Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов - Сэмюэл Ричардсон

Сказавши сіе вышла отъ меня вонъ, а я осталась утопая въ слезахъ.

Признаюсь, что гораздо чувствительнѣе была для меня польза моей матери, нежели собственная моя; и разсмотря всѣ ея обстоятельствы, она больше меня достойна сожалѣнія.

Между тѣмъ покамѣстъ я дѣлаю о ней сіи заключенія, чувствую, что она должна на меня сердиться, вразсужденіи угрожаемыхъ ей самой опасностей. Она сказала мнѣ, что ежели я перемѣню мои мысли, то пришла бы къ ней непремѣнно; но какъ оставила меня въ чрезвычайномъ прискорбіи, то и считаю я за нужное увидѣться съ нею до возвращенія моего отца, дабы она не успѣла переговорить съ нимъ не видѣвшись со мною. Пойду къ ней непремѣнно. Пусть весь свѣтъ будетъ на меня въ гнѣвѣ, только бы мать моя онаго не имѣла.

Между тѣмъ Анна отнесетъ сіе письмо въ назначенное мѣсто. Естьли ты будешь получать вдругъ письма по два или по три, то изъ того должно судить, въ какихъ находится страданіяхъ и безпокойствіяхъ пріятельница твоя

Кл. Гарловъ.

Письмо XXI.

Сошла я въ низъ; однакожъ съ несчастнѣйшими намѣреніями. Думаю, что бѣдствія сопровождаютъ меня во всѣхъ моихъ предпріятіяхъ. Я испортила всѣ мои дѣла, вмѣсто того чтобы ихъ исправить; изъ слѣдствія увидишь ты то гораздо подробнѣе.

Нашла я мать мою вмѣстѣ съ моею сестрою. Мать моя, какъ я то могла примѣтить изъ ея лица, говорила тогда объ одной изъ своихъ дочерей. Можетъ быть разсказывала она Беллѣ все то, что между ею и мною происходило; и можетъ быть старалась оправдать меня передъ нею.

Я вошла съ видомъ угрызаемаго совѣстію преступника, и просила позволенія переговорить съ нею на единѣ. Отвѣтъ моей матери и взоръ сопровождающей оной увѣрилъ меня въ мысляхъ моихъ еще болѣе.

Кларисса, сказала она мнѣ строгимъ голосомъ, которой нимало съ ласками ее не согласовался; лице твое предвозвѣщаетъ мнѣ, что ты пришла сюда съ требованіями а не съ повиновеніемъ. Естьли я въ томъ обманываюсь, то поспѣши разрѣшить мои сумнѣнія, и я постараюсь также желанія твои исполнить; но въ противномъ случаѣ можешь изъясниться съ твоею сестрою.

Мать моя, думала я сама въ себѣ, зная довольно, что я не въ дружбѣ съ моею сестрою,могла бы вытти со мною въ другую горницу.

Я пришла, сказала я, просить у васъ прошенія въ томъ, ежели что нибудь выговорила противное должному вамъ отъ меня почтенію, и просить васъ умягчить гнѣвъ моего родителя.

Какія на меня сестра моя бросала взоры! какимъ образомъ наморщилось ея лице! съ какимъ негодованіемъ обращала она на меня свои глаза.

Мать моя находилась тогда еще прежде моего прихода въ великомъ сердцѣ; меня спросила она, за чемъ я пришла, есть ли продолжается еще мое упорство?

Едва только успѣла она окончить сіи слова, какъ доложили о приходѣ Г. Сольмса, которой уже былъ въ передней; и просилъ позволенія войти къ намъ.

Несносное твореніе! для чего пришелъ онъ въ такое время, какъ уже была почти ночь? однакожъ послѣ разсудила я, что можетъ быть пришелъ онъ къ намъ ужинать, и узнать рѣшительной отвѣтъ моей матери, надѣясь по возвращеніи моего отца привести намѣреніе свое къ совершенному окончанію.

Я вышла съ великою поспѣшностію; а мать моя примолвила тутъ, что я нарочно для того сходила, чтобы учинить надъ нею насмѣшку. Ей хотѣлось того, чтобы я осталась.

Сестра моя торжествовала. Мнѣ весьма то было досадно, а особливо видя, что и матери моей замѣшательство мое было пріятно.

Сольмсъ вошелъ обыкновенною своею выступкою. Прежде всего поклонился моей матери, по томъ моей сестрѣ, а на конецъ и мнѣ, по тому что считая меня своею женою, думалъ что учтивость его принадлежала мнѣ послѣ всѣхъ. Сѣлъ подлѣ меня; разговаривалъ о многихъ постороннихъ вещахъ; по томъ обратясь ко мнѣ взялъ мою руку, и спросилъ какова я въ своемъ здоровьѣ.

Я отдернула руку свою съ великимъ негодованіемъ. Мать моя наморщила брови… Сестра моя кусала у себя губы.

Я съ моей стороны едва могла удержаться; еще во всю жизнь мою невидала я надъ собою такой дерзости.

Лице моей матери покрылось румянцомъ; она смотрѣла то на него, то на мою сестру, то на меня. Сестра же моя глядѣла на меня съ великимъ примѣчаніемъ.

Глупецъ тотъ не понималъ того нимало; однакожъ скоро по томъ примѣтя сіе началъ кашлять, и пересѣлъ на другой стулъ.

Я начала просить мать мою здѣлать со мною милость и избавить меня отъ такого человѣка, къ которому чувствую я совершенное отвращеніе.

