Юность Розы (сборник) - Луиза Мэй Олкотт

– А! Заснул на своем посту! Наказание за это – смерть, он должен умереть!

Подняв ружье, Наполеон уже был готов привести в исполнение свой приговор, но остановился, тронутый выражением лица солдата. И действительно, Джек, игравший роль часового, был очень мил. Шляпа его свалилась, глаза были закрыты, и он едва сдерживал смех. Забавно было видеть черные усы, приклеенные над розовыми губами. Эта картина могла бы смягчить сердце любого полководца, и Наполеон сказал:

– Храбрый малый, как он измучен! Пусть отдохнет, а я займу его место.

И взяв ружье, Бонапарт стал ходить по сцене с достоинством, которое очень тронуло молодых зрителей. Часовой проснулся и, увидев, что произошло, решил, что погиб. Но император подал ему оружие и с улыбкой, которой завоевывал сердца, сказал, указывая на высокую скалу, на которую как раз в это время случайно сел ворон:

– Будь мужествен и тверд! И помни, что с этих пирамид целые поколения смотрят на тебя!

Произнеся эти исторические слова, он исчез, оставив благодарного солдата стоящим навытяжку с рукой под козырек, с беспредельной преданностью императору на юношеском лице.

Рукоплескания, последовавшие за этим представлением, не успели еще смолкнуть, как плеск воды и громкий крик заставили всех подбежать к ручейку, протекавшему между скалами. Поуки хотела перепрыгнуть через ручей и упала в неглубокий поток. Джеми, как вежливый кавалер, бросился ей на помощь, но и сам угодил в воду. Дети немного испугались, но в целом неожиданное купание им даже понравилось.

После такого приключения надо было как можно скорее отправить домой промокших малышей. Кареты были заложены, и компания отправилась в обратный путь в таком хорошем расположении духа, будто горный воздух был сладким пьянящим питьем. Мэк сказал, что он так весел, как будто пил шампанское, а не домашнее смородинное вино, привезенное в корзинке от тетушки Изобилие вместе с большим, облитым сахаром тортом, украшенным сахарными розами.

Роза принимала участие во всех затеях и не выдала ни взглядом, ни словом, как сильно болит у нее поврежденная нога. Но вечером она отказалась участвовать в играх и предпочла их беседе с дядей Алеком, который слушал Розу с радостью и восхищением. Она призналась ему, что играла в лошадки, маршировала с пехотным полком, лазила по деревьям и делала еще много подобных ужасных вещей, узнав о которых, тетушки пришли бы в отчаяние.

– Я не стану беспокоиться о том, что они скажут, если только вы, дядя, меня не осудите, – сказала Роза.

– А! Это хорошо, что ты бросаешь им вызов; но ты стала такой необузданной, что, пожалуй, скоро не будешь считаться и с моим мнением. Что тогда будет?

– О, нет, этого не случится. Я не посмею, потому что вы – мой опекун и можете надеть на меня смирительную рубашку, – засмеялась Роза, обнимая дядю.

– Честное слово, Роза, я начинаю понимать человека, который купил слона, но не знал потом, что с ним делать. Я-то думал, что нашел себе радость и утешение на долгие годы вперед. Но ты растешь, как боб, и не успею я оглянуться, как на моих руках очутится женщина с твердыми убеждениями. Это – предостережение мне.

Комическое отчаяние доктора Алека быстро прошло, потому что в это время дети начали танцевать на лугу фантастический танец, держа на головах пустые тыквы с фонариками внутри. Это тоже составляло часть сюрприза.

Когда Роза ложилась спать, она увидела, что дядя Алек не забыл про подарок. На ее столике стоял изящный мольберт с двумя миниатюрными портретами в бархатных рамках. Она узнала эти лица, и глаза ее наполнились слезами, горькими и радостными одновременно. То были прелестные копии с выцветших уже портретов ее отца и матери.

Она опустилась на колени, взяла портреты, поцеловала их и сказала торжественно:

– Я буду поступать так, чтобы они могли гордиться мной.

Такой была маленькая молитва Розы в ночь ее четырнадцатого дня рождения.

Дня через два Кэмпбеллы отправились домой. Их многочисленная компания стала еще больше. С ними были теперь дядя Алек и Китти Комета. Китти путешествовала в комфортабельной корзинке, настоящем персональном железнодорожном вагоне-люкс. На дно корзинки был постелен мягкий коврик, на котором кошечке было удобно лежать. Для Китти были приготовлены бутылка молока и кукольное блюдечко, из которого она могла это молоко пить, немного хлеба и мяса. Китти была очень довольна и с удовольствием выглядывала из корзинки.

