Хозяйка Мозеби (СИ) - Лей Лора

- Госпожа, там..это…герр Ларс и …компания!

- Какая компания, Мадс? Ты о чем? – очумело воззрилась на пацана виконтесса.

- Так это, деревенские! С подарками! Целая телега! И их много!

Нина открыла рот и помотала головой. Кого много? Какие деревенские? Услышала разговор, смех и топот ног, испугалась , и тут в кабинет впорхнула Айрис и зачастила:

- Госпожа, срочно переодеваться! Там ваши подданные приехали! Ида их в залу провела, Ивер пока заговаривает…Давайте быстро! –прикрикнула горничная, и Нина послушалась. А что делать- то?

* * *

Маленького черного платья у неё не было, зато был комплект из шерстяной клетчатой юбки- «шестиклинки» (ее ноу- хау, поскольку надоели сборки на талии, хотя смотрелись на ней нынешней хорошо), корсета- жилета из оставшихся от суконного плаща кусочков, объединенных полосками клетчатой ткани от юбки, самой плотной блузе изо льна, свежего чепца и румянца на щеках от смущения и страха.

Нина впервые рассмотрела себя в зеркале внимательно: до этого момента как- то побаивалась, да и времени и желания не было. Хотя страху было больше…Попаданка предпочитала воспринимать себя прежней Ниной (с поправкой на молодость), чем смотреть в чужое лицо и осознавать, что это она…

Когда Розанова, придя в себя в теле Нинель, взглянула в неплохое зеркало в комнате предшественницы, увиденное не обрадовало: запавшие глаза неопределенного цвета – серо- зеленые вроде, тусклые волосы паклей, с рыжиной ржавой, неяркой, ровные густоватые (проредить надо) темнее волос брови и густые (прям опахала) ресницы, нос длинноватый, чуть загнутый книзу (орлиный, кажется), нормального размера рот с белыми зубами в обрамлении обычных губ –не полных и не тонких. Щеки впалые, кожа сероватая, мертвенная какая- то, длинная шея, ключицы выпирают…Краше в гроб кладут, подумалось тогда. И желание часто смотреться на себя пропало, а потом как- то все закрутилось…

Глянув случайно на себя в гостинице в столице, Нина вспомнила Мэри Поппинс в исполнении Натальи Андрейченко, сильно похудевшей к этому моменту, напряглась, присмотрелась и решила – похожа! Вот этот образ и старалась держать в голове, чтобы выглядеть как дворянка. Смешно, но помогало!

За лето Нина округлилась (сама и видела, и ощущала), посвежела на экологически- чистых харчах: волосы приобрели оттенок красного золота и здоровый вид, кожа лишилась бледности, повысилась упругость во всех местах…

Брови Нинель Айрис привела в порядок давно, теперь только изредка подправляла, радуясь, что госпожа выглядит намного лучше, чем в Лэндоне, и даже редкие веснушки ей идут, а в зеленоватых (все- таки) глазах иногда мелькают озорные карие крапинки. «Вы–красавица!» – убеждала горничная виконтессу.

Сейчас попаданка с ней была согласна – Нинель Лунд очень интересная девушка: не классическая модель, но свежая, весьма симпатичная, стройная, фигуристая, пусть и высокая! А Розанова изнутри добавляла молодой женщине силы во взгляде, ума и опыта … Или мудрости, что добавляло шарма, кстати.

Но как бы виконтесса- пенсионерка себя не хвалила и не убеждала, в настоящий момент, собираясь выйти в люди, все равно нервничала…

Глава 29

Нина на трясущихся ногах спускалась в зал, где гудели, негромко переговариваясь, невидимые пока гости, и твердила про себя: «Все будет хорошо! Ты вполне свежа», – прыснула нервно, вспомнив героиню Татьяны Васильевой из «Дуэньи», когда та готовилась брать штурмом крепость в лице толстячка дона Мендосо в исполнении великолепного Леонова.

Подойдя к двери, Нина Андреевна выдохнула, как перед прыжком с парашютом (не прыгала никогда, а сравнение лезло!), и сама, не дожидаясь такой же трясущейся Айрис, открыла дверь…

* * *

В зале стоял длинный, еще летом отреставрированный и установленный братьями Йенсенами стол, откуда- то принесенные скамьи по обе стороны, и стул во главе стола. «Для меня» – мелькнуло у Нины.

