай над этим.

И выскользнул за дверь.

По пути зашёл в торговую лавку. Торговец уже собирался закрываться, и увидев меня, нахмурился.

— Снова в долг не дам, — буркнул он.

Я молча достал из кармана шесть медяков и положил их на прилавок.

— Это в счет долга, — сказал я спокойно.

— Серьёзно⁈ — брови мужчины едва не лезли на затылок.

Я кивнул, пряча в карман оставшиеся два медяка. Интересно было наблюдать за его реакцией — впервые за все годы наша семья отдала долг за продукты в тот же день, когда их взяла. Растем над собой.

Лавка Роя была совсем другой. Здесь дышалось легче, воздух был чище. Травы, развешанные пучками под потолком, источали мягкий, ненавязчивый аромат — в этот раз смесь горной свежести, хвои и чего-то сладковатого. Похоже, люди предпочитают идти к Рою — его лавка ближе, да и как человек он приятнее и общительнее.

Свет проникал в помещение через чистые окна, заливая полки мягким золотистым сиянием. Даже если здесь присутствовала пыль, то я ее не замечал. Не исключено, что травник каждое утро сам проходил по лавке с тряпкой, убирая грязь. В этой лавке никто не сообщал мне историю о жене и шестерых детях, никто не ворчал раздражённо. Тишина, спокойствие, уют.

Я отдал Рою мешок с оставшимися травами. Мужчина кивнул, поставил мешок на середину стола и принялся внимательно осматривать содержимое.

Шелестели листья и стебли в руках. Что-то он откладывал влево, в громадную гору, что-то — вправо.

Когда мешок опустел, мужчина перечислил названия всего, что лежало в левой части стола, для наглядности тыкая пальцем в стебли и добавил:

— Это не бери. Мусор, таким только коней кормить. Запомнил?

Я кивнул. Со вчерашнего дня запомнить тринадцать разных растений разом было легче простого. Разве что голова слегка разболелась.

— А теперь перейдем к нормальным травам. И первое, о чем я тебя попрошу: в следующий раз ножом их срезай, — хмуро сказал он, глядя на мои измочаленные стебли. — Не хочу тратить время и за тобой обрезать. Это вообще в мусор, — добавил он, и один из цветков полетел в деревянное ведро.

Я сдержал вздох.

Я и срезал! Только вот заточенный о камень дрянной ножик скорее пилил травы, чем резал их.

— Тянет на семнадцать медных монет, — наконец выдал травник, пересчитав мои скромные усилия. — Принёс бы качественные — потянуло бы на двадцать пять.

Я не удержался от вопроса:

— А у вас есть какой-нибудь нож для трав?

Он хмыкнул, глядя на меня так, будто я попросил у него целое состояние.

— Ты ещё уроки не окупил. Не наглей.

— Я понимаю, — сказал я спокойно. — Но дома у меня всего один нож, и он… ну, не слишком хорошо режет. Я им, в общем-то, и резал, и сами видите, что вышло.

Я выложил на прилавок нож с лезвием-коротышом, изогнутым в середине, сточенным.

Травник снова хмыкнул, посмотрел на нож с брезгливой жалостью и направился в подсобку. Через минуту вынес из подсобки заточенный нож — изогнутый под серп, отлично заточенный, и плетёный короб — такой же я видел за спинами людей из школы Небесного гнева.

— Это чтобы у тебя цветы и травы не мялись и после нескольких часов не выглядели как дерьмо.

— Спасибо!

— Не за что, — буркнул он. — Поздравляю, пацан: у тебя только что появился денежный долг в семнадцать медяков.

Я замер на мгновение, но потом кивнул. Долг так долг. Всё равно без хорошего ножа дальше ходить бесполезно.

Я взял нож за рукоять, но тяжелая ладонь травника опустилась на лезвие, прижав его к столешнице.

— Чтоб ты знал — семнадцать медяков — это за короб. Нож я не продаю тебе, а даю в пользование, пока не купишь себе свой. Он… он дорог мне, как память, понял?

— Да, Рой, я понял вас.

Сам понимаю, насколько порой важны вещи, дорогие как память. Я так же часы отца хранил.

Интересно, чей это нож?

Травник отпустил лезвие, но наморщил лоб и о чем-то размышлял. Его взгляд метался между мной и полкой с сушёными корнями. Наконец заговорил:

— Кстати… Раз уж я сегодня такой щедрый, расскажу тебе кое-что о духовной траве. Слышал про «Элацею»? Нет? Тогда слушай. Показывать на примере не буду — нет ее сейчас в лавке.

Он объяснил мне, как выглядит это растение, рассказал, что растёт оно глубоко в чаще леса, куда обычно отправляются опытные сборщики.

— Она тебе нужна: ее можно жевать, чтобы оно помогало в культивации. Да, будет горько, но тебе сейчас полезно хотя бы по лепестку в день. Найдёшь больше, чем нужно — тащи сюда. Куплю.

Я задумался. Ещё один повод в будущем сходить в лес. Но пока я туда не сунусь. Там опасно.

— Разве зелья не лучше трав? — спросил я.

Травник усмехнулся:

— Лучше. В зельях больше полезного, больше силы и меньше разной грязи. Но разве ты пьёшь зелья? Или можешь себе их достать?

Он был прав. Зелья мне пока не по карману.

— Слушай сюда, пацан, — продолжил он уже более серьёзным тоном. — Стадия закалки называется так потому, что на этом этапе ты должен закалиться — для своего будущего роста. Нужно сделать своё тело и дух как можно крепче любыми способами, чтобы потом не сломаться, шагая по лестнице к Небу.

Я слушал его внимательно.

— Твоя цель сейчас — укрепить основу. Если сделаешь её слабой или пропустишь что-то важное… дальше будет только хуже. На каждом ранге ты становишься сильнее физически: увеличивается сила, выносливость, скорость… Но это всё лишь подготовка. Понял?

Он сделал паузу, чтобы убедиться, что я слушаю и понимаю его слова. Я кивнул.

— Ошибка на