Блондинка вокруг света или I did it my way - Анна Лазарева

Вечером мы берём пиво и покупаем газетный кулёчек с мелкими улитками, размером с семечку. К кулёчку прилагаются шипы какого-то растения. Этими шипами нужно выковыривать улиток из розовых раковин.

Наталкиваемся на аргентинца и мексиканца. Они только прибыли в Хойан, а мы уже уезжаем.

Далат, Муй Не

Далат мне тоже нравится. Спокойный приятный городишко в горах Вьетнама. Рынок полон роскошных вьетнамских фруктов. Продаются перепелиные и утиные яйца с эмбрионом. Я люблю такие яйца. Суп Фа и эти яйца — мой основной рацион здесь, во Вьетнаме.

Представляю, как сейчас морщатся и вегетарианцы, и мясоеды. Ну, что ж! Я ем яйца, я ем птицу. Почему бы не есть птицу в яйце? Это всего лишь чистейший протеин зародыша, кроме того, находящийся в своём собственном герметически закрытом контейнере, что очень важно в антисанитарных условиях Юго-Восточной Азии. Я вообще очень смела в еде.

В Далате есть crazy house, или «сумасшедший» дом. Нет, не дом сумасшедших, а сам дом называется сумасшедшим. Его построила вьетнамская архитекторша, которая училась когда-то в Ленинграде. Кривобокий дом, как с картины Сальвадора Дали, попирает все законы архитектуры и гравитации. Туда ходят экскурсии. Это самое главное увеселение Далата. В этом доме можно и остановиться на ночь.

Но как же я устала! Устала от скитаний с тяжёлым рюкзаком на плечах. Устала от одиночества и дискомфорта. Неизведанное больше не радует, а наводит тоску. Очередной город, где я никого не знаю, очередной отель, где меня никто не ждёт. Вот тогда это и началось. Просыпаясь, я не могла вспомнить, где я, в какой стране, а иногда, на долю секунды, кто я. Серьёзно, такое тоже случалось.

Опять спрашиваю себя: «Зачем это всё? Что я приобрела? Приобрела ли? И если приобрела, не потеряла ли я больше?» Брожу по Далату, напевая песню Криса Кристоферсона «Freedom is another word for nothing else to lose» — «Свобода — это когда нечего больше терять».

Бред! Человеку всегда есть что терять. Во всяком случае, пока он жив. И, кто знает, возможно, когда мёртв, тоже. Помните? Я же агностик.

Очень хочется отдохнуть. По плану, после отдыха в Муй Не я еду в Сайгон и ищу работу, месяца на два-три, до конца лета. Где-нибудь на ресепшене в гестхаусе. А потом — домой, в Гоа.

Муй Не — курортный город и место паломничества кайт-сёрферов. Здесь живёт целая русская коммуна. Есть русские аптеки, русские рестораны и прочее.

В первое же утро я понимаю: здесь явно не сезон. Все рестораны и бунгало пусты. Место вымерло. Я не хочу сидеть одна в очередном «Камино Реале». Пора в путь.

В этот момент около меня останавливается малюсенький скутер и огромный, высоченный брюнет, в мотоциклетной каске, выдаёт мне флаер в один из местных клубов. На этом скутере он смотрится, как Дон Кихот на ослике.

Мотоциклетные каски во Вьетнаме — самые интересные в мире. Каких только нет! В виде шлема сафари, в виде рогатого шлема викинга, в виде партизанской каски с камуфляжной сеткой, в виде дамской шляпки, в виде чепчика, в виде котелка. Всё, что только может родить богатое воображение.

— Спасибо за флаер, — говорю, — но уже к вечеру я отсюда уеду.

Мы разговариваемся. Я рассказываю, что еду в Сайгон, искать работу, поскольку деньги на исходе, и прочее.

Парень только что арендовал на пять лет местный клуб-ресторан.

— Думаю, у меня есть для тебя работа, — говорит он. — Мне нужен учитель английского для моего вьетнамского персонала. В качестве оплаты, на первое время, предлагается полный пансион «всё включено».

— А почему бы и нет, чёрт возьми?! По рукам.

В клубе меня опять подозревают в шпионаже:

— Откуда ты привёл эту «Мату Хари»?.. — спрашивает земляк и друг хозяина.

Вьетнамский персонал ни «уха» не знает на английском! Моя задача — тыкать пальцем в предмет и произносить по слогам:

— Шу-га, шу-га (сахар).

— Нгхы-гха, нгхы-гха.

— Шу-га.

— Нгхы-нгха.

— Милк (молоко).

— Нгх.

Сколько я с ними ни бьюсь, языковые сдвиги наблюдаются только у меня самой. Я стремительно осваиваю всё новые вьетнамские слова:

рис — ком

ложка — кай тхиа

сахар — дуон»

молоко — суа

да — да

нет — хён»

лёд — да (дан»).

Персонал же молчит, как рыба, переглядывается и похихикивает. Английский ему кажется смешным.

Я тоже похихикиваю: «Возможно, они не ученики плохие, а учителя хорошие. Уж куда лучше, чем я!»

