Уроки любви - Виктория Тория

Взмах крылом, и я лежу. Хорошо, что на нашей поляне нет дневных звезд. Интересно, а если присмотреться, то ночные звезды увидеть можно? Прищуриваюсь.

— Все хорошо? — Меня пытаются взять на руки.

— Отстань. Не видишь, я смотрю на звезды!

— Какие звезды? Напилась… Ну, прости, если что.

— Прощаю. А за что?

— За это. — Он устраивается возле меня. Жаль его белую рубашку. Земля хоть и сухая, но это земля. — Ты обещала рассказать, что там между тобой и Марсеном произошло.

— Да? Не помню. — Звезд все не видно. Еще раз зеваю. — А чего мы на земле лежим? Давай на плед!

На четвереньках карабкаюсь к покрывалу. Арт смеется. Подумаешь, не очень по-светски. Зато точно не упаду. Арт приземляется рядом.

— Так что там с Марсеном? Ани, слово свое надо держать!

— А я что, отказываюсь? Я всегда слово свое держу, ты же знаешь! А Марсен… пропади он во тьме, мне крови выпил знаешь сколько?! У!

— Плохой студент?

— Ужасный. Может, но не хочет. Приходится ставить неуды. Так он знаешь до чего додумался? Явился ко мне почти ночью, внушил страсть, записал все на артефакты. Довел меня до оргазма и сумасшествия.

— Что? Прости? — Закашлялся. Но больше попить не предлагаю. У него своя бутылка есть.

— Говорю, разозлил меня сильно. Я и тьму призвала, силу его вытянула из него, в шарик укатала. Странно, что не убила. Хотелось, веришь? Никогда так не злилась. Он на меня как-то странно влияет. Никак не пойму, в чем проблема. То ли дело в его даре, то ли…

— И что? Потом вы с отцом придумали приступ?

— Ага, времени мало было. Этот сссс…студиус с утра пораньше требовал исправить балл за экзамен. И, уверена, на этом не остановился бы.

— Да, я бы на его месте не остановился.

— Что? Ты о чем?

— Шантаж, Ани. Шантаж никогда не заканчивается. Если уж начат. — Но у меня чувство, что речь шла не о шантаже. Как-то смотрит на меня странно. Будто я ему денег должна с прошлого года. Или замуж обещала выйти. Где-то посередине. Из этих версий. Очень пристальный взгляд. Как на допросе.

— Из тебя сыщик хороший будет.

— Есть, Ани, уже есть.

— Кто ест?

— Никто, Ани, никто.

Меня подтягивают к себе, укрывают другим концом пледа и шепчут что-то.

— Спи, Ани, тебе и правда надо поспать.

А я что? А я сегодня послушная. Ой, кажется, я вижу звезды, или это не звезды? Снятся мне черные цветы, и из них течет белая кровь. Мне очень хочется ее попробовать, но что-то мне мешает. «Пожалуйста, пожалуйста», — прошу кого-то, а меня уверяют, что очень, очень скоро все будет хорошо. И я успокаиваюсь. Я верю. Все будет хорошо, обязательно будет.

Глава 16. Месть на десерт (тактика и стратегия)

— Больше никогда.

— Что ты там бормочешь, Ан?

— Клянусь, что больше никогда не буду пить!

— А, это.

— Что, не веришь? — Глорий сидел во главе стола и веселился, пряча улыбки за утренней газетой.

— Верю. Ты же не уточнила, что именно не будешь пить, когда и в каких количествах.

— Пф. Ты меня слишком хорошо знаешь. — И это было правдой. Пила я редко. Но метко. Даже наша дружба началась с попойки, так о чем можно говорить? Но, улыбки улыбками, а голова болела так, будто ею намедни играли гоблины в догоняйку[34].

— Ну, вот. Пей кофе, начинающий пропойца.

— Ой, не язви. Нася вообще не вышла к столу.

— Да, вы, девочки, вчера отличились.

— А что с Иргой?

— А что ей станется? Она себя предусмотрительно отрезвила. Иначе ночевать бы нам на берегу.

— Слушай, а как ее вообще к себе грифон подпустил?

— Она себе постоянно кровь разгоняла, так что у нее сегодня сильная слабость. Но грифон ее не сбросил.

— Удивительный ты человек, Глор.

— Чем же?

— Ты говоришь о своей дочери!

— Считаешь, надо над ней немного потрястись, как над драконьим сокровищем? — Кивнула, соглашаясь. — Понимаешь, с моими детьми, еще когда они были в пеленках, я понял, что просто не будет. И надо срочно стать философом. Иначе не доживу до старости. Один связан с… А вторая в свои шестнадцать вместо бала сбежала в армию. Так что поздно переживать. Остается только молиться.

— Помогает? — Я в два глотка выпила свою третью за сегодня чашку кофе. И поглядывала на кофейник. Гадая, выдержит ли мое сердце еще парочку чашек.

— Как когда. Но выбор небольшой.

— Что газеты пишут? — Со вздохом Глорий отложил свое чтиво. Понял уже, что почитать не дам.

— Пишут, что лето подходит к концу.

— О, это, конечно, новость. — Потянулась к пирожному. Следующей на очереди к моему падению была еще чашечка кофе. Одна. Последняя. Честное слово.

— Это последняя, больше не разрешаю.

— Пирожное оно.

— Она, чашка кофе.

— Слишком хорошо меня знаешь. Ладно. Но на чай все равно не перейду.

— Водички лучше бы выпила. Чистой, родниковой.

— Фу, ты что!

— Что обсуждаем? — За столом появился Артимий. Выхватив у меня из-под носа кофейник, единолично им завладел.

— Дай кофе!

— Сынок, не зли женщину после пьянства, не простит и не забудет, — бе-бе-бе, покривлялась я. Арт прыснул.

— И взрослых девочек это тоже касается. Те еще хуже.

— Не поняла?!

— Налей ей полчашки кофе с молоком. А то не ровен час начнет кусаться.

Подумаешь. Не такая уж я и злюка. Но, как только отпила глоточек кофе, скрыть блаженства не смогла. Возвела очи к потолку и вознесла благодарную молитву всем богам и тому, кто придумал этот напиток.

— Ну, дети мои, не передеритесь. А я к Натасии. Боюсь, супруга до обеда не сможет подняться. И понижать градус не разрешала. И чистку не дает сделать. Женщины! — С этими словами, Глорий оставил газету и нас за столом, а сам удалился, поднявшись в их с супругой комнату.

— Как ты? — Улыбаясь чашке черного, как ночь, кофе, Арт не скрывал, что смотрит на меня посмеиваясь и свысока. Ну, еще бы, я-то надралась. А он трезвый был.

— Отлично. А что, не заметно?

— Честно? Нет.

— Ну, вот, чего спрашиваешь? — Еще глоточек и кусочек пирожного. И немного подобрела. — Слушай, Арти, а как я домой попала? А то мои воспоминания заканчиваются где-то на шестой бутылке, кажется.

Состроив кисло-недовольное выражение лица, уставилась на парня. Веселись, веселись, когда-нибудь и ты будешь держаться за чашку кофе, чтобы не выпасть из-за стола. А я посмеюсь.

— На грифоне. — Весело ему. Хорошо. Сейчас будем вершить справедливость. То есть портить кое-кому настроение.

— Арти, милый. — Подпрыгнул. Готова руки потирать от предвкушения.