Избави нас от зла - Холланд Том

Век капитана коснулся последний луч умиравшего солнца, и на лицо легла тень. Он открыл глаза. Над ним стоял сэр Чарльз Уолвертон. Кавалер почти не изменился, разве что немного постарел: слегка вытянулось лицо, в густой бороде появилось больше проседи, — но во всем остальном он был прежним.

— Если мне суждено умереть, — сказал капитан Фокс, — то я готов к смерти. Но не трогайте мою семью. Излейте свой гнев на меня.

Сэр Чарльз не подал вида, что услышал слова капитана; ни один мускул не дрогнул на его лице, оно оставалось словно высеченной изо льда маской. Он опустился на колени и стал медленно приближать свое неподвижное лицо к груди капитана. Его выражение по-прежнему не менялось, и капитан Фокс вдруг понял, что перед ним вовсе не лицо сэра Чарльза, а только маска, скрывающая какую-то совсем другую и страшную природу вещей. Он смотрел во все глаза, но видел перед собой только беспредельную глубину, слепую и безжалостную, холодную, как вечность.

— Нет, — прошептал он, — нет…

Но холодная ладонь закрыла ему рот, а стальной клинок пронзил артерию на горле. Жизнь угасла в широко открытых глазах капитана Фокса, но выражение лица его убийцы осталось прежним.

«Геенна запредельная! Прими Хозяина…»

Джон Мильтон. «Потерянный рай» (перевод Арк. Штейнберга)

Ранним вечером Роберт услыхал первую дробь барабана. Он стоял, прислонившись спиной к дереву в самом любимом своем месте возле ручья, и пробовал кончиками пальцев ног воду; вокруг него лежали разбросанные по траве книги. Мистер Уэбб велел ему целый день оставаться дома, но небо было таким голубым, а солнце так грело, что мальчик почти не винил себя за ослушание. Он знал, что наказание ему не грозит: мистер Уэбб никогда никого не наказывал.

Дробь барабана стала громче. Роберт собрал книги и стремглав взбежал наверх по откосу берега ручья. Перед ним лежал Вудтон, а с холма за деревней к ней развернутым строем спускались какие-то люди. Они были одеты как солдаты, но форма на них была изодранной в клочья, нагрудники и каски покрыты грязью. Один из них шагал впереди фронта и бил в барабан; рядом с ним шагал второй, со штандартом в руках. Легкий ветерок на мгновение развернул его. На полотнище был изображен гербовый щит. От удивления Роберт дико вытаращил глаза. Он уже видел этот герб над парадным входом в дом имения Уолвертонов.

Пока он бежал к деревне, на дороге стали собираться люди. Роберт проталкивался и протискивался сквозь толпу, но чем ближе подходила колонна, тем труднее ему удавалось продвигаться вперед и тем более он опасался, что не успеет добраться до дома и матери. Мальчик проклинал себя за то, что не остался с ней. С каждой новой дробью барабана его страх нарастал, потому что появление здесь штандарта Уолвертона не могло предвещать ничего хорошего. Он помнил рассказ отца о том, что случилось, когда этот стяг в последний раз развевался над Вудтоном, с каким трудом удалось тогда спасти деревню. Где отец сейчас? Просто невозможно представить, что он мог отлучиться в такой критический момент. Внезапно Роберт заметил всадника, но не сразу узнал его. Он замахал руками и закричал, и всадник поднял голову. Это был сэр Генри. Крепко вцепившись в отца, за его спиной сидела Эмили. Она была бледна и выглядела испуганной. Когда девочка увидела Роберта, ее лицо просветлело; она спрыгнула с лошади и подбежала к нему.

— Роберт! — выкрикнула Эмили и обняла мальчика обеими руками.

Она стала целовать его, но внезапно ее голова дернулась назад, и она вскрикнула.

Сэр Генри схватил дочь за волосы, оттащил ее от Роберта, затем поднял за плечи и швырнул на круп лошади себе за спину. Прежде чем повернуть лошадь и уехать, он наклонился в седле к самому уху Роберта и шепнул:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Спасайся. Найди мать, и оба бегите, иначе вам не жить.

Роберт смотрел ему вслед. Эмили что-то кричала, ее глаза были полны слез, но отец продолжал гнать лошадь, и вскоре они затерялись в толпе.