О чемъ же думаетъ Кларисса? какъ? теперь ли такое время, что бы…? Послѣ сего обратила она глаза свои на Г. Сольмса.

Весьма досадую на то, что ввергнула мать мою въ такое замѣшательство; конечно было то съ моей стороны немалая дерзость.

Просила у ней извиненія, но отецъ мой, говорила я, возвратиться; не могу я надѣяться другаго случая.

Я думаю, что когда не позволяютъ мнѣ вытти, то присудствіе Г. Сольмса не можетъ быть препоною въ такомъ важномъ для меня обстоятельствѣ; а между тѣмъ узнаетъ онъ, что всѣ его обо мнѣ старанія безполезны.

Ты глупа, перервала мать моя мои разговоры. Сестра моя сказала ей между тѣмъ на ухо, однако очень громко; жаль, сударыня, что вы приказали ей остаться. Я бросила на нее презрительной взоръ, и обратясь къ матери моей сказала ей? позвольте мнѣ, любезная родительница! повторить вамъ мою прозьбу. Нѣтъ у меня теперь ни брата ни сестры; а естьли потеряю благосклонность и моей матери, то останусь безъ всякой помощи и покровительства.

Г. Сольмсъ пересѣлъ опять па первой свой стулъ, и началъ кусать набалдашникъ своей трости, которая изображала вырѣзанную голову, подобную ему какъ въ свойствѣ, такъ и въ безобразіи.

Сестра моя встала имѣя лице воспламенѣнное досадою; не дошедши къ столу взяла лежавшей на немъ вѣеръ, и начала имъ махаться, хотя тогда ни мало не было жарко.

Мать моя подошедши ко мнѣ, взяла меня за руку, и повела въ ближней отъ туда покой, гдѣ сказала мнѣ: признайся Клари, что поступка твоя весьма дерзостна и обидна!

Извините меня, матушка! естьли она въ глазахъ вашихъ кажется таковою; но я думаю, что здѣсь ставятъ мнѣ сѣти; извѣстны уже мнѣ поступки моего брата.

Мать моя хотѣла меня оставить будучи на меня въ великомъ сердцѣ. Послушайте, матушка! еще одно слово; я требую у васъ только одной милости.

Чего еще?

Ахъ! любезная родительница! я проникаю во всѣ сіи ухищренія; не могу представить себѣ и въ мысли Г. Сольмса; отецъ мой узнавши мою рѣшительность не преминетъ притти въ великой гнѣвъ и негодованіе. О нѣжности вашего сердца будутъ судить по вашему снисхожденію; можетъ быть осудятъ меня въ заключеніе, и не позволятъ васъ видѣть; а въ такомъ случаѣ разгласятъ разныя лживыя басни. Прошу васъ припадая къ стопамъ вашимъ не соглашаться на отнятіе моей вольности и свободы.

Конечно Анна подала тебѣ такіе наставленія.

Нѣтъ, матушка! Она здѣсь ни въ чемъ не виновна.

Не оправдай ее никакъ; уже всѣмъ извѣстно, что она ни къ чему не годится. Знаемъ уже… Но не говори мнѣ больше ничего о сей бездѣльницѣ. Правда, что отецъ твой угрожалъ запереть тебя въ твоей горницѣ, дабы тѣмъ отнять всѣ случаи имѣть сношеніе со всѣми тѣми, кои утверждаютъ тебя въ твоемъ упорствѣ. При выѣздѣ своемъ приказалъ онъ мнѣ объявилъ то тебѣ, ежели ты будешь продолжать быть упорною; однакожъ я тѣмъ тебя ни какъ огорчать не хотѣла, надѣясь видѣть отъ тебя повиновеніе. Я думаю, что Анна то слышала, и тебѣ пересказала. Не сказала ли она тебѣ также и того, что онъ говорилъ, что естьли кому нибудь должно будетъ умереть съ печали, то пусть лучше умрешь ты, нежели онъ. Однакожъ увѣряю тебя, что ты будешъ заперта въ твоей горницѣ, дабы намъ избавиться слышать твои противорѣчія и упрямствы; и посмотримъ, кто кого переупрямитъ, тебя ли весь свѣтъ, или ты всѣхъ людей на свѣтѣ.

Я хотѣла было оправдать Анну, и приписывала все то другой служанкѣ, но мнѣ приказано было молчать.

Едва не пришла я отъ того въ безпамятство и не лишилась силъ моихъ. Мать моя была столько снисходительна, что меня поддержала. Вотъ все, сказала я, чего я отъ васъ ожидала.

Такъ, Кларисса! Однакожъ здѣлаю тебѣ еще одно предложеніе; возвратись назадъ, обойдися съ Г. Сольмсомъ по ласковѣе, и старайся чтобы отецъ твой нашелъ васъ вмѣстѣ.

Думаю что ноги мои двигались сами собою чтобы вытти изъ той горницы и дойти какъ можно скорѣе до лѣстницы; тамъ я нѣсколько остановилась.

Когда ты хочешь упорствовать намъ всѣмъ, сказала мнѣ мать моя, то поди въ твою горницу, и пусть само небо возметъ о тебѣ все попеченіе.

Увы! сей только милости отъ него и требую; ибо не могу никакъ подать надежду въ томъ, чего не могу исполнить. Однакожъ матушка! по крайней мѣрѣ вспомоществуйте мнѣ вашими молитвами.

Сказавши сіе пошла по лѣстницѣ.

И такъ ты уже идешъ, Клари?