Жена Майкла - Марлиз Миллхайзер

Мария без улыбки наблюдала за публикой. Сидит, натянутая, как струна, словно бы вот-вот схватит ребенка в охапку и упорхнет при первом же резком движении зрителя. Темные глаза, слишком огромные для лица, широко раскрыты, будто бы художник не то удивил ее, не то напугал. Глаза — тоже — газельи.

— Наткнулась на портрет в старом шкафу, и раму разыскала. Недурная получилась комбинация. Как считаете? — Дженет сияла: бомба разорвалась. Раскинувшись на кушетке, она взяла еще коктейль.

— Майкл, а тебе как? Нравится?

Однако Майкл был уже почти у порога, но даже с такого расстояния Лорел слышала, как он ругается шепотом. Консуэла поспешила следом.

— В чем дело, Дженет? — Пол наконец оторвал глаза от картины. — Все лето из кожи лезешь, стряпаешь скандалы. Теперь — это. Объясни мне на милость — зачем?

— А что такое? Единственный семейный портрет, который отыскался. Ты ведь не стыдишься своей драгоценной Марии? И к месту тут. Слишком хорош, чего ему в шкафу пылиться.

— Я возвращаюсь в лабораторию. — Пол, сняв очки, потер глаза, — А ты, Клэр, можешь придти после ланча. — И он ушел.

— Только и слышала — Мария, Мария. Никак не могла понять, почему нигде нет ее портрета. Умерла она за два года до моего приезда, но они еще носили по ней траур. Бывало, папа Деверо как заговорит о ней, тут же садится, замолкает и вперяется в стенку. У Пола глаза на мокром месте. А Майкл, злющий-презлющий убегает куда-то крушить что-нибудь. — Дженет стояла перед камином, глядя на Марию. — Никак не пойму, чего они…

— Посмотрела бы да убрала обратно в шкаф, — тихонько высказалась Клэр. Дженет обернулась на нее. — Но вы принесли сюда специально — полюбоваться, как больно будет профессору и Майклу. Все делом заняты, а вы маетесь, вот и вздумали ревновать к женщине, которой уж двадцать лет как на свете нет.

— Что-то в этом роде, да, мисс Бентли. Именно что любопытно было взглянуть, жива ли еще в Поле безрассудная страсть к покойной жене отца. Я-то думала, Майкл избавился от материнского комплекса, пока не увидела, как он смотрит на портрет. Но особенно мне хотелось, чтобы портрет увидели вы, двое.

— А чего мы-то? При чем тут мы? — удивилась Клэр.

— При том. Вы обе домогаетесь Майкла. И наблюдали его только что. — Дженет драматически указала на портрет. — Вот — единственная женщина, которую любит Майкл!

— Дженет, почти все любят мать. Вся эта мелодрама безвкусна. — И Лорел, поставив бокал, поднялась с кушетки.

— Лорел, миленькая, я только стараюсь открыть тебе, то, что ты имеешь право знать. Ты пытаешься завоевать его снова, но он никогда не будет твоим. Женился он на тебе не по любви, а только от того, что ты похожа на нее. — Дженет сжала ей руку. — Взгляни-ка на ее глаза! Абрис головы! Выражение лица!

— Ну, кончила? — Лорел вырвала руку и повернулась уйти, но Дженет уцепилась за руку Джимми. Мальчик принялся выдираться, но она держала мертвой хваткой, тараторя, торопясь высказать жертве все.

— Нет, нет, нет! Еще одно! Взгляни на Джимми, а потом на Марию и Майкла, — она ухмыльнулась, чуть ли не зловеще. — Вот оно — доказательство!

— Доказательство — чего? Дженет, ты делаешь ему больно, — Лорел вырвала Джимми, подняв его на руки и желая одного — Убежать с ним вместе.

Но следующая фраза Дженет приковала ее к месту.

— Да того, что Джимми — не сын Майклу! — и уверенная, что теперь-то слушательница не сбежит, Дженет повернулась к портрету. Даже у Клэр вспыхнул, угасший было интерес.

— Мария была мексиканкой, но в семье у нее были и испанцы. Консуэла говорила — в семье Деверо случались голубые глаза. У папы Деверо глаза были, как у Майкла и Пола, значит, голубые глаза возможны. Но почему ребенок при его происхождении и твоей смуглости — блондин? Так не бывает!

Подойдя поближе к камину, Клэр всмотрелась, переводя взгляд с портрета на Джимми и обратно.

— О происхождении Майкла нам известно давно. С чего вдруг теперь это стало доказательством?

— Теперь, когда Мария тут, Майклу придется признаться себе в том, что другим давным-давно ясно! Отец Джимми — блондин! Наследничек-то наш — липовый!

Лорел теснее прижала сына, старые вопросы, которые она отгоняла, завихрились снова. Ведь и она тоже недоумевала, впервые увидев Джимми, как мог у Майкла родиться светленький сын. Даже Колин и та обратила внимание.

