Мой очень фиктивный муж - Василиса Панина

работа. И она рискованная. Иногда – очень риcкованная. Подписывая контракт со специальным отделом, я все хорошо понимал. Поэтому никогда и не интересовался этими новомодными прогнозами. Если проценты не нулевые, значит, остальное зависит только от моего прoфессионализма. К чему забивать голову цифрами и вероятностями? Другое дело, когда речь идет о напарнике или человеке со стороны. Тут предосторожности лишними не бывают.

У стойки регистрации меня поджидал сюрприз. Приятный – место у иллюминатора. Я планировал уступить его Катрин, но она не захотела.

– Не люблю смотреть на солнце, – призналась она. – Пусть даже через толстое стекло и под защитoй. Предпочитаю находиться подальше.

Отказываться от такого подарка судьбы я не стал. Лично мне как раз нравится смотреть на облака, на солнце и на небо… И вообще я очень люблю летать на самолетах. Эдакое ощущение безвременья. Место, где можно позволить себе быть самим собой. Настоящим. Со всеми слабостями и недостатками. Время раздумий и обретения равновесия. Даже медитации не дают мне столько удовольствия и умиротворения, как полеты.

Я знаю, сейчас ведутся разработки стационарных порталов. Наверняка это положит конец авиации. Мне будет жаль. Зайти в арку и тотчас оказаться в другом месте – это убьет все удовольствие от путешествий, хотя, конечно, сэкономит время. Очень рационально и я буду этим пользоваться, но… может, в таком случае сам научусь пилотировать самолет.

Ожидаемо с нами летели сплошные блогеры. Катрин тут же нашла среди них знакомых и… выпала из реальности. Мне оставалось лишь иногда пожимать руку тем, кто желал познакомиться со «счастливчиком, которого выбрала обворожительная Катрин». Синдром Чернышова делал меня в глазах публики на редкость угрюмым и необщительным типом. На фестивале придется побороться за новый имидж, но пока пусть думают, что я именно такой.

Время вылета. Плавный отрыв от земли и… Чума зачем-то взяла меня за pуку.

– Что такое? – удивился я.

– А? Нет, ничего, - Катрин тут же отодвинулась, насколько позволяло ей сидение.

Ослабил блокировку.

Страх. Жуткий. Но не от нее. Боялся кто-то другой. Притом не один, а, минимум, двое. Пришлось тут же закрыться. Вот поэтому я стараюсь в общественных местах не снижать барьер блокировки. Даҗе немного. Всегда найдутся те, от кого так и хлещет эмоциями и далеко не всегда хорошими. В самолетах от аэрофобов нет спасения. Что ни рейс, так кто-то в панике. Ладно. Главное, не Катрин.

После взлета мадемуазель де Колиньи приободрилась, отстегнула ремень и затеяла милую беседу с соседом справа. Через полчаса меня это начало слегка раздражать.

Благодаря их разговору я узнал, что нам выпала огромная честь ехать с Юрием Дубининым – владельцем блога-миллионника, посвященного ресторанной критике. Узнав об этом, Кати пришла в восторг. Вдохновленный ее интересом блогер – «но лично вы, Катрин, можете называть меня Юрой» – устроил Чуме и всем окружающим экскурсию по ресторанам мира. Сначала это было интересно, но ещё где-то через час Дубинин решил, что я сижу рядом исключительно ради декорации, и взял Катрин за руку. Меня это в восторг не привело. Мягко говоря. Еще не хватало. Катрин – моя жена… пусть и фиктивная. Пришлось вмешаться.

– Все происходящее очень напоминает мне картину «Прием у князя Тадеуша», – заявил я, бесцеремонно обрывая увлеченный монолог Дубинина.

– Понятия не имею, о чем вы сейчас, – недовольно произнес блогер.

– Малоизвестное полотно кисти Крачека-младшего, - просветил его я. – На нем художник изобразил прием у князя. Представляете, куча придворных, просители и все такое. И в переднем ряду – сановник с искаженным от страха лицом. Обычно на него не обращают внимания, но на деле он – главный персонаж на картине. Дело в том, что после приема бедняге отрубили голову. Он догадывался о том, что дело плохо, но бежать уже не мог.

– И за что же ему отрубили голову? – спросила Катрин.

– Говорят, он пытался обольстить жену князя. А Тадеуш был очень мрачным типом. Почти никогда не улыбался. И шуток тоже нe понимал, – я со значением посмотрел на Дубинина, удовлетворенно отметив, как быстро он убрал руку. – Правда, по другим сведениям, вина сановника была в том, что он всего лишь слишком часто развлекал княгиню беседами. Но что вы хотите? Непростые времена. Смутные.

Катрин повернулась ко мне и, заставив наклониться, шепнула:

– Ты ревнуешь? Ммм?

– Просто, в отличие от тебя, не забываю о своей роли, – ответил я ей на ухо. – Вообще-то ты моя жена.

– Какой ты злюка, оказывается! – с усмешкой сообщила мне Катрин.

Да. Как меня только не называли, а вот злюкой быть еще не доводилось. Однако изображать слабовольного подкаблучника я не нанимался, даже если брак фиктивный.

Специально меня дразня, Чума закинула ногу на ногу, отчего и без того не слишком длинная юбка стала ещё более короткой. Дубинин изо всех сил пытался смотреть вперед, но все время скашивал глаза. Под конец я начал думать, что после полета у него разовьется косоглазие. Хотя согласен,там было чем любоваться. Мне тоже было непросто смотреть на ее лицо или хотя бы… в декольте.

Стоп, Чернышов, мы уже выяснили, что она тебе нравится, как женщина, но ревновать-то зачем? Или ты так сильно вжился в роль ее супруга?

Усилием воли отвернулся и принялся смотреть на проплывающие внизу облака.

Чушь собачья. Штамп в поддельном паспорте не может вызвать настоящих чувств. Просто я заигрался, примеряя на себя то, чего всеми силами избегал.

Οдиночество было для меня осознанной жертвой. Я хотел, что бы отец мною гордился. Χотел заниматься тем, к чему чувствую призвание. Но при этом мне всегда было кристально ясно, что служба в специальном отделе слишком опасна, что бы заводить сėмью. И я не хотел никого оставлять там, позади. И не хочу. Мне достаточно Плута. Поэтому вернусь, нужно будет найти какую-нибудь девушку. В меру легкомысленную, что бы не искала длительных отношений, но и в меру разумную, чтобы не раздражала. А мадемуазель де Колиньи отправится в Сибирск от греха подальше – шеф обещал, пусть переводит. И все быстро забудется.

– Ты что, обиделся? - на мою руку опустилась прохладная ладонь Катрин. За то время, что я смотрел в окно, Чума приняла менее провокационную позу и теперь выглядела виновато.