Папа, мама, я и Сталин - Марк Григорьевич Розовский

Я. Папа, а ты мне… мне честно скажи: а ты действительно не был вредителем… троцкистом…

Отец. Не был. Троцкого я в глаза не видел, ни одного его сочинения не читал… Слышал о нем, конечно, но уважать мне его было не за что. Мне что правый троцкизм, что левый — один черт.

Перемена света.

Вопрос: Вы говорите неправду. На очной ставке с обвиняемым Кроткевичем 10 октября 1938 года Кроткевич изобличил Вас в принадлежности к троцкистской организации. Предлагаем Вам не запираться, а правдиво рассказать о своей антисоветской работе?

Ответ

Антисоветской деятельностью я никогда не занимался Кроткевич дал на меня ложные показания.

И далее отец, подробно говоря о безобразиях, творимых на стройке, характеризует свои служебные отношения с главным инженером как «исключительно плохие». Однако тут же следует…

Вопрос:

Вы напрасно стараетесь свою вину прикрыть плохими взаимоотношениями с Кроткевичем. Вы так же, как и Кроткевич проводили подрывную работу… вам предъявляется показание обвиняемого Кроткевича от 7 июня 1938 года, где сказано: «Шлиндман на строительстве судоремонтного завода являлся активным участником заговора. Его контрреволюционная деятельность сводилась к дезорганизации производства путем задержки и вредительского составления производственных планов, вредительского нормирования труда. С контрреволюционной целью срывал премиальнопрогрессивную оплату труда, тем самым саботировал стахановское движение и искусственно создавал у рабочих недовольство к Советской власти и к партии»… А теперь что Вы скажете?

Ответ.

Ни в каком заговоре не участвовал и о его существовании я не знал и контрреволюционной деятельностью не занимался… показания Кроткевича о том, что я срывал премиально-прогрессивную оплату труда являются ложными Лично мною впервые премиально-прогрессивная оплата труда была по моей инициативе введена с января 1936 года на транспорте стройки, а затем, когда было получено решение СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 11 февраля 1936 года и приказ Наркомпище-прома от июня 1936 года, то я разработал проект приказа и положение о введении премиально-прогрессивной оплаты труда передал управ-ляющему Рябову, главному инженеру Кроткевичу. Приказ подписан, положение было утверждено и ответственность за его выполнение лежала непосредственно на прорабах участков и главном инженере, а проверка правильности расчетов по начислению премиально-прогрессивной оплаты труда, которое (начисление) проводилось на участках лежало на главной бухгалтерии стройки.

Может показаться, что в этом месте протокола от 28 января 1939 года Иван, как говорится, кивает на Петра, но примем во внимание, что отказывающийся от признания своей вины отец к этому времени уже получил НА ОЧНОЙ СТАВКЕ (стенограмма ее в деле отсутствует или запечатана) с Кроткевичем «изобличения», от которых, естественно, ему, моему отцу, надо было как-то отбиться.

Кроткевич же, как, кстати, и арестованный тоже Рябов, свои позиции сдал. У отца не было другого выхода — его валили, и он валил, но он, заметьте, валил в ответ, после того, как получал от коллег «показания», — такова страшная правда и логика в некрополе 37-го года. Тем более что удары от Рябова и Кроткевича были не единственными… На том же допросе возникли фамилии еще трех папиных сослуживцев: заместителя главного инженера — Коноваленко, начальника производственного отдела Крутикова и главного бухгалтера Митенева…

В общем, повязали всех, всю верхушку.

И теперь шили дело ОРГАНИЗАЦИИ. Ну правильно. А кем же еще они были, эти ставшие камчадалами люди, приехавшие сюда, на Дальний Восток, работать да и подзаработать чуток.

Вопрос:

Вам предъявляется показание обвиняемого Крутикова от 22 августа 1937 года, где сказано: «Шлинд-ман в 1935–1936 гг. во время всей своей работы ни одного плана, ни по одному участку не дал, планы

спускались на участки после окончания планируемого квартала или месяца. Строительство велось с самого начала без стройфинплана. Вредительская деятельность Шлиндмана лишила возможности правильно учитывать ход строительства и срывала ход строительства. Наркомату систематически давались Шлиндманом неточные сведения о ходе строительства…» Эти факты имели место в Вашей работе?

Ответ

Никогда вредительством я не занимался. Задержки спуска оформленных планов имели место, такие задержки были до месяца, а иногда и до полутора месяца в течение планируемого квартала, а не после его окончания, но это производство работ на строительстве не тормозило, так как участки имели утвержденные графики работ по каждому объекту. Задержка планов происходила, в первую очередь, из-за отсутствия смет на строительство, что от меня не зависело, и вследствие того, что управляющий трестом Рябов и главный инженер Кроткевич своевременно не давали Плановому отделу производственных заданий, а дав такие задания, меняли их в процессе составления плана, не сообщая мне об этом, не было учетной базы, так как бухгалтерия отставала на 7–8 месяцев. Все это тормозило составление планов. В отношении представления отчетности в Наркомат показания Крутикова ложные. Отчетность в Наркомат, представляемая мною была исключительно правильной и честно отображала состояние строительства. Отчетность показывала громадное удорожание строительства и значительное недовыполнение программы работ на стройке.

Этот отрывок свидетельствует, что дела на стройке велись, действительно, не лучшим образом. Рябов и Кроткевич, видимо, не справлялись со всеми проблемами в должной мере, но мы-то знаем, что любая стройка в нашей стране и по сей день нередко является средоточием бесхозяйственности под названием «бардак». Советский «бардак» царил везде и всюду и в сталинские, и в после-сталинские времена.

Навести порядок в «бардаке» можно было, лишь отказавшись от губительных для любого живого дела принципов социалистического строительства, как то: отсутствие личной заинтересованности и плановое хозяйство.

Все планы срывались из-за недополучения вовремя сырья, материалов, чертежей, приказов и прочих необходимостей, зато воровство, прогулы и неумение забить гвоздь были явлением повсеместным.

Поэтому спасти дело могли лишь казарменные методы создания трудовых армий на трудовом фронте. Великая понтяра — «стахановское движение» — в сочетании с палочной дисциплиной — вот где, казалось, спасение. Все большие стройки осуществлялись рабским трудом заключенных, которым не давали в руки знамя социализма, но которых сделали опорой в нашем общем развитии и стремлении к царству свободы и счастья. Стройки поменьше — вроде судоремзавода — осуществлялись примерно по тем же лекалам без пяти минут заключенными, но по сути такими же рабами. Обесценить личность, свести ее жизнедеятельность к выполнению заданий, приказов и инструкций, сделать всех нулями — вот цель государства как аппарата насилия.

Товарищ Сталин продумал этот экономичный способ достижения успехов и побед. Поздний лозунг Брежнева «Экономика должна быть экономной» вождь в свое время понимал буквально. Однако отмеченное обвиняемым Шлиндманом «удорожание» как раз типичный результат этой буквальности