Улыбка Стикса (СИ) - Мельников Владимир

Переведя флажок автомата на автоматическую стрельбу, майор дал по ним длинную очередь. Будь это обычные люди, как минимум пятеро из них были уже мертвы, а остальные с различными ранениями, корчились от боли среди погибших.

Тут упало всего два, которым пули попали в головы и повредили мозг. Оставшаяся группа, несмотря на полученные раны, устремилась к нему. Вадим дал вторую очередь, добив все патроны из магазина, свалив трех из шести и, бросив им под ноги автомат, подхватил второй с левого бока, где патрон уже был дослан в патронник, и надо было только выключить предохранитель.

В это время из-за его спины послышался топот многих ног и на лестничную площадку начали вываливаться его бывшие подчиненные, которых, как теперь неожиданно выяснилось, в казарме было достаточно много.

Во рту пересохло от волнения. Оружейная комната, которую он рассчитывал использовать как базу для зачистки казармы и территории части, теперь была от него отрезана, а он был зажат на узкой лестнице многократно превосходящими силами людоедов.

Очередь на десять патронов и нижняя троица свалилась на ступени. Перепрыгивая через трупы, Язык бросился ниже, на площадку второго этажа, так как из казармы третьего этажа также полезли зомби. Их выход на сцену боя был приторможен павшими зомбо-товарищами, которые попадав, своими телами заблокировали открывающиеся на площадку двери казармы. Но сверху выбегали все новые и новые участники.

Второй этаж. Дверь открыта на лестницу. Влетев в коридор, он сразу понял, что в оружейную комнату не прорвется, так как в ней, только с его точки обзора, он увидел пять зомби, как раз спешивших к двери. Вправо, по длинному проходу между двухэтажными кроватями взводов, к каптерке ротного старшины, там двери прочнее будут.

Спасительная, оббитая снаружи тонкой жестью, дверь оказалась распахнутой и влетая в нее, Вадим успел захлопнуть ее перед носом преследователей, которые с разгона врезались в нее своими телами. Задвинув внутренний запор, против наличия которого в таких каптерках он выступал сам неоднократно, дабы пресекать случаи возможного пьянства старослужащих, майор обессилено уселся на пол, подперев двери спиной. За дверью бесновалась толпа и многоголосое урчание и многочисленные удары в дверь слились в одну жуткую какофонию страха. Вновь разболелась голова и очень хотелось пить.

«Буду тут сидеть, сколько смогу, а там решу, что и как делать», — подумал он и закрыв глаза постарался абстрагироваться от жажды, головной боли и тварей, которые хотят добраться до его тела.

Адреналин улетучился из крови, боевой запал майора давно иссяк. Переведя дыхание Вадим осторожно, чтобы не создавать никаких звуков, перешел к зарешёченному окну. Ни чего необычного для этого ненормального утра он не увидел. Все также бродило или стояло, перекачиваясь на носках, несколько десятков бывших солдат, у которых, совсем не по-уставному, были изгажены форменные брюки, за забором, который раньше отгораживал автопарк части и склады, теперь колосилось пшеничное поле, а в пустующем фонтане два рядовых, глубоко начхав на требования устава внутренней службы, жрали сержанта Кротова, которого он еще ночью отправил с бойцами в техническую роту.

«Осмотрим, для начала, эту пещеру Али-бабы, ведь в каптерке у хорошего старшины можно найти все: от ниток и иголками с тушёнкой до генеральского мундира, образца 57 года, в который завернуты, на всякий случай, части ядерного тактического фугаса».

Из ценного нашлось недопитая, грамм сто пятьдесят осталось, пол литровая бутылка водки «Кукушечка», картонная коробка из-под обуви, в которой хозяин «приныкал» восемь сух пайков, которые обычно брали на учения либо выдавали «дембелям» на случай длительного ожидания самолета. В пайках были консервированная перловая и гречневая каши, сухари и растворимый кофе. В электрическом чайнике, которые также нельзя было использовать в казармах, было около литра воды. В актив также перешел, на правах холодного оружия ближнего боя, сапожный молоток, который ранее использовался для замены каблуков и подметок на солдатских сапогах, но с переходом армии на берцы, оставшийся не у дел.