Прощание с обитателями Уютного Уголка было очень трогательным. Объятиям, поцелуям и взаимному маханию платками не было конца. Едва Кэмпбеллы тронулись в путь, матушка Аткинсон бросилась догонять их и снабдила горячими пирожками прямо из печки:

– Моим дорогим деткам прискучит есть одни сэндвичи во время такого длинного пути.

Не успели гости отъехать далеко, как их опять остановили. Дети Сноу просили вернуть им трех котят, которых Поуки унесла в своем дорожном мешке. Несчастные животные были извлечены из мешка полуживыми и возвращены владельцам несмотря на протесты маленькой похитительницы, которая объявила, что взяла их, чтобы они не скучали без своей сестрички Китти Кометы.

Была и третья остановка. На этот раз их задержал Фрэнк, чтобы отдать корзинку с закусками, которая была благополучно забыта, хотя все были убеждены, что взяли ее.

Дальнейший путь обошелся без приключений, и время пролетело незаметно. Все забавлялись, глядя на Поуки, которая премило играла с котенком.

– Розе не хочется возвращаться домой, ведь она знает, что тетушки не позволят ей резвиться так, как в Уютном Уголке, – заявил Мэк, когда старый дом уже показался вдалеке.

– Да я и не смогу при всем желании. Знаете почему? Я вывихнула лодыжку, когда упала с пони, и теперь мне все хуже и хуже. Я пыталась сама вылечить ногу, никого не беспокоя, но у меня, кажется, не получилось, – пожаловалась Роза.

Она нахмурилась, собираясь выйти из кареты. «Лучше бы дядя вынес меня, а не мои вещи», – подумала девочка. Но прежде чем она успела ступить на землю, Мэк подхватил ее на руки и отнес в дом. Он положил Розу в гостиной на кушетку и сказал:

– Вот вы и дома. Теперь о вас будут заботиться; и помните, что если нога будет сильно болеть и вы не сможете ходить, я стану вашим слугой. Это будет для меня приятной обязанностью, потому что я не забыл, как вы были добры ко мне.

И Мэк удалился, чтобы позвать Фиби. Он был полон благодарности и желания помочь Розе. Блеск его глаз был виден даже сквозь синие очки.

Глава XV

Серьги

Вывих Розы оказался довольно серьезным, тем более что вначале его плохо лечили. И доктор Алек приказал племяннице лежать не вставая, по крайней мере, две недели. Она потихоньку ворчала, но не смела громко жаловаться, потому что мальчики прочитали ей маленькую лекцию о терпении, заимствованную у нее же самой.

Пришла очередь Мэка ухаживать за больной Розой и таким образом заплатить свой долг. В школу он еще не ходил, и у него было много свободного времени, которое теперь целиком посвящалось кузине. Он помогал ей, чем мог, даже позволял Розе учить его вязать. Мэк уверял себя, что некоторые храбрые шотландцы «умели щелкать спицами». Но все же, прежде чем он приступал к вязанию, Роза должна была дать торжественную клятву, что сохранит это в тайне. Мэк не возмущался, когда его очки называли «каретными фонарями». Но он бы не вынес, если бы братья прозвали его «старой бабушкой». И как только появлялся кто-нибудь из мальчиков, вязанье его волшебным образом исчезало. Честно говоря, из-за этих беспрерывных исчезновений дело у Мэка продвигалось туго.

В один прекрасный октябрьский вечер Роза работала, лежа на диване в верхнем зале. Поуки и Джеми были тут же. Их оставили развлекать больную. Дети играли с Китти и со старой куклой Розы. Вдруг вошла Фиби и подала хозяйке визитную карточку. Роза повертела белый прямоугольник в руках, прочитала, что на нем написано, сморщила нос и рассмеялась:

– Я приму мисс Блиш, – и поправила платье, медальон и локоны.

– Как вы поживаете, моя дорогая? Я каждый день собиралась прийти к вам, с тех пор как вы приехали, но у меня так много приглашений, что я решительно не могла выбраться до сегодняшнего дня. Очень рада, что вы одни, потому что мама позволила мне посидеть с вами. Я принесла вам показать мою работу из кружев; она прелесть как хороша, – прощебетала мисс Блиш, целуя Розу.

Та хоть и не ответила ей жарким поцелуем, но вежливо поблагодарила за внимание и попросила Фиби пододвинуть для гостьи кресло.

– Какая у вас хорошенькая служанка! – сказала Ариадна, усаживаясь в кресло. – Но, милая моя, вы так одиноки и, верно, хотели бы иметь искреннего друга.

– У меня есть двоюродные братья, – ответила Роза с достоинством. Покровительственный тон гостьи начинал раздражать ее.

– Бог с вами, моя милая! Не можете же вы дружить с такими большими мальчиками! Моей маме кажется неприличным, что вы проводите с ними так много времени.