Море кишит медузами, они жалят сёрферов немилосердно. Чтобы избавиться от зуда, нужно пописать на пораженное место или смазать его уксусом. Это то, чему меня первым делом учат сёрферы. Несколько лет назад, в Крыму на диком пляже, я пригрелась на камне в ста метрах от берега. Когда я очнулась, обнаружила, что мой камень в несколько слоёв окружён целой толпой огромных крымских медуз. Ничего не поделаешь, мне пришлось прыгнуть в самую гущу этой толпы и плыть с минуту, чувствуя склизкие обжигающие бока на всём своём теле, от ушей до щиколоток. Вот когда бы мне пригодился этот рецепт.

Сама я сёрфингом не занимаюсь. Не тянет меня к этому.

— Дайвинг для пенсионеров, — презрительно сплёвывают сёрферы.

Во многих домах на стенах висят светильники в виде товарища Хо Ши Мина со светящимся, переливающимся нимбом над головой. В Мексике и Индии висят такие же, только с Девой Марией и лордом Кришной. Думаю, все светильники делают в Китае.

Открываются и другие милые вьетнамские особенности. Хотя вьетнамцы так же, как русские и лаосцы, грызут семечки, они не умеют готовить европейскую пищу. Поварам в нашем ресторане особенно плохо удаётся картофельное пюре. Не зря третьего дня австралийцы в зале отплёвывались.

Отношение к рецептуре картофельного пюре более чем свободное:

1. Сначала трём картошку на тёрке, потом варим. (Конечно, тёртая картошка разваривается быстрее, чем целая. Зачем терять время?)

2. Затем добавляем кокосовое молоко. (Коровьего не завезли, извиняйте.)

3. Затем — арахисовое масло. (Не бежать же за сливочным специально. Кому оно нужно?)

4. А теперь покруче посолить и немножко подсластить, а то не вкусно получается… Вот теперь можно есть.

— И как вы, европейцы, такое едите?

У меня особое задание: научить местных профессионалов готовить сложнейшее европейское блюдо — мятую картошку. И мне приходится попотеть, твёрдо отклоняя «кривые» ингредиенты.

Повара раздражённо переговариваются за моей спиной на своём вьетконговском. Чувствую затылком, называют меня избалованной бледнолицей груглоглазкой, а может, и похуже. Я творчески подхожу к поставленной задаче, вкладываю все силы и энергию. Вьетнамцы пробуют, «Гугл» переводит:

— Фу, мы таким младенцев кормим!

В один жаркий полдень наталкиваюсь на двух друзей, аргентинца и мексиканца. Они только что прибыли в Муй Не. Вместе мы едем смотреть закат в красные дюны. Красно-пылающее солнце медленно уходит в красно-кирпичные дюны. Всей группой мы фотографируемся в воздухе, в момент прыжка. Фотографии получаются великолепные.

Со шлёпанцами не расставайтесь. Иначе местные дети или старухи встанут рядом, скажут, что они их сторожили, и потребуют денег за услугу. Ни за что не отвяжетесь.

Вечером, за бутылочкой рома, друзья делают мне незабываемое предложение.

— Мы тут посовещались и решили, — начал один, другой кивает. — Мы предлагаем тебе продолжать путешествовать вместе и жить втроём. Все финансовые расходы на нас…

По финансовым возможностям каждый может позволить себе только половину женщины, плюс я им обоим нравлюсь. И они посчитали, что это хорошая идея. А вообще, ну каких только предложений я не получала!

Оба они парни хоть куда. Приятной наружности, с юмором. Что ещё надо? Удача улыбнулась! Ну почему я такая старомодная?!

— Смотри, не пожалей, — говорит один.

— Может, хоть разок попробуешь? — спрашивает другой.

Парни уезжают, а я остаюсь биться с моими вьетнамскими нерадивыми учениками.

Как всегда одна, посещаю Фейри Стрим или Ручей Фей. Опять одна! Надоело одиночество! И что я с латинскими парнями не бросилась в бездну полиандрии? Было бы у меня сразу двое мужчин, вместо «ни одного». Говорили же:

— Смотри, пожалеешь!

Так всё-таки, «хоть что-то» лучше, чем «ничего», или «ничего» лучше, чем «лишь бы что»? Ох, уж эта дилемма!

Но Фейри Стрим — это нечто особенное! Взаправду сказочный мелкий ручей с крутыми берегами, наподобие песчаного каньона. Склоны берегов состоят из разноцветных пород песка. Жилы красного песка смешиваются жилами чёрного, белого и жёлтого. Действительно сказочно. Ручеёк начинается с водопада. Чтобы добраться до этого водопада, нужно в течение получаса брести по дну ручейка. Дно тоже разноцветное и похоже на текущую песчаную картину. Сюда надо возвращаться! Я под впечатлением! Только одно мелкое обстоятельство его омрачает. Ну, знала же: «Не оставляй шлёпанцы!» Здесь шлёпанцы не воруют. Их берут в заложники и требуют за них выкуп.