Бумеранг (СИ) - Ан Юли

Этому псу явно не повезло; тощий, с гнойными глазами он лежал на снегу и скулил, не смея даже поменять позу из-за слишком короткой бечёвки на шее.

Тамара тут же вспомнила, что у неё в авоське лежат сосиски. Она решительно подошла к собаке. А он, щуря глаза, начал трусливо поскуливать и отчаянно дёргать головой, пытаясь освободиться от удавки.

В этот момент дверь дома заскрипела, и в её проёме появился старик с клюкой в руках. Дед, не обращая внимания на Тамару, замахнулся и ударил собаку палкой.

Пёс взвизгнул и прижался к земле.

- Ах ты, язви тебя в душу! Покоя от тебя нет никакого! – старик опять замахнулся на него.

Тамара на этот раз не растерялась и вцепилась в палку старика, выпалив первое, что пришло ей на ум:

- Вы что делаете?! С ума сошли что ли?

- Он со стола обед мой сожрал! Зараза такая! Убить его мало! - дед выдернул из рук Томы свою клюку. - Ты ещё мне здесь орать будешь. Иди отсюда! – злобно заорал он на учительницу.

- Это вы мне?! – опешила Тамара Геннадьевна и, не ожидая от себя такой прыти, вдруг выкрикнула: - Фашист несчастный, мало того что собаку на такую верёвку посадил, он ещё её и палкой колошматит!

- Иди своей дорогой! Фашиста она нашла. Я, может быть, на свою пенсию не то, что собаку… Я себя прокормить не могу!

- Так отпустите её! Какого чёрта так изгаляться?! – не унималась раздосадованная Томочка.

- Я сказал, иди отсюда! Пока и тебя палкой не отходил! – у деда тряслись губы, и он в ярости стукнул палкой об пол.

- Да не нервничайте вы так. Ладно уже… несите нож, - примирительно произнесла Тамара Геннадьевна, понимая, что нахрапом здесь вопроса не решить.

- Зачем? – теперь опешил старик.

- Как зачем? Сокращать страдания будем.

Дед в недоумении заморгал глазами, приоткрыв иссохшийся рот.

Томочка не удержалась и улыбнулась старику.

- Несите, дедушка, несите - верёвку резать будем. Давайте, собаку отпустим - всё равно при таком содержании - он нежилец. А так…

Дед заковылял в свою развалюху и вынес большой кухонный нож.

- На! Когда закончишь - брось в форточку. А я пошёл в дом. Холодно.

Из сумки Тома достала сосиску, освободила её от полиэтилена и бросила чёрному псу. Он в ту же секунду её проглотил. Та же участь постигла и вторую порцию приманки. Теперь пёс во все глаза смотрел на Тамару и вилял хвостом в надежде получить ещё один кусочек «собачьей радости».

Теперь, когда с псом был налажен контакт, Тамара Геннадьевна решила погладить его, но кобель начал жалобно скулить и делать безуспешные попытки освободиться от засаленной верёвки, плотно прилегавшей к его шее.

Томочке пришлось выдавить из целлофановой обёртки ещё кусок сосиски и дать его уже с руки.

- Хороший мальчик, не бойся, – приговаривала она, поглаживая пса.

Тот начал лизать ей руку и заискивающе заглядывать Тамаре в глаза.

Вскоре верёвка была перерезана - пёс свободен!

- Иди дружок, на помойках ты всегда себе что-нибудь найдёшь.

Она бросила нож в форточку покорёженного домишки и продолжила свой путь.

Уже смеркалось.

«Ещё пару переулков и я дома», - размышляла Тамара, прибавив шаг.

А чёрный пёс, тем временем, не отставал от своей спасительницы.

Томочка, заметив его, остановилась.

- Эй, я тебя взять к себе не могу. Мне муж на днях подарил кутёнка сенбернара. Прости, но ты мне не нужен.

Пёс завилял хвостом, расценив её слова по-своему и тявкая, начал игриво прыгать из стороны в сторону.

Тамара Геннадьевна была уже недалеко от своего дома. Подойдя к калитке, она достала ключ и провернула его в замке и зашла во двор. Ей пришлось закрыть дверь перед радостной мордой собаки. В этот момент у неё в душе заявило о себе знакомое чувство жалости, но она тут же решительно отмахнулась от него и зашла в дом.

Пёс постоял какое-то время у калитки, потом немного покрутился и улёгся на снег.

