По ту сторону Рая (СИ) - Шагаева Наталья

* * *

Пробуждение даётся с трудом. Голова тяжёлая, тело ватное и полная апатия. Будто из меня вытянули все силы и энергию. Открываю глаза, осматриваю спальню и понимаю, что это не сон. А жаль… мне очень хотелось, чтобы всего этого не было на самом деле. Романов спит рядом и это странно. Впервые просыпаюсь раньше Глеба. Совершенно не помню, как он снял с меня наручники, как сорвал остатки платья и как мы уснули. Задерживаю дыхание и рассматриваю Глеба. Расслаблен, дыхание равномерное — как всегда, неотразим в любой ситуации. А где-то там, дома, его ждёт жена. Волнуется, наверное, переживает, сходит с ума, пока он спокойно спит с любовницей и предает ее. Интересно, сколько у него было таких, как я? Закрываю глаза, дышу, пытаясь прийти в себя, вспоминая прошедшую ночь. Он обезоружил меня! Лучше бы изнасиловал…

Тихо поднимаюсь с кровати, стараясь не разбудить хищника. Не хочу больше с ним разговаривать и смотреть в глаза. Я боюсь, что он опять найдет метод удержать меня. Иду в душ, подбирая с пола свое белье, туфли и разорванное платье, морщась от головной боли и тошноты.

Долго стою под теплой водой, пытаясь смыть с себя нежность этого мужчины. Лучше бы я этого не помнила! Зачем он это сделал! Зачем он опять все решил за меня? Сушу волосы, надеваю белье и рассматриваю обрывки платья. Пальто осталось в клубе, и телефона тоже нет. Растрепываю влажные волосы, создавая на голове творческий беспорядок и выхожу в спальню в одном белье.

Романов стоит возле окна в одних боксерах и смотрит куда-то вдаль, а на тумбе непрерывно вибрирует его телефон. Застываю посреди комнаты, комкая в руках разорванное платье. Пусть все, что было вчера, останется в прошлом, пора прощаться. Глеб оборачивается и осматривает меня нечитаемым взглядом, задерживаясь на платье.

— Можешь взять в шкафу одну из моих рубашек, — киваю в ответ, открываю шкаф, беру первую попавшуюся черную рубашку и быстро надеваю, застегиваясь на все пуговицы.

— Можешь мне дать телефон, позвоню подруге, она привезет одежду, — стараюсь говорить четко и холодно. Хватит эмоций. Мне нужна дистанция. Мне нужно вырвать с мясом этого мужика.

— Я могу послать водителя, он заберет все необходимое, — немного хрипло отвечает Романов, берет с тумбы телефон и отдает мне. — Я в душ. На кухне кофемашина, сделай кофе. Поговорим.

— Хорошо, — киваю и набираю номер подруги, смотря вслед Глебу. Мне было легко расставаться с Владимиром после шести лет отношений, и очень сложно с Романовым. С человеком, которого, как оказалось, я совсем не знаю. Быстро прошу подругу приготовить мне вещи, обещая все объяснить потом. Иду в кухню. Выпиваю стакан воды, тру виски, пытаясь унять ноющую головную боль. Беру на идеально чистых, почти стерильных, полках чашки и включаю кофемашину. Сажусь на подоконник и смотрю в окно. Где-то внутри начинает ломать. Я даже придумываю речь и кучу оправданий поступкам Романова. Но не один из вариантов мне не подходит. Глеб дал четко понять, что не намерен разводиться и ничего не поменяется. Как теперь заставить себя не думать об этом мужике?! Как быстро он в меня проник и занял часть в душе.

В кухню входит Романов, уже одетый в брюки и бежевый джемпер — этому гаду все идёт. Он крутит в руках часы на кожаном браслете, закатывает рукава и надевает их. Берет чашки с готовым кофе, протягивает одну мне и встаёт рядом, облокачиваясь бедрами на подоконник.

— Моя подруга ждёт, — называю адрес, Глеб кивает, вынимает телефон и просит водителя забрать вещи. — Машину можешь забрать уже сегодня. Браслет я оставила на раковине, а сережки… в общем, их нет, — глубоко вдыхаю ароматный кофе и отпиваю глоток.

— Оскорбляешь, — усмехается Глеб. — Никогда ничего не принимаю от женщин. Если я даю, то назад не забираю ни при каких обстоятельствах.

— А… Эм, — подбираю слова, но Романов меня перебивает.