И вообще, Вадим, переосмыслив появившийся у него боевой опыт, решил пока отказаться от тактики массированного применения огнестрельного оружия. Зомби молниеносно реагировали на стрельбу и устремлялись на звуки выстрелов.

Теперь основной задачей он считал, отвлечение этих гадов от двери каптерки, а уже потом, постепенное их истребление в ближнем бою с использованием холодного оружия либо предметов, типа молоток, которые могут его заменить. Боезапас он практически и не успел израсходовать. Расстреляв только три магазина, которые были примкнутыми к автоматам. Так что, в активе у него оставалось еще восемь магазинов на тридцать патронов.

В пассиве было полное отсутствие понимания о количестве зомбированных солдат в помещениях второго этажа.

«Хорошее планирование — залог успеха», — так говорил преподаватель тактики в военном училище. А еще он любил добавлять при этом, что в плане обязательно должен был быть пункт «О тщательном инструктаже задействованного личного состава». Под «тщательным», он понимал «вбивание в голову тупым идиотам, волею военных комиссариатов, оказавшихся в подчинении гениальных тактиков, пошаговую инструкцию их действий в тех или иных сложившихся обстоятельствах». «- Тут, товарищи курсанты, как в ротном кроссе, где результат засчитывается по самому последнему бойцу, прибежавшему на финиш, надо учитывать интеллект самого слабого звена, из всей цепочки инструктируемых», — не раз напоминал он нам на тактических занятиях. На лекциях, при «начитке» теоретической части, когда кто-то из курсантов переспрашивал надиктованное, он часто говорил: «А для настоящих военных, повторяю третий раз», что вызывало массу «подколок» в адрес тугодума.

У Языка план постепенно вырисовывался в общих чертах: — максимально отвлечь зомби из казармы второго этажа на улицу или на другие этажи или, хотя бы, их рассредоточение и удаление от двери каптерки; — «тихая зачистка» этажа либо всех этажей здания; — последующее уничтожение противника из закрытого и забаррикадированного от возможного прорыва, здания.

Вот с отвлечением у него и возникали проблемы. Двери открывать нельзя ни в коем случае. Остается окно с прочной решеткой, к тому же, выходящее в торец здания. Немного подумав над деталями в исполнении плана, Виталий начал действовать.

Лучший раздражитель для этих людоедов — стрельба. Поэтому, он пожертвовал патроны из одного магазина на будущий шумовой эффект. За основу взял несколько старых гимнастерок, которые вероятно выдавались солдатам, как подменная одежда, при проведении хозяйственных работ, где высока вероятность повреждения или загрязнения одежды.

За тем, при помощи найденных тут же плоскогубцев, вытащил пули из всех автоматных патронов, а дульца гильз неплотно расплющил, чтоб в последствии, огню было легче добраться до пороха. После этого, выхолощенные гильзы завернул в бумагу, используя вырванные страницы из Дисциплинарного устава вооруженных сил, ссыпав туда же пули с трассерами, а полученный сверток поместил уже в гимнастерки, скатав их в виде трубы, чтобы их можно было просунуть сквозь ячейки оконной решетки.

Теперь окно, а вернее оконные стекла. Разбивать их требовалось с минимальным шумом внутри помещения каптерки, чтобы успокоившиеся в помещении казармы зомби, вновь не стали проявлять ненужной ему активности.

Решетка располагалась между рамами. Вадим, открыл внутреннюю раму, что было очень непросто, из-за множественных слоев материи и ткани, которыми заклеивали с окрашиванием оконные щели перед наступлением холодов и, предварительно обмотав руки несколько раз парой солдатских вафельных полотенец, просунув их сквозь прутья, начал давить в разных концах оконное стекло, постепенно усиливая нажим. Стекло не выдержало и, издав на удивление не сильный при ломке хруст, обсыпалось вниз. Звон бьющегося при падении стекла тут же привлек к себе два десятка, ранее ничем не занятых, бойцов.