Как только Тамара оказалась в коридор, и в ту же секунду к её ногам с визгом кинулся щенок.

- Подожди! Ты же меня так с ног снесёшь… - запричитала Томочка.

Она зажгла свет и только было начала снимать с себя верхнюю одежду, как на полу заметила большую лужу, которую оставил «мужний подарок».

- Ах ты..! Ты же уже большая девочка, терпеть нужно. - Тамара опять потянулась за верхней одеждой и распахнула дверь. - Гулять! – скомандовала она.

Щенок неуклюже спустился со ступенек и оказался во дворе дома.

- Сюда ходить надо, - вела она разъяснительную работу с озорным питомцем и тут же прокомментировала его действия, - вот теперь молодец, умница!

За калиткой послышался лай чёрного пса.

- Эй, дружок, это ты там околачиваешься? – крикнула ему Тамара Геннадьевна. - Вот тебя мне здесь только не хватало.

Щенок побежал к калитке. Принюхиваясь и царапая дверь, он заскулил, виляя хвостом.

- Что, поиграть захотелось? – Томочка, не долго раздумывая, шагнула к калитке и отворила дверь.

Приблудный пёс только и ждал этого момента. Распахнув пасть в счастливой «улыбке», он вихрем влетел во двор своей благодетельницы. Он был сыт и ему не терпелось порезвиться.

Собаки, обнюхав друг друга, уже в следующую минуту носились по заснеженному двору.

Калитку со скрипом захлопнуло ветром. Тамара поёжилась и подняла воротник пальто. Она наблюдала за игрой собак и невольно улыбалась.

В этот момент с улицы кто-то постучал.

- Том, ты дома? – послышался голос из-за калитки.

Чёрный пёс в ту же секунду бросился к двери и отчаянно залаял. Щенок, подражая взрослому псу, побежал за ним, потявкивая.

Это и определило судьбу чёрного пса.

- Молодец! Хороший охранник! – на ходу похвалила его Тамара. - Будешь – Дружком. А пока учи «малую».

Дружок быстро прижился в доме Тамары, а щенок сенбернара превратился в большую рыжую красавицу, Геру! Помимо них у Томы была ещё трёхцветная кошка и глуховатый от старости пекинес. Жили её питомцы дружно, у каждого была своя миска и отведённое место в доме.

Володя, как человек практичный, конечно, из всей этой живности признавал только Герку, а в остальных видел  прихлебателей и дармоедов. Зато его Томочка любила и жаловала всех. А в те дни, когда у неё было приподнятое настроение, то она громко отдавала им команды и дурачилась со своими питомцами.

Спрячется, бывало, за дверью и кричит своим псам:

- И-искать!

Собаки, заслышав знакомый призыв, со всех ног неслись на голос хозяйки и рыскали повсюду, пока не находили её. Тамара смеялась от души, теребя собак по загривкам. Дружок обычно в такие минуты вставал на задние лапы и, сощурив свои хитрющие глаза, клал свою морду Томе на грудь.

Она гладила его покорную голову и частенько при этом приговаривала:

- Хороший ты мой, ласковый, но трусливый… Дворняжка, она и есть дворняжка.

Бывали дни, когда у Тамары Геннадьевны, «без особых причин», портилось настроение. Чаще всего – это происходило, когда она мыла полы в доме. И на половой тряпке обычно всегда собиралось много кошачьих и собачьих волос, что сильно раздражало Томочку.

Так же у неё сильно портилось настроение, когда у Володи не было времени, чтобы принести пищу для собак. И тогда, его изнеженной Мусе, приходилось самой ходить на рынок. В те редкие дни она тащила тяжёлые сумки с обрезками и костями, понося в сердцах всю свою живность на чём свет стоит.

А когда она помогала мужу во дворе собирать собачьи экскременты и выносить их вёдрами, то Томочка вообще становилась мрачнее тучи.

Ещё Тома бурно возмущалась, когда в слякоть её любимые псины радостно кидались к ней навстречу, пачкая лапами её дорогое пальто.

Она так же сердилась и в тех случаях, когда в Дружке просыпались скрытые охотничьи инстинкты, и он начинал гонять по двору её кур.

Но самым сложным испытанием для Томы наступали тогда, когда её любимая кошка приносила потомство. В те дни она обычно сильно нервничала, срываясь на всех и на каждом, и всё от того, что топила в ведре новорождённых котят.