Повелитель теней. Том 2 - А. Никл

Глава 15

Краснодарская Арена, кабинет управляющего.

Управляющий Краснодарской Арены, Аркадий Парлин по прозвищу Крыс, удовлетворённо откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Он уже обзвонил всех рекламщиков — через полчаса по радио и телевидению пустят сенсационную новость: Ломоносов снова выйдет на Арену! Крыс был наслышан о том, какую прибыль получил управляющий Московской Ареной — везёт же дуракам! Крыс терпеть не мог этого наглого карлика, который вечно переманивал к себе лучших бойцов. И надо же было, чтобы Ломоносов припёрся именно к нему! О деньгах, заработанных в тот день Московской Ареной, ходили легенды. А ведь у карлика почти не было времени, чтобы заманить народ, тогда как у Крыса — целых четыре дня!

Он с предвкушением потёр руки — Крыс собирался оправдать своё прозвище, которым вообще-то гордился. А что? Крысы — умные и хитрые существа, которые отлично адаптируются к новым условиям. Завтра о бое Ломоносова и Пятьдесят Седьмого будет знать весь Краснодар. Да что там! Вся Российская Империя! Крыс задумался — нужно было создать имидж каждому из бойцов, чтобы каждый зритель выбрал того, кому сможет сочувствовать, за кого сможет переживать и… на кого поставить ставку. Его размышления прервал телефонный звонок.

— Да! — рявкнул в трубку Крыс, но тут же его тон из резкого и грубого изменился на ласковый и угодливый: — Здравствуйте, Андрей Петрович. Как же не знать? Как же не знать? Все знают великий Род Голицыных. Что вы хотели, Андрей Петрович? Что? Но Пятьдесят Седьмой — ловелас и пьяница, об этом даже в газетах писали. Да-да, я понимаю, но и вы поймите, стоит копнуть, как всплывёт на поверхность, что он своих детей навещает раз в год… Что? Да-да, понимаю, но… — он замолчал и вслушался в отрывистую речь на той стороне провода, изредка кивая. — Да-да, понимаю, будет сделано.

Крыс отложил телефон и уставился в потолок, постукивая пальцами по подлокотнику.

— Где наша не пропадала? — наконец пробормотал он. — Люди любят трогательные истории. Главное, заткнуть бывших жён Пятьдесят Седьмого… Достаточно будет на пять дней. А дальше — пусть говорят, что хотят. На Ломоносова же поднимем старые сплетни, приукрасим и выбросим в желтушные газетки. Больше, чем трогательные истории, люди любят скелеты в шкафу, — он хлопнул по столу и встал. — А Пятьдесят Седьмому пригрожу увольнением, чтобы не устроил очередной дебош! Отлично, отлично… Князь Голицын будет доволен.

Он потянулся к телефону — обзванивать рекламщиков по второму кругу, с новыми указаниями.

* * *

Мне нужна была крупная сумма, чтобы сделать ставку на Арене, — чем больше ставка, тем больше выигрыш. У меня оставались кое-какие сбережения, но при всём желании их не превратишь в половину особняка — этих денег хватит разве что на ежедневные расходы. Первое решение, которое пришло мне на ум, — кредит. Но в государственном банке мне сразу же дали от ворот поворот. Если точнее — предложили небольшой кредит, на который можно было купить чайник, да и тот бюджетный. И посоветовали создать хорошую кредитную историю — то есть брать мелкие кредиты в течение целого года. Совет, может быть, и хороший, но какой мне от него толк?

И вот в этот момент я вспомнил о князе Прусском, которого встретил в первый же день в этом мире, на приёме у Раковых — семейки безумных кузнецов. Анжелика Ракова тогда представила мне князя как моего дядю, так что… Почему бы не задействовать родственные связи? Я помню, что князь Прусский отнёсся ко мне с лёгким пренебрежением — видимо, привык, что последним Ломоносовым помыкают как послушной собачкой. Но потом вроде бы посмотрел на меня с другой стороны, когда я с достоинством выдержал испытание, устроенное мне Раковой, — она заманила меня на приём одетого в розовую шёлковую пижаму. Бр-р-р-р. Меня передёрнуло, когда я вспомнил моих бывших опекунов.

Номер телефона князя Прусского достать было сложно, а вот его секретаря — легко. Он был указан на официальном сайте Рода Прусских в качестве контакта для деловых переговоров. Я вытащил смартфон, набрал номер и вслушался в длинные гудки. На седьмом с той стороны подняли трубку и произнесли:

— Приёмная князя Прусского, с вами разговаривает личный секретарь князя, Виктор Алексеев. Слушаю вас.

— Я бы хотел поговорить с князем, — сказал я и понял, как глупо это выглядит. Да таких желающих, наверное, каждый день выше крыши! С таким же успехом я мог бы завалиться в Императорский дворец, чтобы взять автограф у Императора.

— Князь занят, но я передам ему, что вы звонили. Представьтесь, пожалуйста, и озвучьте вопрос, который хотели бы обсудить с князем, — вежливо ответил секретарь, но в его голосе прозвучал отчётливый холодок.

— Марк Ломоносов, соскучился по дяде, — хмыкнул я.

На том конце провода повисло напряжённое молчание, через пару минут раздалось:

— Подождите минутку.

До меня донёсся шум удаляющихся шагов и хлопок двери, потом в трубке что-то зашипело, щёлкнуло и звякнуло. Мягкий мужской голос с едва заметным немецким акцентом спросил:

— Марк, чем обязан?

— Здравствуйте, дядюшка, — поздоровался я.

— Названный дядюшка, — поправил князь Прусский. — Много лет назад мы с твоим отцом попали в сложную ситуацию и чудом выжили. Прошли огонь, воду и медные трубы и после этого стали названными братьями. Твой отец был умным человеком и весьма дальновидным и очень мне помог, однако это не делает его моей кровной роднёй.

Вот как. Я мысленно ухмыльнулся. Хитрый старикан — вроде бы и не послал прямым текстом, а всё-таки сразу обозначил, что я для него фактически никто — так, напоминание о хорошем друге и старых добрых временах. Интуиция подсказывала, что здесь мне ловить нечего. Князь Прусский не отказывается от знакомства со мной, вон даже секретарю велел пропускать Ломоносова вне очереди, но сперва мне нужно доказать ему, что я действительно чего-то стою. Просто так спасателем работать князь Прусский явно не нанимался и связь со мной поддерживать будет только для взаимовыгодного сотрудничества. С одной стороны, это печально — денег взаймы не даст. Но с другой — вдалеке замаячили интересные перспективы.

— Если позволите, я пропущу все обязательные раскланивания по этикету, — было бы странно, если бы я сразу же сдулся: поздоровался, справился, как поживает мой названный дядюшка, и распрощался. Так что я решил идти до конца. Наглость иногда лучше трусости. Князь Прусский на том конце провода одобрительно хмыкнул, и я продолжил: — Дело в том, что из-за отсутствия кредитной истории банки отказываются выдавать мне кредит. Поэтому я вам и позвонил. Чтобы предложить выгодную сделку.

— Не в обиду тебе, но какую выгоду я могу получить с мальчишки, у которого молоко на губах не обсохло?

— Денежную. Вы, конечно, очень богаты, но копейка рубль бережёт, верно? Десять тысяч рублей никогда не помешают, — парировал я. Ерунда, если честно. В интернете я прочитал краткое описание всех заводов-пароходов, принадлежащих князю, и десять тысяч для него — пшик. Я рассчитывал на то, что Прусский решит поддержать родную кровь, но не выгорело. — Дайте мне в кредит пятьдесят тысяч рублей, а через пять дней я верну вам шестьдесят тысяч.

— Судя по слухам, после комы ты сильно изменился. И это хорошо, — протянул князь Прусский. — Потому что тот Марк Ломоносов, которого я знал, был маменькиным сыночком и рохлей с душонкой как у облезлой запуганной курицы. Господа Раковы пригласили меня на приём… Как там было? Ах да, в честь твоего скорейшего выздоровления. Но все понимали, этот спектакль устроили, чтобы поглумиться над умирающим Родом Ломоносовых. Да уж, политика опекунов в Российской Империи оставляет желать лучшего.

— Спектакль не удался, — иронично протянул я.

— Действительно, — негромко рассмеялся князь. — Ломоносов, который должен был спать вечным сном, вдруг проснулся. И я увидел то, что не ожидал увидеть… Я увидел перед собой многообещающего молодого человека. Тогда я впервые за три года подумал: «У Ломоносовых есть шанс». Так что я буду болеть за тебя, — он помолчал. — Но ты понимаешь, почему я не займу тебе денег?

— В качестве залога я могу предложить родовое поместье, гостиницу в Сочи, немного леса в Сибири и медный рудник, — пока я перечислял, позади что-то зашуршало. Я обернулся и вгляделся в темноту. Никого. Наверное, показалось. — Всё имущество Рода. Мне кажется, это отличное