В камине горел огонь, потрескивая и играя, на столе уже стоял набор из четырех свечей, одна из них зажженная, Ида расставляла приборы (странно, но ладно), а у окон группировались разнополые гости…

При её появлении они выпрямились, потом поклонились, и слово взял Ларс Бор:

- Доброго дня, Ваша милость! Мы вот…как положено…Значится, с наступающим!

Нина вздохнула еще раз и ответила:

- Уважаемые дамы и господа, (народ охнул, Нина про себя сплюнула), я рада приветствовать вас в своем доме! Герр Ларс, представьте, пожалуйста, присутствующих, думаю, нам давно надо было познакомиться! Это моя вина, уважаемые…– Нина слегка наклонила голову, извиняясь и отбросив мысли об этикете и всяких там аристократических заморочках.

«Иначе с ума сойду, еще до беседы! Пропадай моя черешня!»

- Госпожа Нинель, это Вы нас простите – вышла и присела в книксене довольная Ильзэ. – Да только мы решили, что Вы не прогоните, раз уж всяко- разно предложили! Ну и собрались! Время подходящее, Бог нам в помощь! Чего онемел- то, Ларс? Представляй, а я пойду Иде помогу.

Ильзэ подмигнула стоящим мужикам (их было большинство) и «свинтила» за Айрис, выглядывающей из- за двери.

«Кто в доме хозяин, спрашивается, а? Сплошное недоразумение» – подумала Нина, но сделала вид, что так и надо. Ну не суетится же, еще хуже будет!

Староста повернулся к односельчанам (?) и начал:

- Земляки! Это наша дорогая хозяйка, миледи Нинель Флетчер, долгих лет ей и благополучия!

Народ поклонился, смутился, а герр Ларс продолжил:

- Ваша милость, меня и Лейса Вы знаете – ухмыльнулся Бор (смешно ему, заразе). – Это жена моя, фру Бор, Амалия, работящая, значит, она такая и есть: пятерых мне родила, все здоровы, слава Богу!

Невысокая полная улыбчивая женщина в кружевном чепце и странной шляпе (типа котелка) поверх него, плиссированной юбке с передником до пола, в блузе и корсете, выглядывающими из распахнутой суконной удлиненной куртки (или пальто?), присела, как ранее Ильзэ, и сказала грудным голосом:

- Приветствую Вас, госпожа, я много слышала от мужа и сына о Вас, и только хорошее! Спасибо, что заботитесь о них и о нас! – поклон, и в сторону.

- Это кузнец Ньорд Андерсен из Вайренге, госпожа викотесса, с сыновьями Лукасом и Маркусом.

Вперед вышли три богатыря, не иначе: не такие высокие, как барон (и чего вспомнился?), но мощные, такие «поперек себя шире», на одно лицо рыжеватые блондины, с красными обветренными (или опаленными жаром горна?) круглыми светлоглазыми лицами, с прическами «под горшок» и ладонями- лопатами.

- Приветствуем, миледи Нинель! – грохнули разом Андерсены и отступили, а староста обратил внимание Нины на мнущуюся за кузнецами женщину им под стать: такую же крепкую, необъятную (грудь – мечта «теловычитательниц»!), одетую, как и жена Ларса примерно, и в такой же немыслимой шляпе- котелке, и отчаянно краснеющую.

- А это вдова Бьяруп, Аннегрете, мастерица по капусте и козам! Её красную капусту мы Вам привезли, а её бодливых вредин лучше Вам не встречать!

Все заржали, но быстро заткнулись, а несчастная толстушка чуть не расплакалась!

- Я рада Вам, фру Аннегрете, меня очень впечатлили Ваши слова о будущем стаде шерстяных рогатиков! Спасибо Вам за это! – Нина решила поддержать женщину, и та благодарно присела в поклоне.

Последним староста представил сына Ильзэ, Эйнара Дана, приятного внешне, сдержанного, с пронзительными стального цвета глазами и поджарой высокой фигурой молодого мужчину, ноги которого обвивали ручки двух похожих на него детишек: девочки и мальчика. Крошки были любопытны, но молчаливы, однако присели в неловких поклонах, а потом посмотрели на отца.

Розановой сын Ильзэ понравился: было в нем что- то особенное, немного загадочное, словно море, но спокойное и основательное, снова напомнившее попаданке про мэра. «Да к чему бы это?».