Девятнадцать минут - Джоди Пиколт

Всего на мгновение Льюис позволил себе поверить, что все ошибаются — что Питер не мог стрелять в школе сегодня. В некотором смысле это было правдой — несмотря на сотни свидетелей, мальчик, которого они видели, не был тем, с кем Льюис разговаривал перед тем, как лечь спать. Они разговаривали о машине Питера.

— Ты же знаешь, что до конца месяца нужно пройти техосмотр, — напомнил Льюис.

— Да, — ответил Питер, — я уже записался.

Неужели и это была ложь?

— Адвокат…

— Он сказал, что перезвонит нам, — ответил Льюис.

— Ты сказал ему, что у Питера аллергия на морепродукты? Что если ему дадут…

— Я сказал, — ответил Льюис, хотя ничего не говорил. Он представил Питера, сидящего в камере тюрьмы, мимо которой он проезжал каждое лето по пути в Хайверхилл на ярмарку. Он вспомнил о том, как Питер позвонил на второй день отдыха в лагере и молил забрать его домой. Он думал о своем сыне, который все равно оставался его сыном, даже если совершил что-то настолько ужасное, что Льюис не мог закрыть глаза, не представив самого страшного. И тогда его грудь стала слишком тесной, а воздуха — слишком мало.

— Льюис? — Лейси отстранилась, услышав, как он начал хватать ртом воздух. — С тобой все в порядке?

Он кивнул, улыбнулся, но поперхнулся правдой.

— Мистер Хьютон?

Они оба подняли глаза и увидели перед собой офицера полиции.

— Сэр, вы не могли бы пройти со мной на минутку?

Лейси тоже встала, но он остановил ее. Он не знал, куда ведет его этот коп и что ему собираются показать. Он не хотел, чтобы Лейси это видела, если этого можно было избежать.

Последовав за офицером в свой собственный дом, он ненадолго задержался, увидев полицейских в белых перчатках, тщательно обыскивающих его кухню. Его шкафы. Когда он оказался у двери, ведущей в подвал, его бросило в пот. Он понял, куда они направляются. Именно мысли об этом он старательно избегал с тех пор, как Лейси впервые ему позвонила.

В подвале стоял еще один офицер, из-за его спины Льюис ничего не видел. Здесь было на десять градусов прохладнее, но Льюис все равно был мокрым от пота. Он вытер лоб рукавом.

— Посмотрите на эти винтовки, — сказал офицер. — Они принадлежат вам?

Льюис сглотнул.

— Да. Я хожу на охоту.

— Скажите, пожалуйста, мистер Хьютон, все ли оружие на месте? — Офицер отошел в сторону, показывая на шкаф для оружия со стеклянной дверцей.

У Льюиса подогнулись колени. Три из пяти охотничьих винтовок стояли в шкафчике, как девушки на танцах, пришедшие без кавалера. Двух не было.

До этого момента Льюис не позволял себе верить этим ужасным вещам, которые говорили о Питере. До этого момента все оставалось чудовищным недоразумением.

Теперь же Льюис начал винить себя.

Он повернулся к офицеру, посмотрел ему в глаза, ничем не выдав своих чувств. Льюис понял, что этому он научился у собственного сына.

— Нет, — ответил он. — Не все.

Первое неписаное правило адвоката — вести себя так, словно ты знаешь все, хотя на самом деле тебе совсем ничего не известно. Глядя в глаза клиенту, у которого может быть, а может и не быть ни единого шанса на оправдание, нужно умудриться оставаться одновременно и бесстрастным, и убедительным. Нужно сразу установить рамки отношений с клиентом: я Я босс, а ты говоришь мне только то, что я хочу услышать.

Джордан уже сто раз был в этой ситуации — ожидал в комнате свиданий в этой самой тюрьме человека, с помощью которого он сможет заработать, — и искренне верил, что видел все в этой жизни, поэтому был поражен, обнаружив, что Питер Хьютон может его удивить. Судя по масштабам стрельбы и нанесенного ущерба, по ужасу на лицах, которые Джордан видел на экране, все это вряд ли могло быть делом рук этого худощавого мальчишки с веснушками и в очках.

Это была первая мысль Джордана. Следующей мыслью было: «Это мне только на руку».

— Питер, — сказал он. — Меня зовут Джордан МакАфи, я адвокат. Меня наняли твои родители, чтобы я представлял твои интересы в суде.

Он подождал ответа.

— Садись, — сказал он, но мальчик остался стоять. — Или не садись, — добавил Джордан. Он нацепил деловитое выражение лица и поднял глаза на Питера. — Завтра тебе выдвинут обвинение. Под залог тебя не отпустят. У нас будет возможность изучить пункты обвинения утром, до того как ты отправишься в суд. — Он дал Питера минуту, чтобы переварить информацию. — С этой минуты тебе не придется проходить через все это одному. У тебя есть я.

