#Тени приходят с моря - Эл Ригби

Роним снова наклонился к листу, ему оставалось дописать две-три строчки. После этого дело об Аджавелльском душителе должно было остаться для старшего детектива Второго (Нижнего) подразделения в прошлом. Оно переходило в ведение суда Малого регионального Синедриона № 4, а Ронима Грингросса ждали благодарность высших чинов оборонно-карательной Длани и новые неприятности, которые романтические натуры могли еще назвать «приключениями».

Детектив заскрипел ручкой. Бино принялся чесать ухо.

Бино не имел никаких прав называться псом, но, разумеется, не догадывался об этом. Настоящих собак – маленьких и среднего размера ласковых животных с рыжей, черной или белой шерстью – в регионах Единства было мало, и каждая из них стоила как новенький двигатель для автомобиля. Даже купить лошадь было дешевле, если, конечно, она не относилась к подвиду летающих. Поэтому большинству тех, кто хотел завести пса, проще было приручить доги, ночного волка, которого за плату мог поймать и привезти любой лесной охотник. Благо, этот народец в изобилии населял Малый мир, отирался на Перешейке и все время нуждался в паре тонтаров на выпивку или патроны. Пойманным доги обрезали иллиций, чтобы лишить их как возможности, так и желания сбежать обратно к сородичам, а заодно обезопасить будущего хозяина от риска быть загипнотизированным и растерзанным. Выжившее после болезненной операции животное отдавали заказчику. С подохшего можно было снять шкуру и выгодно ее продать.

Бино был из прирученных, но у него имелась небольшая особенность: золотой фонарик на лбу Роним ему не срезал, о чем никогда не жалел. Впрочем, и достался ему этот зверь не от охотника. И, как и все произошедшее в тот период – период краткого пребывания в командировке в Малом мире, на острове Четырех Ветров, – эта встреча хозяина и почти что пса была очень странной.

– Эй, идем обедать? И твоя псина уже не против чего-нибудь забросить в брюхо. – Капра́м Па́гсли поднял от стола свою чуть приплюснутую физиономию. Нос пятачком дернулся, выражая нетерпение.

– Сейчас, Кап, – коротко отозвался Роним, наклоняясь к листу еще ниже.

– И почему ты никогда не встаешь вовремя… – проворчал второй детектив и почесал маленькое, чуть обвислое ухо.

– Потому что твое «вовремя» наступает всегда по-разному. – Роним едва удержал усмешку.

– Ну я же не могу хотеть есть по расписанию!

– А почему я могу?

Пагсли фыркнул, проворчав что-то про «этих непятачковых». К «непятачковым» Кап, полукровка ками, относил всех, у кого не было предков-свиней.

Здраво рассудив, что разумнее будет не спорить, Пагсли кивнул и, взяв со стола какую-то газету, сунул себе в зубы карандаш. Видимо, в ожидании Ронима он собирался разгадывать очередную словесную головоломку. Добродушное лицо, которое делали несколько устрашающим только два торчащих внушительных клыка, приняло задумчивый, даже напряженный вид. Между щетинистых бровей собрались морщины.

Роним закончил писать, но ручка так и замерла над служебной бумагой. Упомянутая им самим в прошлом абзаце абсолютно незначительная деталь теперь почему-то привлекла его внимание. Красный шарф. Убийца задушил их всех красным шарфом с шеи своей первой жертвы. Почему это казалось более пугающим, чем тела на столах, чем застывшие, но абсолютно счастливые глаза задержанного, чем его подробные и точные описания каждого преступления? Шарф. Даже не красного, вишневого цвета.

Совсем как там, у нее.

Роним покосился на Пагсли. У того на шее тоже было что-то вроде шарфа – белый легкий платок поверх коричневого жилета. Эта повседневная деталь одежды, так же, как и сама сшитая из кусков кожи жилетка, нарушала форму, но платок никогда раньше так не бросался в глаза.

Впрочем, Пагсли и не был на острове Четырех Ветров. Из нынешних знакомых Ронима там не был почти никто: их всех перевели в разные регионы. Кроме Берты.

– Бино, – коротко позвал детектив, поднимаясь, и быстро сложил последнюю бумагу в папку. – Пошли.

Доги обрадованно вскочил. Капрам поднял глаза:

– А меня позвать?

– Ты же и так побежишь.

Ками хмыкнул и встал, потягиваясь с громким хрустом. Его короткие темно-рыжие волосы стояли дыбом. Он скрутил газету и сунул ее под мышку, явно собираясь добивать головоломку за едой.

