Непал без вранья - Анастачия Мартынова

— Да, Дев, давали.

— А много?

Даже прикидывать не хочу. Читала в одной статье о среднем доходе в Непале — около сотни долларов в год. Оттуда, из дома, все это казалось какой-то глупой шуткой, но здесь все сомнения отпадают.

— А у вас есть одежда для ребенка? Сестра спрашивает для нее, — переводит Дев, показывая на малышку в складках платка.

— Здесь? Что ты, откуда, только в России. Если дашь мне адрес, я отправлю что-нибудь, как вернусь.

— А что такое адрес?

Я задумываюсь.

— Ладно, давай поступим так. Я пойду в Гайгат на этой неделе, постараюсь найти что-нибудь там. Договорились?

Дев переводит на непали.

— Она говорит, вы ей — сестра. Она сделает вам такую же штуку, — показывает на соломенный коврик, — но, пожалуйста, не говорите Асису.

***

«. . И он попросил не рассказывать Асису», делилась я с девочками за обедом.

— Нет, тэта, это не хорошо. Ты ничего не должна скрывать от Асиса, — помотала головой Элли. Он не одобрит.

— Но что тут такого? Разве я не могу купить ребенку немного одежды?

— Да, конечно, можешь, дело твое. Асис тебе тоже не запретит. Просто он объяснит тебе, как здесь все устроено. В деревне это общее понятие — раз ты белый, значит, у тебя много денег. И значит, ты должен ими делиться. Я не раз проверяла это на себе. Как-то однажды, когда собиралась в Гайгат, Фупу попросила меня купить ей куртку. Денег, как ты понимаешь, я не получила. Она восприняла это как должное. А еще я привозила ей помидоры, когда возвращалась из города. Но как-то раз замоталась и забыла. Так она пришла ко мне и потребовала — где, говорит, мои помидоры? Я была в нокауте. Сказала ей — слушай, Фупу, я привожу эти чертовы помидоры не потому, что это моя обязанность, а потому, что просто хочу тебя порадовать. Мы с тобой друзья, но мне очень не нравится, когда меня принимают за мешок с деньгами. Так она мне тоже тогда сказала: «Только не говори Асису». Он их за это гоняет и страшно злится, когда из волонтеров тянут деньги.

Я слушала ее сиплый голос и думала о том, что в жадности Элли точно не упрекнешь. Скольким она уже помогла школе, как много расходов взяла на себя.

— Конечно, Дев с Бидурдаем[50] — это не Фупу, продолжала Элли, — они и в самом деле бедны, как церковные мыши… но такое отношение выводит из себя. Это не значит, что они плохие люди. Я отлично отношусь к деревенским, они во многом нам помогают. Но все равно, нет-нет да выкинут что-нибудь эдакое.

— Ты понимаешь, — подключилась Яна, — если сделаешь им подарок однажды, они каждый раз будут ждать от тебя нового. Их просто надо воспитывать. Дать понять, что хорошие отношения должны быть основаны на доверии, а не на взятке.

— Когда мы только приехали, — начала Ася, Асис сказал нам такую вещь: сложнее всего придется после месяца жизни в Непале. И вот сейчас, спустя ровно месяц, я поняла вдруг, что мне действительно тяжело, и в первую очередь потому, что я не выношу окружение. Я не люблю непальцев за три вещи: за их отношение к детям и животным, очень жестокое в одних и совершенно равнодушное в других вопросах. За все эти кастовые предрассудки. И последнее — как раз вот за их отношение к иностранцам.

— О, тэта, ты даже не представляешь, как все это бесило меня поначалу, — ответила ей Элли. Ну как я могла закрывать глаза на то, что дети работают здесь наравне со взрослыми? Маленькая Ниса, например, ведет все хозяйство своей бабки. А Деву надо вставать в четыре утра, чтобы выгнать стадо до начала занятий. А все эти кастовые мерзости? Однажды я решила заказать деревенскому мастеру кукури — ну, знаете, этот местный нож. Попросила Бидурдая меня к нему отвести, но Макармама, хозяин деревни, пришел ко мне и сказал, что сам меня отведет, а Бидурдай, как неприкасаемый, не имеет права сопровождать иностранца. Господи, как он его отчитывал! Субасдай пытался заступится за Бидурдая, но Макармама разошелся не на шутку: не меньше часа он доказывал, что Бидур низшая тварь, при нем самом, словно его там и не было. Я послала тогда их всех к чертям с этим ножом, до того все это было паршиво. А еще мне обалденно не хватало личного пространства. Они всегда были вокруг меня, все время хотели общаться, приходили даже, когда я спала, — пугали порой больше, чем пауки по стенам. И знаете, я бы точно сбежала, если бы в какой-то момент не сказала себе: стоп, Элерина, проблема не в том, что происходит вокруг тебя, проблема в тебе самой. Ты гость этого мира, здесь свои порядки, и повлиять на это, изменить что-то ты точно не сможешь. Да и зачем? Мы всё привыкли менять под себя, и с тем, что не похоже на наше и мы считаем чужим, пытаемся бороться. А что это дает? Мы смотрим на деревню со своей колокольни, нас возмущает, что все тут иначе. Но зачем в таком случае ехать в другую страну, уезжать из привычного окружения, чтобы сторониться нового? Надо научиться принимать, и тогда ты перестанешь сражаться и терять силы. Когда я решила это для себя, все пошло гораздо проще. Люди чувствуют, что ты открыт, и идут тебе навстречу.

— Да тебя здесь за свою принимают! — сказала я.

— Ну, так было далеко не сразу, — улыбнулась Элли. — Сперва я начала учить их язык. Потом решила работать с ними, ведь общий труд всегда сближает. Я помогала на полях, плела посуду и таскала мешки с рисом наравне с остальными. В какой-то момент я, правда, начала замечать, что к этому привыкли, Фупу, например, десять можете поверить? — десять раз за один день звала меня на помощь в поле. И это под июльским ливнем! Но с той поры медленно, однако верно все начало меняться. Они приглашали меня к себе, отношения стали теплее и гораздо искренней… Да, это правда, они до сих пор тянут деньги из иностранцев. Но по той лишь причине, что волонтеры им эти деньги — одежду, сигареты, что угодно — продолжают давать. А скажи им «нет», как они без всякого неудобства отвечают друг другу, — так они и перестанут. И зла на