То ли Джордану показалось, то ли действительно что-то вспыхнуло во взгляде Питера при этих словах. Что бы это ни было, оно исчезло так же быстро, как и появилось. Питер уставился в пол, не выказывая никаких эмоций.

— Что ж, — сказал Джордан, поднимаясь. — Вопросы есть?

Как он и ожидал, ответа не последовало. Черт, с таким же успехом Джордан мог поговорить с одной из жертв стрельбы. «Возможно, так оно и есть», — мелькнула мысль, и голос, звучавший в голове, был очень похож на голос его жены.

— Ладно. Тогда увидимся завтра.

Он постучал в дверь, вызывая охранника, который должен был отвести Питера обратно в камеру, и тут мальчик неожиданно заговорил.

— Скольких я убил?

Джордан помолчал, держась за дверную ручку. Он не повернулся к своему клиенту.

— Увидимся завтра, — повторил он.

Доктор Эрвин Пибоди жил за рекой в Норвиче, штат Вермонт, и подрабатывал на кафедре психологии в колледже Стерлинга. Шесть лет назад он стал одним из семи соавторов статьи о жестокости в школе. Это было академическое задание, о котором он почти забыл. Тем не менее ему позвонили из филиала телекомпании NBC в Берлингтоне. Иногда за завтраком он смотрел утренние новости по этому каналу, чтобы посмеяться над проколами неумелых ведущих.

— Мы ищем человека, который может охарактеризовать стрельбу с психологической точки зрения, — сказал продюсер, и Эрвин ответил:

— Тогда вы обратились по адресу.

— …Опасные признаки, — говорил он, отвечая на вопрос ведущего. — Ну, эти молодые люди отдаляются от остальных. Они чаще всего одиночки. Говорят о причинении боли себе или другим. Они плохо учатся в школе или часто получают дисциплинарные замечания. Им не хватает привязанности к кому-то — кому угодно, — кто помог бы им ощутить свою значимость.

Эрвин знал, что к нему обратились не за экспертизой, а за успокоением. Жителям Стерлинга — всему миру — необходимо знать, что таких детей, как Питер Хьютон, легко узнать, и те кто может внезапно превратиться в убийцу, имеют отличительные признаки.

— Значит, существует общая характеристика подростка, способного устроить стрельбу в школе? — спросил ведущий.

Эрвин Пибоди посмотрел прямо в объектив. Он понимал: говоря, что эти ребята носят одежду черного цвета, или слушают непонятную музыку, или проявляют агрессию, он описывает подавляющее большинство молодых людей на определенном этапе взросления. Он понимал, что, если глубоко несчастный человек решит нанести вред, ему это скорее всего удастся. Но он также понимал, что все глаза в Коннектикутской долине обращены на него — может быть, даже на всем северо-востоке, — а он собрался претендовать на должность в Стерлинге. Немного престижа — признание его экспертом — не помешает.

— Да, можно так сказать, — ответил он.

Наводить порядок в доме перед сном входило в обязанности Льюиса. Он начинал с кухни, складывал посуду в посудомоечную машину. Он закрывал входную дверь и выключал свет. Затем поднимался наверх, где Лейси обычно уже лежала в постели с книгой — если, конечно, не принимала в это время роды, — а он заглядывал в комнату к сыну. Говорил, чтобы тот выключал компьютер и ложился спать.

Сегодня вечером он неожиданно для себя оказался у двери в комнату Питера, глядя на беспорядок после обыска. Он подумал, что надо было бы ровно расставить на полках оставшиеся книги, отправить на место содержимое ящиков стола, сваленное в кучу на полу. Но потом передумал и осторожно прикрыл дверь.

Лейси не было ни в спальне, ни в ванной. Он постоял, прислушиваясь. Услышал негромкие голоса — словно кто-то.

Нe хотел быть услышанным, — доносившиеся из комнаты прямо под ним.

Он пошел обратно, приближаясь к голосам. С кем это Лейси могла разговаривать посреди ночи?

Экран телевизора мерцал зеленоватым, неземным светом в темноте кабинета. Льюис даже забыл, что в этой комнате есть телевизор, настолько редко его включали. Он увидел логотип канала CNN и знакомую ленту новостей, бегущую внизу экрана, додумал о том, что до 11 сентября этой ленты никогда не было, пока люди не стали настолько напуганными, что им необходимо было знать немедленно обо всем, что происходило в их мире.

Лейси стояла на коленях на ковре, глядя на телеведущего.