Черный театр лилипутов - Евгений Коротких

— Ты что, парень! — заорал над ухом Левшин, показывая на часы. — Спишь, что ли? Пять минут осталось до? собрания! Отчитываться думаешь?

Я протер глаза. Левшин сидел и сверял, сколько билетов осталось у него в наличии.

— Что у тебя? — кивнул он мне. — Получается?

— Три спектакля сделал на шестнадцатое, — ответил я не без гордости.

— Ну-ну, — усмехнулся он. — Пошли, сейчас узнаешь, много это или нет.

Закулисный сидел за столом. Он только что плотно отужинал, принял ванну, черные волосы были зачесаны на пробор, щеки после бритья на круглом лице отдавали синевой, в комнате стоял приятный запах одеколона. Зaкулисный был в спортивной майке, из-под которой вырисовывалась волосатая грудь, короткие мощные руки лежали на не менее мощном животе. Перед ним стояла бутылка минеральной воды, из которой он беспрерывно попивал. Ирка сидела рядом на диване в пикантном полупрозрачном халатике, закинув ногу на ногу, и Закулисный лениво и сыто водил взглядом от кончика ее ноги по всему юлу, пытаясь себя немного раздразнить и встряхнуть сонливость.

Когда мы вошли, Закулисный громко икнул, почесал грудь и принял грозный вид.

— Так! — рявкнул он, доставая тетрадь. — Кто первый?

Первым отстрелялся Левшин. Он сделал сегодня четыре спектакля, раздал билеты по классам и пригласил оставшиеся детские садики. Закулисный несколько раз пытался вставить ему пистон, но никак не мог ни к чему придраться.

— Ну хорошо, хорошо, — позволил он себе улыбнуться. — Вижу, стараешься…

— Владимир Федорович! — закричал Левшин. — Суточные можно сейчас получить?!

— Деньгами теперь распоряжается Ира, — со значением произнес Закулисный. — Как она решит…

— Да какая разница? — удивился Витюшка, который никак не хотел признавать старшинства Ирки.

— Я сказал, — грозно повторил Закулисный. — Все вопросы по деньгам — к Ире.

— Ладно… — согласился Витюшка. — Пусть отчитывается Евгеша, тогда решим.

Я раскрыл блокнот… Когда дошел до старшеклассников, Левшин чуть не выругался от изумления.

— Десятый «А», — протянул он. — У тебя, парень, крыша не съехала?

— Да… — прокашлялся Закулисный, тоже немного растерянный, — конечно, всем полезно посмотреть такое удивительное представление, но… старшеклассников больше не приглашай, только пионерские классы.

При слове «удивительное» Витюшка как-то странно хрюкнул, но тут же сделал вид, что поперхнулся.

— Сколько у тебя осталось еще школ? — спросил Закулисный.

— Одна, — ответил я.

— Как одна?

— Две отказались, и одну сделал.

— Что значит отказались! — побагровел Закулисный. — Это не частная лавочка! Мы детям привезли «Мойдодыр», а не учителям! Бумагу показывал?

Я вспомнил роскошную женщину в пурпурном платье, потом линейку, где только и не доставало потрясти разрешением на проведение концертов — и мне стало тоскливо.

Я рассказал, как было.

— Так, — затрясся Закулисный. — Ты испортил две школы, это как минимум четыре концерта! Ты что себе позволяешь?!

И тут он меня без всякой увертюры обложил сочным матом.

— Володя, — строго проговорила Ирка, — успокойся, ты бы хоть меня постеснялся.

— Заткнись! — завизжал Закулисный, топая на нее ногами. — Ты еще тут…

Ирка вскочила и с оскорбленным видом убежала в спальню.

— Хорошо, — с бешеными глазами уселся Закулисный. — Ну и что мы будем делать дальше? А? — спросил он меня.

«Это он еще не знает про билеты, которые я продал, — мелькнуло в уме. — Тогда он меня точно уроет».

— Ладно… — прорычал Закулисный, прерывая затянувшуюся паузу. — Чтобы на семнадцатое было четыре концерта, я не знаю, где ты их возьмешь, но чтобы концерты были! — грохнул он кулаком по столу и допил минеральную воду… — Свободны! — рявкнул он.

Левшин оглянулся в дверях и жалобно протянул:

— Владимир Федорович, ну а суточные?

— Пшел отсюда, урод! — вскочил Закулисный. — Завтра получишь, как все!

Закулисный достал из холодильника еще одну запотевшую бутылку минералки и выпил ее залпом. Потом почесал пупок, прошелся по комнате, приводя себя в хорошее настроение, и открыл дверь спальни. Ирка лежала, свернувшись клубочком на кровати, и заплаканными глазами сверлила книгу.

— Совсем работать не хотят, — миролюбиво произнес Закулисный, присаживаясь рядом с ней. — А этот негодяй Евгеша никак не тянет, если так и дальше пойдет, надо его гнать. Ты как думаешь?