Мальчик послушался совета сэра Генри и помчался домой. Мать и мистер Уэбб были во дворе. Увидев сына, миссис Фокс расплакалась от радости и крепко прижала его к груди, но мистер Уэбб решительно растащил их.

— У нас нет времени, — сказал он и подсадил Роберта на оседланную для него лошадь.

Мальчик понял, что мать и мистер Уэбб дожидались его возвращения; его лицо залила краска стыда.

— Я задержал вас, — сказал он.

— Теперь это не важно, — ответил мистер Уэбб, садясь в седло.

— Кто эти солдаты? — спросил Роберт.

Мистер Уэбб взглянул на него, и мальчику показалось, что у того затряслось лицо.

— Это армия мертвых, — прошептал он, пришпорив лошадь, и галопом поскакал со двора.

Но было слишком поздно. Едва Роберт последовал за ним, дробь барабана смолкла и жуткая тишина наполнила вечерний воздух. Он увидел, что мистер Уэбб натянул поводья; мать тоже остановила лошадь. Выехав на зеленую деревенскую лужайку, он едва не свалился с седла — так потрясла его представшая глазам картина. Солдаты, маршировавшие по деревне, выстроились теперь в один ряд, и от этого ряда шел тяжелый запах могилы. Все воинство выглядело разложившимся: плоть сгнила на костях солдат, их нагрудники проржавели, форма была изъедена червями. Устремленные на Роберта взгляды горели жаждой крови. Он не смог их выдержать, и отвернулся, сидя в седле.

Только теперь он заметил, что деревенские жители тоже толпились возле лужайки. Они образовали вокруг нее такое плотное кольцо, что путь к бегству был отрезан во всех направлениях. Мистер Уэбб обвел взглядом их угрюмые лица.

— Именем Господа, — внезапно закричал он, — умоляю пропустить нас.

Некоторые потупились, но большинство продолжало молча таращиться на беглецов, как и прежде: холодно, плотно сжав губы и не дрогнув ни одной мышцей лица. Никто не сделал даже попытки отступить в сторону.

Но в строю солдат произошло какое-то движение. Роберт обернулся на шум и увидел, что в центре шеренги образовался проход, из которого выехал всадник. Его лицо было очень бледным и казалось светящимся, еще большую бледность ему придавала чернота густой курчавой бороды; глаза всадника горели тем же голодным блеском, что и глаза солдат. Он миновал ряды своего воинства, натянул поводья и сидел в седле молча, ни разу не взглянув ни на Роберта, ни на его мать, ни на мистера Уэбба, но внимательно оглядывая толпившихся вокруг лужайки жителей деревни. Он улыбнулся, словно уже одержал какую-то победу, затем поднял руку.

— Мужчины и женщины Вудтона, — воскликнул он. — Дни сопротивления миновали.

Он говорил с иностранным акцентом, но явно командным тоном, и, хотя почти не повышал голос, каждое его слово глубоко проникало в мозг Роберта.

— Меня зовут Фауст, — продолжал всадник. — Я был соратником вашего хозяина, сэра Чарльза, в его изгнании.

При упоминании имени сэра Чарльза по рядам деревенских жителей пронесся горестный стон, они неловко задвигались, словно всем сразу стало не по себе.

Фауст улыбнулся и снова поднял руку.

— Вам нечего бояться — сказал он дружелюбно, — хотя каждый из вас, приняв участие в предательском мятеже, вполне заслужил жестокое и кровавое наказание. Но сэр Чарльз великодушен и решил простить вам это. И даже более чем простить. Думаю, все вы за последние несколько месяцев немало попользовались его золотом, которым я, как управляющий сэра Чарльза, платил вам. Тем не менее богатство, которое вы уже вкусили, не может идти ни в какое сравнение с тем, что вы еще можете получить. Смотрите!

Он повернулся к солдатам, и по его команде двое из них вынесли вперед сундук. Фауст подал знак открыть его. Солдаты выполнили приказ, и глазам жителей деревни предстало сияние золота, окрашенного красным светом заходящего солнца. Почти сразу же все как один люди двинулись вперед, чтобы лучше разглядеть сундук, до краев наполненный монетами, золотыми пластинками и всевозможными драгоценностями. Фауст насмешливо улыбнулся и опустил руку, словно разрубив ею воздух. Солдаты подняли мушкеты и дали залп в воздух. Мгновенно наступила тишина. Жители деревни замерли на месте, потом виновато попятились назад.