— По-моему, миссис Деверо, вы сами себя перехитрили. Вот сегодня-то я впервые уловила сходство между Майклом и Джимми! — Клэр взглянула на Дженет в упор. — Но замах — крутой!

Лорел вгляделась пристальнее в маленького Майкла. Тот уютно привалился к матери, на лице, точно вызов всем — посмейте кто-нибудь встаньте между нами!

На вид приблизительно того же возраста, что и Джимми. Только ярко-голубыми глазами напоминал он властного надменного мужчину, каким стал. В пухлости щек и намека не проглядывало на твердый абрис скул нынешнего Майкла. Очертания же головы, носа были в точности, как у Джимми.

Они оставили Дженет одну в гостиной упиваться недолговечной победой, плечи ее поникли.

— Джимми хочет домой, — мальчик даже не вынул пальца изо рта.

— И я тоже, мой большой мальчик. Давай разыщем твоего папочку и постараемся уговорить его, — Лорел направилась в холл.

Клэр, шедшая впереди, оглянулась, смущенно подхихикнув.

— Консуэла поместила вас с Майклом в твою прежнюю спальню. Вместе. Интересно, как вы теперь выпутаетесь.

По-прежнему гарцевали по покрывалу дикие кони. Все та же массивная темная мебель. Свет, лившийся в окна, так же расчерчивал паркет сеткой железной решетки. Комната после клетушек бежевого бунгало казалась огромной.

Но прежним осталось не все. Лампа, некогда украшавшая туалетный столик, валялась на красном ковре, разбитая вдребезги, а Майкл стоял, глядя на пустыню за окном. Обернувшись, он посмотрел на нее так пронзительно, что ее просьба задрожала на губах.

— Джимми и я… мы хотим домой.

— Это и есть дом Джимми и мой.

— Но, мне кажется, время для визита не совсем удачно. А тебе?

— Меня эта стерва из собственного дома не выживет! — Подобные заявления обычно выкрикиваются, а он проговорил тихо, но с таким напором, что спорить было явно бесполезно.

— Но как нам быть? Консуэла нас обоих поместила сюда.

Не отвечая, Майкл все смотрел на нее. На верхней губе у него высыпали бисеринки пота.

— Что с тобой?

— Похоже, я забыл лицо матери. Оказывается, ты очень похожа на нее.

— Потому ты и женился на мне?

— Когда я встретил тебя, Лорел, я был уже взрослым и искал жену, не мать.

— Взрослые ламп не колотят.

— Предпочитаешь, чтоб я головы колотил?

— По-моему, никто бы особенно не расстроился, если бы расколотил у Дженет.

— Объяснила она, в чем соль спектакля? — Майкл снова отвернулся к окну.

— Ей хотелось увидеть реакцию. По ее мнению, Пол по-прежнему влюблен в Марию, а ты женился на мне, оттого, что я на нее похожа. И ты никогда никого не полюбишь, кроме Марии, а Джимми — не твой сын, потому что — блондин.

— Что за чушь! — Майкл вскинул Джимми и прижал к себе.

— Тогда, Майкл, что же ты так разнервничался? Портрет красив и очень там смотрится. Зачем вообще было прятать его? Никто из вас не стыдится Марии. Почему же вам так хочется изгнать все воспоминания о ней?

— Отец убрал ее вещи, чтобы не напоминали о нашей утрате.

— Но…

— Знаешь, что мне напоминает портрет? Визги. Визг шин, женщин. Всюду кровь, тело под простыней. Я зову, но Мария не откликается. Кровь пропитала простыню, на ней пряди прилипших волос. Меня оттаскивают руки — чтобы я не дотронулся до тела, не подпускают к нему, — Майкл рассказывал негромко, но так страстно, с такой силой, что в ее воображении живо выступила трагическая картина. А рука его ласково, нежно поглаживала волосы сына.

— Мы не в силах стереть из памяти то, чего не хочется помнить, — как получилось у тебя, Лорел. Очень удобно.

— Ты все-таки веришь, что я не помню? — в ней затеплилась надежда.

Майкл посмотрел на нее, но промолчал. Потом понес Джимми в смежную спальню.

— Сегодня я буду спать с Джимми.

Но Джимми в ту ночь не спал с Майклом. Выбравшись из кроватки, он заполз к Лорел. Все выходные мальчик едва говорил, отказывался выпускать мать из виду, спать днем. Даже его высокий стул пришлось поставить в столовой, он ел рядом с Лорел, примостившись на стопке книг.

Ни Дженет, ни Пол в субботу за ланчем не появились, так что ели они с Клэр, а почти весь день и вечер провели у бассейна. Джимми хвостиком тянулся за Лорел, визжал и лягался даже когда она попыталась закрыть перед ним дверь ванной.

Вечером Майкл свалился на шезлонг у бассейна после бурного изнурительного заплыва; он столько раз плавал от одного бортика к другому, что Лорел даже счет потеряла. Все еще тяжело дыша, он наблюдал за Лорел из-под полуприкрытых век, немножко пугая ее, еще больше смущая. Интересно, гадала она, как бы истолковала этот взгляд Колин.