Естественная история воображаемого: Страна навозников и другие путешествия - Пьер Бетанкур

Свои книги, простые рулоны бумаги, выделанной на основе паучьей слюны, они печатают невидимыми чернилами, их можно прочесть только ночью, пройдясь по листу эмульсией, от которой чернила начинают фосфоресцировать, но их свет вскоре меркнет. Надо либо заново покрыть текст эмульсией, либо призвать на помощь память — и лучше продолжать начатое, ибо надолго сего продукта не напасешься. Его продают в аптеках, причем по рецепту, что заметно ограничивает тиражи книг. Хорошо идут, впрочем, «только те, чье слово лечит». Так можно излечить от страха, от голода, от возраста, от других, даже от Бога. Никогда не зная, какая именно книга на вас подействует. Что гарантирует успех им всем.

Книги у них продаются и в катышках, расправив их, следует состыковать строки друг с другом; самые фанатичные их пережевывают, прожорливые — глотают.

Относительность времени

Их планета, будучи меньше нашей, обращается вокруг оси куда быстрее, за двенадцать часов. День, таким образом, составляет половину нашего, и жизнь одним махом оказывается продлена вдвое. Благодаря этим более частым сменам дня и ночи никогда не устаешь. Едят всего один раз, в середине дня[1], я говорю о тех, кто живет среди себе подобных, но по большей часта они кочуют и, полагаясь на щедроты природы, расточающей всевозможные плоды и фрукты, едят почти непрерывно. Их ученые долгое время пытались еще более ускорить это вращательное движение, чтобы дни и ночи укладывались в четыре часа. Интересно, не сближает ли это притязание их ученых с нашими, ибо очевидно, что изменить ход мироздания пытаются только те, кто не смог сдвинуть его с места.

Жилые клубки

После столетий катастроф, вместо того чтобы приналечь и возвести не слишком отличающиеся от наших прочные дома на сваях, они в конце концов разродились серией домов в виде клубков: костяной костяк, покрытый шелковой нитью разнообразных цветов. У каждой страны свой цвет — излишняя, впрочем, предосторожность, поскольку подвижки их земной коры беспрестанно приводят эти шары в движение и смешивают их, как пузырьки. В один день просыпаешься на озере, на другой — среди такого нагромождения шаров, что берет оторопь: не застрять бы здесь в заточении на всю оставшуюся жизнь. Однодневные города, которые очередное земледвижение пускает в путь и вскоре рассеивает по всем концам планеты. Говорят друг другу: «добрый день», «до свидания», — а поле настолько просторно, что можно никогда больше не увидеться. Одна техническая деталь: каждый дом снабжен двойной покрышкой с гироскопическим вращением, что позволяет его обитателям сохранять устойчивость, даже когда он катится, а это бывает не так уж редко. Но многие отключают гироскоп, пристегиваются ремнями и катятся вместе с шаром. Что их возбуждает. (Промышленнику, в поисках рабочих рук, только и надо, что заготовить ямы, в которые попадутся перекатные шары.)

Храпливые кочаны

У них есть храпливые кочаны, под музыку которых они засыпают. Но стоит только кочану по какой-то причине перестать храпеть, как они просыпаются и спрашивают, что случилось. Едва займется заря, спешат в сад. Капуста на месте, во всем своем блеске, но тут малыш замечает в ее сердцевине что-то вроде проточенной червячком дырочки. Этого довольно. Потеряв сон, постоянно прислушиваясь к червяку, кочан больше не захрапит.

Ядрышко-талисман

Яблони у них, как и у нас, приносят яблоки, которые изредка, одно-два яблока на дерево, содержат внутри железное ядрышко. При сборе урожая первым делом вскрывают все яблоки, часто безрезультатно. В этом случае урожай потерян: в отличие от нас они не владеют искусством получения из яблок сидра или алкоголя. Но найденное ядрышко приносит счастье.

Тяжелая вода

Морей мало, но они солонее наших, что позволяет им разгуливать по воде. Никаких судов[2]. Они используют вращение планеты вокруг своей оси, чтобы перекатить тонны товаров с одного берега на другой. И так как их земля шесть месяцев вращается в одну сторону, а шесть в другую, достается каждому. Единственную опасность представляет момент смены; случается, что многих валит с ног, а дома вываливаются из своих лунок и приходят в движение, другие же с силой сталкиваются между собой. В результате — немало синяков и шишек; вот почему их врачи и строительные рабочие никогда не сидят без дела.

