Спаси меня - Лариса Соболева

– Понимаешь, Денис, – заговорила она, – я чувствую себя отвратительно. Когда хоть приблизительно знаешь – что и как, внутренне готовишься к плохому или хорошему результату. А я не знаю, к чему себя готовить. Вся эта история с двумя Верониками видится мне… – Она сделала паузу, подбирая слова.

– Грязной? – подсказал он.

– И это тоже. Но я не то хотела сказать. У меня предчувствие, что произошло нечто страшное, непоправимое. У жены Севастьяна есть некая цель…

– А свою сестру ты не берешь в расчет?

– В каком смысле? – озадачилась она.

– В прямом. Тебе не кажется, что обе Вероники действуют заодно?

У Алины расширились глаза – то, что он сказал, действительно было ужасно. Нет, подобная мысль ее не посещала, да и не могло такое прийти ей в голову. Она, отказываясь верить Денису, всплеснула руками, но он пресек возражения, готовые сорваться с ее языка:

– Погоди, не торопись противоречить, ты же сама захотела узнать мою точку зрения. Давай рассуждать трезво, без сантиментов. Ты оставила сестру подростком, прошло десять лет, она изменилась хотя бы потому, что выросла. При этом ты понятия не имеешь, в какой среде она росла.

– Но соседи…

– Алина! – воскликнул он с упреком. – Соседи не показатель. У нас часто родители не знают настоящий круг общения своих детей. А потом, когда детишки совершают преступления, случается – особо тяжкие преступления, папы с мамами рвут на себе волосы и вопят: откуда он такой взялся? А они всего-навсего оставили ребенка без контроля, излишне доверяя ему. Потому что каждый заблуждается: со мной и моими детьми ничего дурного произойти не может.

– Это камень в мой огород? – спросила уныло Алина.

– Да нет же, нет. Ты была слишком далеко, скорее это камень в огород твоей матери, уж прости меня. Многие занимаются бизнесом, но далеко не всякий предприниматель садится на скамью подсудимых. Она должна была предусмотреть последствия и не оставлять Веронику одну.

– Допустим, я согласна с тобой – и что?

– Видишь ли, не может быть, чтоб жена Севастьяна воспользовалась чужим именем, зная, что настоящая Вероника живет и здравствует в том же городе, свободно гуляет по нему, учится в институте. Неужели ты считаешь, что она с потолка взяла ее имя? А как объяснишь, что у нее оказались свидетельство о рождении, диплом, грамоты Вероники? Забрала – это слишком мягко звучит. Причем, жена Севастьяна не училась в институте. А откуда она узнала о тебе? Так вот, Алина, вывод напрашивается один: твоя сестра сама отдала ей документы. Следовательно, обе Вероники заодно. Вот такая у меня точка зрения.

– А «спаси меня»? Это что было?

Алина не хотела расставаться с мыслью, что ее сестра стала жертвой подлого заговора. А Денис, напротив, все больше склонялся к этой версии.

– Когда она это написала? Полгода назад? Почему не раньше? А теперь скажи, когда жена Севы забрала диплом?

– Два года назад?

– Не раньше, – удовлетворенно кивнул Денис. – Почему же она в то же время не избавилась от Вероники, если предположить, что твою сестру где-то держат? Нет, Алина, у двух Вероник крепкий альянс и хитро спланированная акция, но какую цель она имеет, не берусь угадывать. Для меня более-менее ясно одно: что-то у них не получилось, произошел сбой, возможно, твой приезд им помешал.

Глаза Алины заволокли слезы, они покатились по щекам быстро, одна за другой.

– Но почему? За что? – выдавила она.

Денис пожалел о сказанном. Его безжалостные слова причинили боль Алине, она этого не заслужила. Хотя кто знает точно, что лучше: открыть глаза и смотреть правде в лицо, или витать в облаках? Он притянул Алину к себе, но не находил слов утешения.

– Возможно это месть. Существует категория людей, которые не терпят успешных, богатых, да просто умных. Они считают, что этим людям незаслуженно повезло, самые отчаянные из них пытаются исправить якобы ошибку судьбы. И методы избирают подлые и жестокие. Знаешь, в чем парадокс ситуации с двумя Верониками? Все сделано потрясающе глупо, и в то же время чувствуется расчетливый ум. Не плачь, Алина, я ведь могу ошибаться, – наконец-то нашел он способ утешить ее.

О, как подействовала на нее последняя фраза! Подняв заплаканное лицо, Алина с надеждой спросила:

– У тебя есть и другие мысли?

– Лгать не буду, пока нет, – вытирая большими пальцами мокрые дорожки на ее щеках, сказал Денис. – Но у нас есть Макар, ты только верь ему.

– Макар растерян не меньше меня и тебя.