— Послушай меня! — замолкаю, осматривая его профиль. У Глеба родинка на щеке, ещё одна на шее и мне хочется коснуться их губами. Никогда не встречала настолько харизматичных мужчин, которые порабощают волю одним видом. И уже, наверное, не встречу. Какая-то ничтожная часть меня воет глубоко внутри и просит остаться в его жизни кем угодно. Но я постараюсь убить в себе эту часть. Не хочу быть по ту сторону рая….

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})



ГЛАВА 19

Стефания

— Ты хотел поговорить, — тихо напоминаю я, когда пауза затягивается. Романов допивает кофе, ставит чашку на подоконник и выходит из комнаты. Но быстро возвращается с сигаретами и зажигалкой. Он становится в ту же позу рядом со мной, прикуривает две сигареты и отдает одну мне. Сильно затягивается и выпускает облако дыма, которое ненадолго зависает в воздухе. Если вчера я была готова категорически разорвать с ним отношения, то сейчас мне очень грустно. При всех своих недостатках, он все же идеальный мужчина. Но, к сожалению, не мой…

— Когда мне было девятнадцать, я влюбился в преподавателя английского, которой было тридцать четыре года…

— К чему этот рассказ? — грустно усмехаюсь я.

— Можешь просто послушать? — он опять затягивается и скидывает пепел в свою чашку, а я не хочу курить, просто кручу тлеющую сигарету, смотря на дым. — Так вот, она была шикарной женщиной. Фигура, манящие губы, запах, сносящий крышу. В ней была скрытая сексуальность. Не вульгарность, как это сейчас принято, а соблазн в каждом жесте, взмахе ресниц, взгляде. В общем, я пропал. Все девушки вокруг вдруг стали совершенно неинтересны. Я был молодой, дерзкий и наглый. Я прощупал почву и понял, что она на меня реагирует, — ухмыляется Романов.

— Долго играл с ней, флиртовал и когда понял, что она не против, просто зажал в университетском туалете. Это был ураган, взрыв эмоций, страсти, когда на азарте от того, что мы в общественном месте и нас могут застать, гуляет адреналин. Марина отдалась мне. Я пошло поимел преподавательницу, прижав к стене туалета. После, в течении двух лет, мы делали это сотни раз. В туалете, в аудитории, в коридорах вуза во время пар. Каждый из нас получал особый кайф от понимания аморальности наших действий. Тогда я понял, что мне просто необходимы эмоции и энергетика женщин. Меня не устраивает просто секс, меня не устраивают просто красивые сексуальные женщины. Мне нужна особенная, женщина с особой энергетикой. Каких мало… Так вот мы встречались два года. Нет, мы не афишировали свои отношения. Все строилось на сексе и взаимном фетише. Так вот однажды, после секса у нее в квартире, Марина сказала, что выходит замуж. Вот так просто. Я тогда жёстко психанул. Чуть не придушил ее. А когда мы остыли и поговорили, то понял, что у наших отношений нет будущего. Я бы не женился на Марине, а секс со временем бы приелся. Так вот, она сказала мне одну вещь, которую я запомнил навсегда. Есть два вида отношений: одни — для общества, морали и продолжения рода. Другие — для себя, пороков, тайных желаний, те, которые питают жизненной силой. И их никогда нельзя смешивать. Потому что это разные типы людей. Ты мой порок, мой грех, мои желания, энергия, взлет и падения. Ты ураган, шторм, стихия и взрыв. Ты одна из миллиона женщин, которая может отдавать и отдаваться, подчиняться, при этом сохраняя уникальность и достоинство.

— Мне должно это льстить? — я ещё не знаю, как реагировать на его откровения. В голове не укладывается информация о том, что я не та, на которой женятся. Мне жалко его жену за то, что с ней живут, потому что она подходит обществу и соответствует шаблонам. Боже, либо я ненормальная, либо у Романова сдвинуты жизненные ориентиры.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нет, я просто пытаюсь объяснить, почему так живу. Я никогда не держу женщин — дверь всегда открыта. Либо ты принимаешь правила игры и мою власть, либо ты не моя женщина. Компромиссов нет! — его сигарета истлела, пахнет горящим фильтром, и я вижу, как жжет его пальцы, но Глеб будто не чувствует. Почему же так больно? Я вроде не девочка уже. Обожглась, ничего странного, нужно идти дальше. А мне так тяжело и где-то внутри мучительно ноет.