Знак шпиона - Андрей Троицкий

– В районе «Фаррингдона» многолюдно даже ночью. Не нужно лишних осложнений. Ваша безопасность – это наша безопасность. Лучше встретиться в районе доков. Мы там знаем заброшенный склад, одно время, когда занимались поставкой апельсинов, мы снимали его. Там начали делать ремонт, но бросили, денег не было. А перед складом на огороженной территории что-то вроде пустыря, ключи от ворот у меня с собой. Это хорошее место, тихое. Натан знает, как добраться туда.

– Хорошо, – кивнул Колчин. – Покажи это место.

– Минутку, – Штейн долго водил пальцем по карте Лондона, пока не нашел где-то на самом её крае нужную точку. – Это здесь.

Колчин секунду раздумывал над предложением. Место действительно неплохое. Находится вдалеке от жилых кварталов и оживленных автомобильных трасс. Он вложил в ладонь Гойзмана мобильный телефон.

– Звони.

Гойзман набрал номер брата. Он молился о том, чтобы Натан не отключил на ночь телефон. Брат поднял трубку после двенадцатого гудка.

– Какого черта, – ответил Натан на приветствие брата. – Ты знаешь, сколько сейчас вре…

– Мне нужен человек из подвала, – Гойзман заговорил голосом с металлической ноткой. – Немедленно.

– Хорошо, – Натан неожиданно перешел с крика на шепот. – Как скажешь.

Разговор закончился через пять минут. Гойзман вернул трубку Колчину и вытер рукавом со лба бисеринки пота.

– У нас где-то полтора часа, – сказал Донцов. – Мы проведем это время с пользой. Послушаем твою историю. Как Ходаков оказался на овечьей ферме, в подвале? Говори.

– Я расскажу всю правду.

Лучик надежды забрезжил где-то далеко, на самом горизонте, спрятанном дождливой ночью и пеленой тяжелых туч. Теперь Гойзману казалось, что все не так уж плохо, у него есть шанс. Он перестал мучить себя сценами, нарисованными воображением: жена Катя в публичной постели. К чему этот мазохизм, ковыряние душевных ран, когда ничего плохого не случится? Он увидит супругу через несколько часов, под утро, когда вернется домой живым и здоровым. Правда, которую он расскажет, должна спасти жизнь.

Гойзман откашлялся в кулак и начал говорить.

Восьмого июня к нему в контору явился один человек по имени Юрий Ильич Дьяков, которого хозяин «Маленькой розы» знал ещё с той поры, когда жил в Москве. Познакомились они случайно лет восемь назад или около того. Дьяков судим. Ему лет сорок с гаком, раньше жил под Москвой, в Подольске. Среднего роста, физически крепкий, широкий перебитый нос боксера, глаза серые, над правой бровью заметный красноватый шрам в форме летящей птицы. По рассказам Дьякова, этот след ему оставил на зоне один недоумок урка, который неделей позже трагически погиб. Его утопили в яме с нечистотами.

Гойзману и в голову не могло придти, что под ручку с давним знакомым к нему пожаловала большая беда. Много лет назад Дьяков занимался какими-то темными делишками, тогда он не слишком преуспел, перебивался с хлеба на воду. Зато теперь, судя по прикиду, по перстню с крупным бриллиантом на безымянном пальце, оседлал удачу. Гойзман устроил Дьякова приличным ужином, даже распечатал бутылку пятизвездочного «Арарата», которую держал на черный день. Гость выпил самую малость. И заявил, что хочет сделать деловое предложение. Хозяин «Маленькой розы» был не слишком заинтригован. Последнее деловое предложение ему сделал в собственном ресторане пьяный гомосексуалист: предложил затрахать хозяина заведения до смерти, если тот выдаст ему двадцать пять фунтов или кредит в баре на эту же сумму.

Предложение Дьякова было куда интересней. Он сообщил, что десятого июня в гостинице один человек передаст другому крупную сумму, один из мужчин – выходец из России, аферист по имени Дмитрий Ходаков. На родине он сумел под гарантии одного предприятия мошенническим путем получить крупный банковский кредит. Целое состояние – триста пятьдесят тысяч фунтов наличными. И смылся с деньгами, вывез их сначала в Грецию, а позже в Англию. Когда Ходаков обосновался в Лондоне, он стал искать способы пристроить деньги, вложить их в какой-то более или менее честный бизнес, чтобы легализовать, отстирать наличку.

Помочь Ходакову вызвался местный проходимец по имени Ричард Фелл. Он берется вложить деньги в доходное дело и рассчитывает получить приличные комиссионные. Десятого июня эти люди уединятся в одном из номеров «Маленькой розы». «Почему они выбрали именно мою гостиницу?» – спросил Гойзман. «Ну, это простой вопрос, – ответил Дьяков. – В вашем заведении никто не обратит внимания на двух мужчин, которые на час-другой запрутся в номере. Портье решит, что два гомосексуалиста устроили любовное свидание. Кроме того, „Маленькая роза“ находится на отшибе от туристических маршрутов. Здесь не встретишь соотечественника из России, случайного знакомого, сюда не суется полиция. Короче говоря, место выбрано идеально. Можно бы лучше, да лучше не бывает».

