Ловушка для влюбленных - Трейси Уоррен

Кит ухмыльнулся:

– О, теперь я посол, да? Да вы мечтательница. Не могу представить, чтобы его королевское высочество доверил мне вести какие-нибудь важные, ответственные переговоры или заключать выгодные торговые договоры.

Он засмеялся, ожидая, что она засмеется с ним вместе, но лицо девушки осталось серьезным.

– А я могу. В сущности, если бы вы бросили все свои силы на достижение какой-то цели, то подозреваю, могли бы добиться всего, чего пожелали.

Пока они проезжали через ворота на въезде в парк, Кит воспользовался моментом, чтобы привести в порядок мысли. Она удивила его, разглядев в нем глубины, способности и амбиции, которых другие не видели. Нельзя сказать, чтобы друзья считали его несерьезным, просто несколько беспечным. Не лучше и не хуже многих других, равных ему по положению.

Он поморщился. Быть может, Элиза права и ему стоит подумать о том, чтобы преследовать какие-то более высокие цели, чем размышления над тем, что съесть на завтрак, почки или лосося, и какого цвета сюртук лучше надеть на скачки.

Дьявол, это звучит так бессмысленно! Бессмысленно и глупо.

Он стиснул зубы в несвойственном ему раздражении, когда они направлялись к конюшенному двору Рейберн-Хауса. Неужели со стороны он кажется никчемным прожигателем жизни, ведущим бесцельное, эгоистическое существование?

Ну и что, что он не любит читать по-латыни? Что с того? Разве это умаляет его достоинства как мужчины? И неужели это так ужасно, что он предпочитает провести день на аукционе «Таттерсоллз», чем сидеть дома и читать книгу?

А в Элизе он как раз ценит ее любовь к книгам – это никогда не вызывало у него неприязни, как у многих других мужчин, прозвавших ее «синим чулком».

И все-таки что же она? Неужели порицает его за выбранный им образ жизни? Думала бы она о нем лучше, если бы он не оставался во власти собственных прихотей и страстей? И потом… почему ее мнение внезапно стало иметь для него такое значение?

Бок о бок они въехали на конский двор. Лошадиные копыта застучали по камням, а в ноздри ударила витающая в воздухе смесь запахов соломы, конского навоза и сладкого сена. Мальчик-конюх вышел из одного из строений и увел Марса, чтобы остудить, обмыть и накормить. Кит подошел к Элизе, чтобы ссадить ее с лошади.

Она посмотрела на него сверху серьезными глазами:

– Кит, что-то случилось? Вы так внезапно замолчали. Я…. я сказала что-то не то?

Он протянул руки и обхватил ее за талию, чтобы спустить вниз. Она была легкой как перышко, такой легкой, что он почти не ощущал ее веса. Он позволил ей немного соскользнуть вниз, затем задержал на весу на уровне своих глаз.

И в следующее мгновение, поймав искреннюю прямоту ее взгляда, он понял одну несомненную вещь – прямодушная и честная, Элиза оставалась все той же мягкой, тихой девушкой, какой была всегда, открытой и наивной. Все, что она говорила ему сегодня, было сказано с добрыми намерениями. Он чувствовал это, и ему не требовалось никаких доказательств.

– Просто я чуть-чуть поразмышлял. Совсем чуть-чуть, – пошутил он, медленно ставя ее на землю. – Ничего не случилось, все в порядке.

Улыбка облегчения оживила ее лицо, и на мгновение он подумал, что никогда в своей жизни не видел ничего более естественного и милого. Он поймал себя на том, что хочет привлечь ее ближе.

Подошел грум, чтобы забрать поводья Кассиопеи. Кит резко убрал руки с талии Элизы и отступил назад.

– Что скажете на то, чтобы вначале переодеться, а потом позавтракать? Лично я умираю с голоду.

Она улыбнулась:

– Ну разумеется. А после нашей прогулки, милорд, и я тоже.

Глава 8

– Какое платье погладить для сегодняшнего празднества, мисс?

Элиза отложила книгу, которую читала, и взглянула на Люси. Стоя перед большим ореховым гардеробом, двойные дверцы которого были распахнуты настежь, ее горничная держала в руках два вечерних платья, каждое из которых было по-своему красивым.

Нахмурившись, Элиза задумчиво оглядела платья.

– Не знаю. А ты как думаешь, Люси?

– Гм-м? По мне, так я бы надела розовое. Хотя, с другой стороны, это нефритово-зеленое ужасно красивое и уж точно будет привлекать взгляды. Опять же розовое просто загляденье и добавит румянца вашим щекам. Ужасно трудно выбрать, правда?

– Люси, ты еще безнадежнее, чем я, и это отнюдь не комплимент нам обеим.

Внимательно разглядывая оба платья, Элиза никак не могла решить, какое лучше.

Какая, собственно, разница? Особенно если большую часть гостей Рейберн-Хауса будут составлять родственники. Правда, не все, и именно это ее и беспокоило.

На сегодняшнем званом вечере, посвященном дню рождения Вайолет и Джанет, Элиза должна будет говорить, вести внятную светскую беседу с гостями.

Но несмотря на усвоенные уроки, готова ли она? Что, если она растеряется и у нее вылетит из головы все, чему учил ее Кит? Что, если она запутается в словах и предложениях и вернется к своей старой дурной привычке мямлить, заикаться и надолго замолкать? Если сегодня она потерпит неудачу, то не только сама опозорится, но и опозорит Кита, что гораздо ужаснее.

Последние три недели Кит тратил на нее по нескольку часов каждый день, пытаясь помочь ей овладеть тонкостями легкой светской беседы и общего разговора, и в то же время, продолжая обучать ее верховой езде.

Теперь почти каждое утро они вдвоем пораньше отправлялись в парк, чтобы размять Кассиопею и Марса и поработать над навыками верховой езды. После их первой прогулки она обнаружила, что Кит гораздо более требовательный инструктор, чем она ожидала. Он отнюдь не щадил и не жалел ее, заставляя ездить разным аллюром, постоянно напоминая, что надо держать спину прямо и не дергать поводья, чтобы не поранить чувствительный рот лошади.

Когда урок верховой езды заканчивался, они обычно возвращались домой, чтобы вместе позавтракать, прежде чем посвятить остаток утра ее светским урокам, в начале каждого из которых она неизменно ощущала вставший в горле ком.

Поначалу ей казалось, что все их усилия тщетны. Все эти словесные игры, на которых он настаивал, заставляли ее так же часто погружаться в молчание, как и поощряли говорить. И все же Кит оставался оптимистично настойчивым, ни за что не позволяя ей сдаться или пасть духом, предлагая использовать различные приемы, чтобы овладеть языком светского общения.

На второй неделе он попросил Вайолет и Джанет присоединиться к ним во время нескольких занятий, чтобы Элиза могла попрактиковаться в беседе не только с джентльменами, но и с леди. Болтать с Вайолет было не особенно трудно, но что касается Джанет – Элиза до сих пор с дрожью вспоминала об этом. Тем не менее, несмотря на все ее строгие пристальные взгляды и бойкие замечания, Джанет оказалась на удивление добра, она терпеливо поправляла промахи Элизы, советуя ей попробовать еще раз, когда она запиналась. Во время их последнего урока Элиза и в самом деле расслабилась настолько, что забыла о том, что это репетиция, и несколько минут наслаждалась беседой.