Ирка со злостью молча переворачивала непрочитанные страницы.

— Мась… ты чего, обиделась? — погладил он ее по ноге.

— Уйди! — отбросила Ирка его руку и поправила халатик.

— Мась… ну ты что? — задышал учащенно Закулисный, силой переворачивая ее на спину. — Ну, что ты? -улегся он удобно своим пупком на ее плоский и сильный живот.

Ирка, как змея, выскользнула из-под Закулисного.

— Не трожь! — не разжимая тонких губ, прошипела она.

Закулисный с оскорбленным видом вскочил с постели. Он заметался по комнате, пинком отбросил стул и подбежал к холодильнику.

— Хорошо! — прорычал он. — Ладно… — достал из холодильника минералку.

Еще он вынул тарелку с жареной курицей, кусочки мяса и открытую баночку с селедкой. Выпил минералки и после некоторого раздумья вцепился зубами в мясо.

— Ты что принесла, сука? — заорал он, пытаясь оторвать и прожевать кусок мяса. — Ты что принесла… я тебя спрашиваю?

Ирка с оскорбленным видом, но уже с испугом в глазах выбежала из спальни.

— Ну… ты же сам просил что-нибудь натурального, — чуть дрожащим голосом ответила она.

— Натурального! — подскочил Закулисный. — А не это дерьмо!

Он схватил с тарелки кусок мяса и швырнул с размаху ей в лицо. Ирка бросилась в спальню.

— Стой! — завопил Закулисный. — Куда?!

Ирка застыла на месте. Закулисный схватил открытую баночку с селедкой и подлетел к ней.

— А это что?! — орал он, размахивая перед ней банкой. — Ты, сука здоровая, покупаешь себе на мои деньги, а я не могу это есть, у меня печень! Хочешь, чтобы я загнулся?!

Закулисный с визгом выплеснул рассол с кусочками селедки ей в лицо. Ирка содрогалась от рыданий.

— Тебя, тварь, одеваешь! Из грязи вытащил, а ты…

Закулисный, не находя слов, в приступе бешенства ударил ее в живот, в грудь… после чего трясущимися руками схватил бутылку и залпом выпил.

— Сгинь! — прохрипел он. — Чтоб мои глаза тебя не видели!

Ирка с опущенной головой побежала в ванную. Закулисный несколько раз прошелся из спальни в гостиную, потом включил телевизор, уселся в кресло. Из ванной раздавался шум воды, рыданья; по телевизору шел мультфильм. Владимир Федорович потихоньку приходил в себя.

Через некоторое время мокрые ноги зашлепали по полу, и Ирка, благоухая французскими дезодорантами, обвила его волосатую шею сзади своими длинными и тонкими руками.

— Володечка, — шептала она, целуя его в шею. — Ну прости, Вова… — капали приятные слезы и скатывались ему на грудь. — Я тебя так люблю… я очень виновата…

Закулисный сидел в кресле, подергивал плечами, пытаясь смахнуть ее руки, и многозначительно молчал.

— Володя, ну прости… любимый мой…

— Ладно, — как-то нерешительно, после глубокого раздумья, произнес он, уже с вожделением поглядывая на ее голое влажное тело. — Иди… сейчас приду…

Ирка попыталась поцеловать его в губы, но он ей не ответил.

— Я сказал… иди… — чуть мягче произнес он.

Ирка прошмыгнула в спальню. Закулисный погладил пупок и сладко улыбнулся.

— Левшин, — поинтересовался я, когда мы зашли в номер. — У тебя так не бывало, чтобы ты сразу билеты в классе продавал?

— Парень! — включил свой мегафон Витюшка. — Ты, я вижу, при башлях! На сколько продал?

Нужно было выкручиваться, поэтому без Левшина здесь не обойтись…

— Тридцать пять рублей! — орал он. — Мы живем! Быстрее в кабак, там сегодня такие крошки!

— Ты что! — возмутился я. — Осталось уже двадцать рублей, к тому же мне эти деньги отдавать надо!

— Да брось ты об этом думать! Когда придет время, тогда и будем соображать! — мазался Витюшка моим одеколоном и чистил свои крупные белые зубы моей же пастой. — Один раз живем! — вопил он из ванной. — Если не сейчас, то когда же?

— Можешь идти куда угодно, а я никуда не пойду, это не мои деньги.

— У тебя их, как и у меня, никогда не будет! — выскочил с зубной щеткой во рту Левшин. — Все, что нужно и можно взять из этой проклятой жизни, надо брать без сожаления и немедленно! Хватит тебе умничать! Может быть, именно сейчас мою крошку снимают, а я тут тебя, дурака, учу. Давай переодевайся быстрее!

— Никуда не пойду, — улегся я на кровать. — Это ты можешь жить без денег, а мне постоянно хочется жрать, да клянчить — стыдно.

У Витюшки от таких слов выпала изо рта зубная щетка.

— Что ты сказал?! — заорал он. — Ну-ка, повтори!