По словам Дьякова, события должны развиваться следующим образом. Ходаков принесет деньги, Фелл их пересчитает по своему обыкновению два или три раза и накатает расписку. А дальше в дело вступает Гойзман. План, предложенный Дьяковым, был примитивным, совершенно топорным. Но к чему мудрить, искать сложные решения в простой ситуации? Когда встреча состоится, Ходаков и Фелл войдут в гостиничный номер, они, не подозревая того, окажутся в ловушке. Грязную работу должен выполнить Гойзман и его племянник. Затем, когда все будет кончено, следует дождаться ночи, того глухого времени суток, когда посетители гостиницы засыпают, а публика из кабака уже разойдется по домам.

Трупы, запечатанные в пластиковые мешки, по служебной лестнице спускают вниз к фургону, на котором Гойзман доставляет продукты с мясного рынка в ресторан. Тела заваливают свиными тушами. И вывозят за пределы Лондона. Закапывают останки на какой-нибудь пустоши или топят в болоте. Таких пустынных мест на примете у Дьякова немало.

«Просто так, ворваться в номер и убить двух мужчин? Которые ни о чем не подозревают?» – переспросил Гойзман. «Ворваться и убить, – кивнул Дьяков, выковыривая из зубов остатки бифштекса. – А затем забрать деньги и поделить. Или у тебя есть другие идеи?» Двести пятьдесят тысяч – доля Дьякова. Ведь он продумывает весь план и, главное, он дает наколку, то есть сообщает точное место и время передачи денег. Меньшая часть суммы, сто тысяч фунтов стерлингов, причитается Гойзману. И это поистине королевское вознаграждение. Потому что он всего-навсего исполнитель, мясник, а грязная работа ценится не слишком дорого.

«Пораскинь мозгами, сто тысяч фунтов, – сказал Дьяков. – Огромные деньги. Ведь твой бизнес на этих несчастных гомиках не приносит той прибыли, на которую ты рассчитывал, когда открывал дело. С этой публикой больше убытков и хлопот. Сто тысяч решат все финансовые проблемы». Складывалось впечатление, что московский знакомый очень неплохо осведомлен о делах Гойзмана. Наверняка знает, что хозяин «Маленькой розы» по уши в долгах, брал кредиты на ремонт «Маленькой розы», неудачно сыграл на фондовой бирже, открыл закусочную «Королевская лилия», которая прогорела через полгода… Наконец, Гойзман был слишком щедр, даже расточителен с молодой женой. Катя Бланш получала все, что хотела получить. А у Кати губа не дура, она любят дорогие вещи, драгоценности. Любовная страсть окончательно подорвала финансовое положение стареющего бизнесмена.

Уже к ноябрю нужно вернуть пятьдесят пять тысяч фунтов в «Барклайс», и это не считая процентов, которые накапали за последний год. Но есть ещё и другие долги, пусть мелкие, зато их много. Все подсчитать – выходит форменная астрономия. Но если сто тысяч фунтов осядут в кармане, считай, у Гойзмана больше нет долгов, нет проблем в жизни. «Я понимаю, это трудное решение, – сказал Дьяков. – Поэтому не настаиваю на немедленном ответе. Даю тебе двое срок на размышление. Если ты говоришь „нет“, я постараюсь решить все проблемы самостоятельно. Да, мне будет трудно. Но я сорву банк. Положу в карман сразу всю сумму».

«Предположим, я соглашусь, – ответил хозяин „Маленькой розы“. – Но не пройдет и пары дней, как полиция начнет поиски пропавших людей. Ниточка приведет в мою гостиницу. Насколько я знаю, английские тюрьмы лучше русских. Но все-таки это не санаторий с усиленным питанием. И у меня нет желания заканчивать жизнь в каменной клетке». Дьяков только рассмеялся. Послушать его, выходило, что исчезнувших людей никто не хватится. Ходаков якобы живет в Англии по подложному паспорту, под чужим именем. Он по натуре авантюрист одиночка, замкнутый отчужденный человек, который сторонится людей. У него масса врагов, но нет ни единого друга или близкого человека. О том, что Ходаков находится в Лондоне не знает никто, значит, его не станет искать полиция.

С Феллом ещё проще. Он хоть и является гражданином Великобритании, но в Лондоне проводит не более двух недель в году. Мотается по разным странам, выискивая добычу для очередной аферы, не обременен ни семьей, ни детьми. Провались он сквозь землю сегодня, завтра никто не вспомнит, что такой тип коптил небо. «Ты говоришь, что это скрытные люди, – не успокаивался Гойзман. – Но ведь ты как-то узнал о передаче денег, месте и времени встречи. Узнал, что замышляет Ходаков. Каким образом?» «Я слежу за этим человеком уже пару месяцев, – ответил гость. – Частная квартира, которую Ходаков снимет в Южном Лондоне, нашпигована моими „жучками“, я слушаю его телефон, просматриваю почтовые отправления. И вообще знаю о нем больше, чем Ходаков знает о себе. Поверь, если бы дело было опасным, сам не стал с ним связываться».