Путеводитель по современным страхам. Социология стрёма - Константин Игоревич Филоненко

надета вещь красного цвета (на голове) и синего (вокруг шеи), чтобы он смог отличить вас от других.

Его пристальный взгляд – это всего лишь проверка на ваше право попасть ТУДА. Если вы не пройдете ее, он сочтет вас недостойным жизни даже в этом мире, и после выхода из поезда он будет ждать момента, когда сможет убить вас в безлюдном месте. Также важно молчать всю дорогу!

После того, как вы проедете «вместе» одну станцию, выглянув в окно, вы увидите, как все сливается будто бы в одну картину. (Если смотреть не моргая!) Вы начинаете покидать свой мир, причем видеть и чувствовать это из всех сидящих в вагоне будете только вы.

Ваша цель: доехать до конечной, где, кроме вас, в вагоне уже никого не останется. После выхода из поезда у вас будет мало шансов вернуться назад, но все-таки это возможно… Некогда сидевший напротив вас «мужчина» будет проводником в незнакомом вам мире (тут вы и пускаете в ход запасной билет).

Удачи.

Такой же портальной функцией в японских копипастах обладают лифты.

Удивительно, но в русской культуре только один раз подземелью определялось место чего-то положительного – у бегунов, или скрытников, крайне радикального направления беспоповского старообрядчества. Они полагали, что Антихрист уже пришел на землю (в виде Петра I), и потому поделать уже ничего нельзя, кроме как избегать его влияния, удалиться от всех гражданских повинностей и оборвать все связи с обществом. Иногда они находили пещеры или рыли логово прямо в земле, ища в ней спасения. Таким образом, их картина мира была перевернутой – зло завладело миром под солнцем, значит, в глубине под землей оно не сможет настигнуть. То же самое было и с катакомбами, где собирались первые христиане. Похожая логика заставляет строить подземные города. Скрытые под городом стратегические объекты нужны, как объясняется в различных источниках, для спасения руководства страны и части населения во время войны, в том числе и с применением ядерного оружия. Однако такое объяснение мало кого устраивает. Сам факт скрытности, секретности и совершенной потусторонности как будто изгоняет любое рациональное объяснение этой мифической конструкции. Это напоминает страшный и не имеющий никакого практического назначения город из рассказа Борхеса «Бессмертный», который построили обретшие бессмертие люди перед тем, как погрузиться в безумие, вызванное их слишком долгим пребыванием на земле.

Про Метро-2 как будто ничего нельзя сказать, кроме как зафиксировать его существование, обозначить примерное расположение и связанные с ним наземные объекты. Еще его можно искать, по пути встречаясь с потусторонними существами и странными явлениями. Лучшее, что я читал о подземном мире Москвы, – это роман Владимира Гоника «Преисподняя», фрагменты которого часто выступают в качестве крипипаст. Это записки диггера, который изучает подземную Москву.

Пройдя немного, я обомлел: в глубь холма тянулись широкие галереи, перед глазами открылись старинные своды, древняя кладка, арки и столбы. Впоследствии я убедился, что из старинных галерей, куда я спустился впервые, при желании и наличии инструментов можно проникнуть в соседние системы – в глубине земли с незапамятных времен таятся старые заброшенные каменоломни, осыпавшиеся забои, подвалы монастырей и давно снесенных церквей и домов, забытые склады, винные погреба, тоннели метро и обширные бомбоубежища. Москва стала разворачиваться в своем тайном, причудливом, скрытом от людских глаз облике. Со временем, спустя годы, я пришел к выводу, что в пределах старой Москвы, во всяком случае, в местности, именуемой Скородом и ограниченной Садовым кольцом, из любого здания в любое можно попасть под землей, не поднимаясь на поверхность. Изданный в 1913 году атлас старых коллекторов, штолен, сточных каналов, русел рек и ручьев столь обширен, что перенести его на современную карту просто невозможно. Постепенно, с каждым спуском, словно таинственный Китеж-град, открывалась под землей другая Москва – параллельный город, зеркальное отражение. Там, внизу, на глубине, существовали другие мы, наше отражение: перевернутый мир, перевернутое существование…[21]

Метро – это загадочные и невидимые механизмы, которые дают быстрое перемещение по городу и непонятно, что берут взамен. Урбанисты и социологи Роберт Парк и Эрнст Берджес описали последствия этой сделки в работе «Рост города»:

«Мобильность городской жизни со свойственным ей возрастанием числа и интенсивности стимуляций неизбежно имеет тенденцию сбивать человека с пути и деморализировать. Ибо существенным элементом общественных нравов и персональной нравственности является согласованность – согласованность того типа, который естествен для социального контроля в первичной группе. Там, где достигает наивысшего уровня мобильность и где, следовательно, полностью обрушиваются первичные механизмы контроля, как, например, в современном городе в зоне запустения, развиваются ареалы деморализации, распущенности и порока».

Когда говорят «порок», почему-то представляется что-то активное и веселое, хотя зачастую это совсем не так. В нашем контексте речь идет о черных унынии и апатии, которые идут от осознания собственного бессилия перед миром и попыткой угнаться за бессмысленностью жизни. Это прекрасно выразил в эссе «Подземное небо» Виктор Пелевин:

Самую красивую и самую страшную легенду о московском метро придумали дети; это одна из страшилок, которые рассказывали в пионерлагерях.

Когда в палате становилось темно, начинались рассказы о том, что происходит с людьми, которые засыпают в поездах и пропускают конечную станцию. Когда поезд въезжает в метро, людей будят, вытаскивают из вагонов и сажают на цепь. После этого они проводят долгие годы под землей, работая и ремонтируя те загадочные механизмы, которые приводят огромный организм метро в движение. Все это время они находятся как бы в трансе, потому что им что-то подсыпают в еду.

Когда они стареют и уже не могут работать, они в один прекрасный день просыпаются в переполненном вагоне, посреди людей, едущих на работу. Они ничего не помнят о своей жизни под землей, просто им становится ясно, что еще вчера они были молоды и полны надежд, а сегодня старики.

Их жизнь окончена, и они совершенно не понимают, что же произошло между вчера и сегодня.

Отраженный в страшных историях о метро кошмар показывает, как глубоко противоестественен и в то же время притягателен подземный мир метрополитена.

Один раз по работе я участвовал в организации пресс-тура для журналистов на строящуюся тогда еще станцию «Петровско-Разумовская» Люблинской линии. Это было довольно сложное строительство, когда новую линию соединяли со старой без прерывания движения на серой ветке. Задача пресс-тура была в том, чтобы показать журналистам, как строится метро и что это очень большая работа. Собственно, намеренно была выбрана самая глубокая на тот момент