Первый из первых или Дорога с Лысой горы - Виктор Куликов

Снисходительная усмешка Чигиза соскользнула в лукавую, и сообразительные слушатели его, уже очарованные обаянием здоровяка в клетчатом, однозначно решили, что Сам на фестиваль прибудет.

— И вот еще что!..

Чигизу снова пришлось повысить голос, чтобы загомонившие журналисты обернулись к нему… Как уполномоченный сэром Девелишем Импом координатор программы, Чигиз заявил, что пропуск «ПРЕССА», который только что получили аккредитованные журналисты, дает право посещения всех без исключения мероприятий и объектов фестиваля, включая заседания жюри и банкеты. По предъявлению этого же пропуска представителей прессы будут бесплатно… (Чигиз оборвал себя, зал утонул в настороженной, недоверчивой тишине)… обслуживать во всех ресторанах и барах фестиваля. Таково распоряжение сэра Девелиша Импа!:

Ой-ё-ёй, что случилось с аккредитованными после этих слов… Вам еще не доводилось наблюдать, как ликует племя изголодавшихся африканских каннибалов, отловив двух американских туристов? Тогда попытайтесь представить… Слопав всех соседей в округе и не подавившись даже двумя своими наидряхлейшими старухами, племя вторую неделю кое-как перебивается с омерзительных бананов на тошнотворные ананасы. Сил уже нет ни с боку на бок перевернуться, ни в небо смотреть. Друг на друга коситься начинают. И тут… Разведчики приволакивают на стоянку двух америкашек! Толстеньких, пухленьких, аппетитненьких, с кожею сметанной белизны, которая так быстро подрумянивается на костре!.. Бедолаги опрометчиво отошли от автобуса слишком далеко да не в ту сторону, куда повели остальных поглядеть на живых львов. Их-то разведчики и повязали. Рты заткнули какой-то мерзостью, руки — ноги связали лохматыми веревками. И как только до стоянки целыми донесли? Как ничего не откусили?

Теперь представляете, что началось с племенем? Ведь в каждом янки килограммов по сто! Да ухоженного, чистейшего, на витаминах взращенного мясца. Без химии всякой. Ой-ё-ёй!

Вот такое же ликование воцарило и в малом зале ресторана гостиницы «Полноводная» вслед за сообщением о неожиданной щедрости сэра Девелиша Импа.

А два самых прытких и нетерпеливых хлопца из замечательного журнала «Трезвость и честность» незамедлительно, но стараясь внимания к себе не привлекать, шмыгнули за дверь и — бегом в большой зал ресторана. Естественно, чтобы проверить, действительно ли их пропуска столь всемогущи.

И напроверялись. Да так, что вызванные метрдотелем сержанты Нещадный, Ступенька и Хворьперекатный только при помощи элегантных электрошоковых дубинок смогли доходчиво объяснить сотрудникам «Трезвости и честности», как им выйти из ресторана.

Пока журналистская братия предавалась восторгам и славословила сэра Девелиша Импа, Чигиз благополучно и незаметно из-за стола руководителя пресс-центра исчез. Совершенно таким же таинственным образом, как и появился за ним.

Но это никого из счастливых обладателей волшебных пропусков не заинтересовало. Их волновало другое.

Забыв о желто-коричнево-зелено-клетчатом уполномоченном координаторе программы, мастера слова, пера и микрофона последовали за своими собратьями из «Трезвости и честности», развеяв тем самым розовые надежды официантов ресторана побездельничать, пока гости и участники фестиваля устраиваются в номерах.

Впрочем, ресторан магнитил не только падких до соблазнов репортеров и журнальных обозревателей. К тому моменту,» когда в его большой зал хлынула толпа из пресс-центра, в противоположных углах этого помещения расположились две группки овапов.

Главным в одной из них, захватившей три столика и два просторных окна с видом на речку с названием Тьма-ка, был хлипкий телосложением, но поражавший всех темпераментом Прохор Валерьянович Шляпа, сопредседатель партии народного целомудрия.

Вторая же группа, оккупировавшая угол поближе к барной стойке, кучковалась вокруг Самуила Ревазовича Грозного, лидера общественно-политического движения «Назад, чтобы вперед!».

Крепкий и статный, с военною выправкой, Грозный до слез умилял перезревших дам своими всегда идеально уложенными кудрями. Которыми мог он, однако, так непреклонно тряхнуть, что у половины парламента зуб на зуб не попадал.

Вторгшиеся в зал журналисты хотя и намеревались в основном поэкспериментировать с пропусками, быстренько поняли, что могут спровоцировать очередную баталию между Шляпой и Грозным, которые не просто проповедовали абсолютно противоположные политические взгляды, но и люто один другого ненавидели.

Грозный в открытую называл Шляпу наймитом западного капитала и обвинял его в том, что именно он, Шляпа, дорвавшись до кресла председателя кабинета министров, низверг страну в хаос и беспредел. За что, вне сомнений, ответит по всей строгости наших законов, когда он, Грозный, придет к власти.

В свою очередь Шляпа вполне интеллигентно величал своего оппонента пиплятью, что будто бы по-французски означает «болтун», и утверждал, что как раз такие вот грозные и есть те самые палки, которые прошлое вставляет в колеса реформам.

Прохор Валерьянович и Самуил Ревазович терпеть не могли друг друга до такой степени, что если один из них обедал в парламентской столовой, то другой в нее уже не входил. И наоборот.

Поэтому многие из журналистов, застав закадычных недругов в одном зале ресторана, сначала не поверили своим глазам и чуть было не перекрестились, а потом, коньячок отпробовав, рыбешечкой красненькой закусив, пошептавшись, решили порадовать себя очередным скандалом, а возможно и рукопашной. Поскольку все зиали, что Шляпа безрассудно горяч, а Грозный настырен и уперт.

Вот Паша Охламович из газеты «Нах Москау» и подал реплику. Да погромче, чтобы ее расслышали и за столиками с видом на Тьмаку, и сидевшие поближе к барной стойке:

— Ну до чего страну довели! У красной икры вкус пропал абсолютно, да и пахнет она теперь пометом.

Самые проворные из пашиных коллег поторопились включить диктофоны и телекамеры, приготовили фотографические аппараты.

Вилки с ножами перестали скрести тарелки, прекратилось бульканье по фужерам и рюмкам.

Все думали, что первым откликнется Грозный, всегда обличавший всяческие привилегии, а потому ругавший красную икру. А поскольку он считал себя большим знатоком сельского хозяйства, то любил поговорить о помете, удобрениях и яловых коровах.

Однако раньше Грозного в игру на этот раз вступил Шляпа:

— А вы, милостивый государь, икру-то ложками не потребляйте, — посоветовал он Охламовичу, — да руки перед тем, как сесть за стол, мойте. Тогда пометом вонять и не будет!