Застегивая плащ, Роним подошел к окну. Блекло светил желтый венец Зуллура. Серые башни домов под его лучами не становились ярче. Больше всего они напоминали хорошо обустроенные, вытянутые вверх клетки, да и сам детектив сидел в такой же. Большой мир в такое время – на границе ветра Сбора и ветра Сна – всегда казался ему отвратительно маленьким. И уменьшался с каждым юнтаном. В противоположность…

– Позовем Марту и Берту? – раздался за его спиной голос Пагсли. – Они обычно тоже обедают в это время.

– Ты еще должен Берте пятерку, – на всякий случай напомнил Роним.

– А. Точно. Тогда давай пройдем по боковой лестнице.

Усмехаясь про себя, Роним кивнул, взял с подоконника ключ и вслед за ками вышел в длинный узкий коридор. Дверь закрылась с неприятным скрипом. Он почувствовал неясную тревогу, и это ощущение будто отражалось от бесцветных коридорных стен. Шаг, шаг, шаг. Каждый звук отдавался в его голове.

Детективы незаметно покинули корпус через тесный запасной выход, ведущий мимо центрального холла сразу к боковой парковочной площадке. Здесь жался друг к другу личный транспорт сотрудников – велосипеды и мотоциклы рядовых детективов-констеблей, автомобили Вышестоящих: старые у обычного и новые у особого руководства. Роним небрежно хлопнул по крыше свою серую «Дэмизу». Машина была не из живых, но Роним все равно относился к ней как к живой.

– Может, прокатимся на моем красавце в ту новую блинную? «Голод лапитапа»? – Пагсли любовно погладил руль своего двухместного закованного в броню мотоцикла. – Сегодня девочки там надевают заячьи ушки и хвостики. А у меня теперь всегда с собой второй шлем.

– А он на чем поедет? – уточнил Роним, потрепав по загривку Бино, с интересом обнюхивавшего чью-то машину. – И для него у тебя тоже есть шлем?

– Ах да. Все время забываю про этот мешок блох, – усмехнулся Пагсли и с сожалением пошел дальше. – А знаешь, твой треклятый Отшельник подложил тебе сви… мою бабушку.

Роним пожал плечами. Бино, почуявший, что речь идет о нем, сердито махнул хвостом.

– Он пару раз спасал и твой зад, Кап. Забыл? Вспомни хотя бы то дело с похищением ле Кентуаль? Он получил пулю, которая предназначалась тебе.

Ками серьезно кивнул и уточнил:

– Так ты намекаешь, что мы идем куда и обычно? В «Причал»?

Не ответив, Роним свернул в первый нужный переулок и, пройдя меж двух подвешенных вытянутых фонарей, ускорил шаг. Резкий ветер заставил его повыше поднять воротник, а Капрам опять начал ворчать:

– Почему это заведение надо было строить именно у воды? Всем оно хорошо, кроме этого океанского сквозняка в рыло.

– Потому что оно называется «Причал», – не оборачиваясь, бросил Роним. – На Осевой будет только хуже.

Привычный разговор должен был как всегда отвлечь его от мрачных мыслей, помочь перестроиться. Именно поэтому Пагсли когда-то стал его самым близким другом. Он без умолку болтал и терпеливо сносил немногословность Ронима. А также редко уставал и раздражался – только когда был голоден, как, например, сейчас. Но разговаривать от этого ками не переставал. И все же… Роним его едва слышал. По-настоящему же услышал вообще только одно произнесенное слово.

Отшельник.

Нужно ему позвонить. Узнать, как там эти его детишки, а особенно тот мальчик, который…

Ах, да. У Отшельника нет телефона, для островов Малого мира это пока недоступно, да даже письма для них – редкое удовольствие. Только радиомаяк. Если бы не это обстоятельство, все было бы проще. И с Отшельником, и с мальчиком, и с… да, с шарфом вишневого цвета тоже. Точнее, с теми зданиями, которые еще не опустели к моменту, когда он пришел.

Маленький волчонок даже не оскалился, завидев вошедших в лодочный загончик, а только тоскливо уставился на носки кожаных сапог Ронима. Глаза у волчонка были черные и глубокие, как и у всех доги. Не до конца сформировавшийся иллиций тревожно блеснул несколько раз подряд и погас.

– Ты его хоть кормишь? – уточнил детектив. Он потер глаза и начал массировать пальцами переносицу.

– Иногда, – отозвался Паолино. На него мигание не произвело никакого впечатления. – Завтра утром это будешь делать ты. Он должен лучше всего запомнить твой запах. Я просто бросал ему куски, а ты дашь с рук.

– А если он при этом откусит мне пару пальцев? – Роним присел на корточки на некотором расстоянии от звереныша и стал неотрывно смотреть ему в глаза.

Отшельник, оставшийся стоять, только хмыкнул: