Интимная жизнь английских королей и королев - Найджел Которн

Пытаясь спасти сына от позорных деяний в будущем, король написал длиннейшее поучение «о безрассудстве» принца. Это не возымело никакого эффекта. Георг стал водить дружбу с Чарльзом Фоксом, политиком радикального толка и главным оппонентом королевских министров.

Проводя время в поисках развлечений, принц превратился в плейбоя. От неумеренной еды и питья он растолстел. В Воксхолл-Гарденз[58] и других местах Георг устраивал пьяные дебоши. В 1789 году на благодарственном молебне в соборе Святого Павла[59] Георг и другие принцы ели пирожные, громко переговаривались и вообще вели себя весьма развязно. Король с горечью говорил, что почти каждый день находит в газетах «весьма неприятные упоминания о принце Георге».

В «Таймс», к примеру, писали, что наследник престола «при любых обстоятельствах предпочитает бутылку и девицу политике и молитве». Герцог Веллингтон называл принца «самым тяжелым жерновом на шее любого правительства, который только можно себе представить». Сам Георг, впрочем, отзывался о себе мягче. «Да, — говаривал он, — я люблю выпить и поразвлечься с дамой».

Угомонившись, Георг породил еще больше проблем. В 1784 году он познакомился с Марией Фицгерберт, богатой красивой женщиной шестью годами его старше. Принц влюбился мгновенно и со всей пылкостью — он даже пытался заколоть себя, когда Мария отвергла его ухаживания. Весьма благочестивая дама, Мария была напугана настойчивыми предложениями принца стать его любовницей и уехала за границу.

Принц Уэльский «с рыданиями катался по полу, бился головой, рвал на себе волосы, истерически вскрикивал и клялся всеми святыми, что откажется от короны, продаст драгоценности и столовое серебро и все собранные средства употребит на то, чтобы убежать со своей возлюбленной в Америку». Несмотря на эти ужимки Георга, Мария сохраняла твердость. Она заявила, что вернется только в том случае, если принц даст слово жениться на ней.

В соответствии с законом это, разумеется, было невозможно. Георг понимал, что не сможет просить согласия отца, как это предусматривал новый Королевский брачный акт. Госпожа Фицгерберт уже дважды разводилась. Хуже того, она была католичкой, а согласно Акту о престолонаследии 1701 года наследнику престола строжайше запрещалось сочетаться браком с лицом католического вероисповедания.

Поэтому Георг за пятьсот фунтов вызволил из долговой тюрьмы англиканского священника и посулил ему сан епископа, чтобы тот совершил не имеющий никакого смысла обряд и вручил Марии имеющий столь же малую ценность документ о браке. Позже она призналась, что «отдалась ему, не ставя никаких условий, полагаясь лишь на его честь и не придавая значения церемонии, на проведении которой настаивал принц».

Они стали жить вместе, и скоро женитьба Георга на «принцессе Фиц» уже ни для кого не составляла секрета. Он любил ее до конца жизни, и она родила ему десять детей.

Впрочем, их отношения вовсе не были безоблачны. Принц оставался весьма неумеренным в пище, много пил, у него все чаще случались приступы ярости. Однажды ночью Марии пришлось спрятаться за диваном, пока он искал ее с обнаженной шпагой. Кроме того, Георг был патологически неверным мужем. У него был внебрачный ребенок от Люси Говард и роман с Анной Кроуч, блиставшей в «Опере нищих» Джона Гея[60]. За несколько ночей, проведенных с Георгом, Анна получила десять тысяч фунтов и кое-какие драгоценности. К тому же Георгу пришлось откупаться от ее мужа, лейтенанта королевского флота, грозившего возбудить в суде дело о супружеской неверности. Это обошлось принцу еще в четыреста фунтов. Немало хлопот доставили и любовные письма, которые он имел неосторожность написать.

Следующей была связь Георга с леди Джерси, дамой за сорок, имевшей девять внуков. Леди Джерси славилась своими выдающимися способностями обольщать лиц обоих полов.

После всех этих подвигов принц задолжал полмиллиона фунтов. Госпоже Фицгерберт пришлось заложить свои драгоценности, чтобы в дом не явился судебный исполнитель. В данном положении у Георга не оставалось выбора — он должен был жениться.

Георг III выбрал невесту для своего непутевого сына, и, понимая, что женитьба повлечет за собой увеличение суммы его содержания, принц Уэльский согласился пройти через торжественную брачную церемонию. К несчастью, выбор короля оказался весьма неудачным. Каролина Брансуик-Вольфенбюттель, кузина принца Уэльского, была «крайне распущенной» даже по немецким меркам, «а немецкие дамы в то время не отличались утонченностью».

Леди Джерси с самого начала твердо решила любым способом помешать этому браку. Она задержала королевские экипажи, чтобы по прибытии в Гринвич Каролина осталась без транспорта. Хуже того, жених и невеста с первого взгляда невзлюбили друг друга. «Ради Бога, дайте мне стакан бренди, — сказал принц Уэльский. — Мне дурно». Со своей стороны Каролина сочла, что принц «слишком толст» и «вовсе не так хорош собой, как на портрете».

По правде говоря, невеста и сама была не красавица, а ее чистоплотность оставляла желать много лучшего. Британскому посланнику, сопровождавшему ее к принцу, пришлось настаивать на том, чтобы Каролина помылась и надела свежее белье. Все очарование, которым она, возможно, обладала, оказалось спрятанным под многими слоями румян и пудры, а также под весьма неудачными нарядами — без сомнения, работа хитрой леди Джерси, которая умудрилась занять должность фрейлины принцессы.

В день свадьбы Георг заявил: «Я всю жизнь буду любить только госпожу Фицгерберт». На церемонию он явился позже положенного и пьяным, а во время службы развлекался тем, что не спускал глаз с леди Джерси. Первую брачную ночь принц проспал на полу в состоянии крайнего опьянения, засунув голову в камин. Как ни удивительно, но, несмотря на столь неблагоприятное начало супружеских отношений, у Каролины родилась дочь Шарлотта почти в точности через девять месяцев.

Вскоре Каролина поняла, что ее фрейлина леди Джерси является любовницей ее мужа. С чувством горечи и унижения она потребовала, чтобы Георг уволил графиню Джерси. Однако Георг рассудил, что после рождения дочери он выполнил свой долг в отношении престолонаследия, и прямо сказал Каролине, что более не намерен делить с ней ложе.

Естественно, брак распался. Огорченный король писал сыну: «Похоже, ты смотришь на союз с принцессой как на обычный брак между частными лицами и совершенно упускаешь из виду, что брак прямого наследника престола, каковым ты являешься, имеет значение общественное и затрагивает интересы всего королевства».

Георг отвернулся и от «этой Иезавели»[61], леди Джерси. Он страстно желал воссоединиться со своей «истинной женой» госпожой Фицгерберт. Принц даже изменил завещание, отписав состояние госпоже Фицгерберт и сделав приписку: «Той, кто именуется принцессой Уэльской, я оставляю один шиллинг».

Четыре года потребовалось ему, чтобы вернуть себе любовь Марии. Она даже писала в Ватикан, прося папского подтверждения, что церковь не возражает против возобновления ею супружеских отношений с Георгом. Папа заверил ее, что в глазах Господа она является истинной супругой принца Уэльского.

Георг сбросил вес в попытке произвести благоприятное впечатление на Марию и потратил немалые деньги на Карлтон-Хаус и Королевский павильон в Брайтоне, хотя казна была истощена наполеоновскими войнами. Правда, участие самого принца в этих войнах ограничивалось обучением небольшого отряда солдат в Брайтоне.

Примирение с госпожой Фицгерберт не отвлекло Георга от охоты за другими женщинами. Принц признал себя отцом Уильяма Френсиса, сына некой мисс Дэвис, а также Джорджа Сеймура Кроу, сына госпожи Кроу, проживавшей на Чарльз-стрит. По счастью, его связь с француженкой, женой лорда Массерина, не дала потомства. Был также у Георга короткий роман с танцовщицей Луизой Хиллисберг, а время от времени он наносил ночные визиты в дом мадам де Мейер.

Будучи женщиной средних лет, госпожа Фицгерберт философски относилась к шалостям принца с более молодыми женщинами. Однако ее беспокоила его привязанность к Изабелле Сеймур, леди Хартфорд — одной из тех уже имеющих внуков, но хорошо сохранившихся дам, к которым принца весьма влекло. Принцесса Ливен так обрисовала ее: «Очень много роскошной плоти».

Георг писал почтенной матроне длинные любовные письма, в которых содержались такие перлы: «Воистину я чувствую себя молодым жеребенком, выпущенным на зеленый луг, веселым, словно жаворонок, и легким, как перышко». И добавлял: «Умоляю вас, передайте лорду Хартфорду (с моими самыми добрыми пожеланиями), что я вполне удовлетворюсь, если вы при встрече со мной испытаете хотя бы половину того радостного чувства, что переживаю я при встрече с вами».