Верховые животные

Приручают гигантских пауков, которых используют, как мы лошадей. Мне доводилось видеть на тарантулодромах паучьи бега. Ничего непривычного; как и у нас, принимаются ставки. Но пауки, по самой своей сути стыдясь, что их, к собственному неведению, используют более ушлые, остаются дикими и злобными. И иногда ни с того ни с сего жутко кусаются. Проигрывающий жокей рискует, ибо в ярости, что он недостаточно подгонял ее для победы, тварь поворачивается и закусывает его насмерть. Обычно по дистанции расставлены команды спасателей — так, чтобы суметь быстро вмешаться. Но при всей их прыти порой оказывается слишком поздно. Паукам, используемым на общественном транспорте, при рождении удаляют ядовитые железы, и они становятся безопасными, зато передвигаются медленно. Уж лучше ходить пешком.

Война в кружевах

На войну уходят в лучшее время года, седлают окольцованных пауков, которые не прочь оттянуться на дармовщинку. Воины спасаются бегством, улепетывают со всех ног, чтобы укрыться от боя за складками местности; там они играют в бабки и по-дружески делят пайки. Время от времени посылают гонца, чтобы выяснить, куда клонится битва. К вечеру приходит пора выяснить цвет кольца единственного оставшегося в живых, тут не обойтись без изощренной экспертизы. Эксперты происходят из мест по окрестности, где это ремесло передается от отца к сыну, и не было случая, чтобы их вердикт ставился под сомнение. Армия, объявленная победительницей, вступает в провозглашенную побежденной страну и упоенно предается поборам и бесчинствам, как происходит и у нас, прежде чем вернуться к себе, на зимние квартиры, где не терпит отлагательств выращивание новых верховых животин.

Подвесные койки

Прирученные тарантулы используются и на дому, на сей раз в совершенно мирных целях: они ткут великолепные паутины, которые служат местным обитателям гамаками. На еще клейкие нити настилается несколько листьев маржихоры, и все семейство спит себе на них преудобнейшим образом. Раз или два в год, когда нить начинает твердеть и основа койки становится не такой упругой, приводят тарантула, чтобы тот сплел новую сеть. Должен сказать, что настолько привык спать в этих воздушных постелях, что, вернувшись на Землю, с большим трудом заново привык к тяжеловесному оборудованию наших спальных мест.

Эти койки, тем не менее, служат у них поводом для регулярного сведения счетов, так как тарантул привязывается к своей паутине и обнаруживает, что из нее исторгнут, не без сожаления. Стоит ему застать внутри чужие тела, как в нем пробуждается вкус к охоте, и он норовит обмотать их душащей нитью. Так подчас вершится месть, последнее средство ревности, которую царящая у них крайняя свобода нравов не успела еще полностью искоренить. Обычно осмотрительные любовники, перед тем как расположиться ко сну, тщательно закрывают отверстие, которое ведет в спальню; самые мудрые устраивают запасный выход, настолько потаенный, что в последний момент сами не всегда его находят.

Замотанные преступники

Служивому примату тарантулы служат и к поддержанию порядка. Как только прибывает преступник, тарантул по первому знаку своего хозяина спешит скрутить его своей нитью; отныне все контакты злодея с окружающим миром будут проходить через кокон, нередко сваленный в ожидании приговора в одну кучу с другими, словно свиток папируса.

Упомяну еще для справки, что на кашице из тарантула изготовляют настойку, весьма почитаемую как афродизиак.

Блоха из надежных рук

Гигантских размеров у них и блоха. Обычно способна поспорить величиной с нашими баранами и не парясь прыгает на двадцать метров (я постоянно использую наши единицы измерения, поскольку у них таковые отсутствуют). Когда на вас как снег на голову сваливается блоха, она укладывает вас на месте, а потом высасывает до смерти. Так что для них было жизненно важно как можно скорее избавиться от этого нежелательного гостя. Охота на блох открыта круглый год. За это берутся примерно так: для начала надо поймать одну живьем, потом ее привязывают за ногу в центре загона, где уже не распрыгаешься. Только и остается, что испускать душераздирающие крики, те привлекают всех находящихся по соседству соплеменниц, и они устремляются к ней, норовя сожрать. Тут-то и встревают охотники с дубинками, устраивают жуткую бойню. (Право искупаться в блошиной крови предоставляется знатным женщинам.)