– Все равно верь. Макар разберется…

Он долго ждал, когда сможет сказать себе: можно. Этот момент просто надо почувствовать и не дай бог его упустить, другого может не наступить, потом о нем пожалеешь. Еще сомневаясь, Денис чуть-чуть приблизил лицо к лицу Алины, она не шелохнулась, не отодвинулась, не опустила голову, что было бы равносильно отказу. И он бы понял, настаивать не стал бы. Но сейчас, очевидно, пришел тот миг, когда их стремления совпали. У Алины возникла необходимость в буквальной защите, которую дает мужчина, его обнимающие руки, обещающие губы. А ему нужна была она потому, что это она. И ушло стеснение, какое бывает при первой близости у людей с большими требованиями к себе и окружающим. Пришло обоюдное понимание, что есть настоящее, оно сильнее навалившегося хаоса, который рано или поздно развеется. Может, завтра будет все по-другому, но сейчас казалось – надо именно так: любить – это очень просто, гораздо сложнее ненавидеть.

А Макар в то же самое время спорил с самим собой, или с галюником. Больше-то было не с кем. Но в нынешнем общении его не устраивал тон второго Макара – унизительный, с подковырками.

– Вот-вот, бесишься! Ишь, привык на коне скакать. А в данном случае извилинами надо шевелить.

– Что ж ты не подскажешь, какую извилину подключить? – желчно спросил его Макар и, размахивая руками, как мельничными крыльями, припомнил: – «Я умнее! Без меня ты ноль!» Я ноль, я? А ты тогда что?

– Не пыли. Тебе не попадалось по-настоящему сложных дел, поэтому сейчас ты раскис. Безнадежных ситуаций не бывает. У тебя достаточно зацепок, распорядись ими разумно. Так и быть, подсказываю. Первая зацепка: старуха, убитая в подворотне. Вторая: институтская анкета, вдруг повезет, и ты нащупаешь ниточку. Третья: Ида…

– Ида! – взвился Макар. – Вождь краснорожих Костик видел голубой рукав за углом дома Иды. Видел как раз тогда, когда Иду задушили. А в голубом пальто была фальшивая Вероника. В связи с новыми фактами я не берусь утверждать, что она не имеет отношения к убийству. И сообщника у нее не было, потому что была сообщница. И есть.

Дергунов-второй будто не слышал. А как сидел! Нога за ногу, спина прямая, руки скрестил на груди, подбородок поднял. А вид! Воплощение ума, достоинства и величия. Неужто и Макар был когда-то таким противным типом? В сущности, он смотрел на себя же, но как бы со стороны, значит, был таким же. Теперь понятно, почему многие не выносили его.

– Четвертое… – вещал противный тип. – Ограбление Севастьяна. Пятое: диплом, грамоты, свидетельство о рождении настоящей Вероники…

– Обе они сволочи, – процедил Макар. – Потому что в сговоре.

Но разве можно сбить с толку второго Дергунова? У него же нет ни чувств, ни эмоций, ни всего остального, чем наделен живой человек. Менторским тоном он продолжал:

– Обобщай больше, держи в уме все, что стало известно, ничего не отбрасывай. И логику подключи. Свою, а не чужую.

Макар плюхнулся на стул, закурил и сгорбился, ворча:

– Логика примитивна: девочки составили четкий план, действовали сообща. Что ими двигало – алчность или кураж, желание утвердиться, почувствовать себя смелыми и сильными, – не знаю…

– А тебе не все равно? Найти-то обеих предстоит.

– Не все равно, – буркнул Макар. – Одно дело, когда ищешь преступника, который прячется, убегает, охвачен паникой, потому делает ошибки. Другое дело – две хитрющих бестии, наглые и отчаянные. Это уже сообщество. Они намеренно создают путаницу…

– Я же сказал, – поморщился Дергунов-второй, – свою логику подключи, а не чужую. В связи с этим напомню: старуха, умирая, повторяла имя Алины. Шла она наверняка к ней. Зачем?

– Какое это теперь имеет значение? Может, случайно узнала о планах Вероник и хотела предупредить Алину, что ей грозит опасность.

– Может и так, – вроде бы согласился Дергунов-второй. – А мотивация убийства Иды, где она? Запутывание? Глупо совершать тяжкое преступление, чтобы кого-то запутать. Так же обстоит дело и с другими фактами.

– Не понимаю, чего ты хочешь?

– Чтоб ты занимался пока сбором информации. Не можешь понять чужую логику – наплюй на нее. Не видишь ошибок? А я вижу. Убийца-то не предполагал, что бабуля после удара проживет еще несколько минут и назовет имя Алины, значит, это ошибка. Теперь диплом. Жена Севастьяна не думала, что муж отдаст тебе диплом, и по нему ты установишь дату выдачи, а также, кто именно его получал. Это улика.