Волны экстаза - Луанна Уолден

Старушка стояла перед дверью одной из комнат, отчаянно колотя по ней руками и громко требуя отпереть. Увидев Дерека, она ничуть не испугалась, а напротив, бросилась к нему и стала умолять о помощи.

— Прошу вас, сэр. — Милли схватила молодого человека за рукав и потащила к двери. — Помогите!

Он бьет ее, мою девочку, он так ужасно бьет ее! — кричала плача старая служанка.

Ни слова не говоря, Дерек что есть силы рванул ручку двери на себя, но из этого ничего не получи лось. Тогда он попытался высадить дверь плечом.

Увы, и тут его ждала неудача. Благо, вскоре подоспел Натан. Как раз в эту минуту Меган застонала.

Это, казалось, удесятерило силы молодых людей: они разом навалились на дверь, запор не выдержал и сломался. Сцена, представшая их глазам, поражала до глубины души.

Девушка лежала с привязанными к кровати руками, ее разорванная в клочья ночная рубашка насквозь пропиталась кровью, а спина была сплошь покрыта багровыми вспухшими рубцами. Широко расставив ноги, Томас Бэнбридж в остервенении хлестал кнутом неподвижное тело; он даже бровью не повел, когда дверь распахнулась и на пороге появились люди.

В бешенстве Дерек бросился вперед и, вырвав окровавленный хлыст из рук Томаса, отшвырнул его в сторону. Он склонился над Меган, а Натан встал у двери, преградив Томасу дорогу.

Милли поспешила к своей госпоже, но Дерек остановил ее.

— Принеси все необходимое, чтобы обработать раны, — тихо сказал он, — я пока присмотрю за ней.

— Оставь ее в покое! — заревел Томас. — Эта шлюха получила по заслугам. Пусть теперь страдает, как я все эти годы!

Он сделал шаг к Меган, чтобы ударить еще, но Дерек схватил его за руку.

— Не смейте ее трогать! — с угрозой проговорил он.

Томас пьяно заржал.

— Трогать? Ха-ха! Да я и смотреть-то не хочу на эту дрянь! Я уже объявил, что лишаю ее наследства и прогоняю из дома. К утру этой твари здесь не будет, она навсегда должна забыть дорогу к своему отцу! — Он повернулся, чтобы уйти, но на пороге остановился и произнес:

— Я знаю, что ты скоро уезжаешь. Можешь забрать ее с собой. Можешь даже, наигравшись, бросить эту суку где-нибудь по дороге, мне все равно.

Отпихнув Натана, лорд Бэнбридж удалился, но не успел Дерек задуматься над его словами, как в комнату поспешно вошла Милли.

— Я все слышала, — плача произнесла она и, сунув Дереку поднос с лекарствами, опустилась на колени рядом со все еще не пришедшей в сознание девушкой. — О, моя девочка, моя бедная, бедная Мисси! Что с тобой теперь будет? — причитала старуха, по-детски сглатывая слезы.

Тихий стон сорвался с запекшихся губ Меган, веки ее задрожали, и она открыла глаза.

Наклонившись к Милли, Дерек осторожно тронул ее за плечо.

— Мне нужна твоя помощь.

Поспешно кивнув, Милли встала.

— Что нужно делать?

— Принеси мыло и теплой воды, надо промыть раны.

Дерек был почти рад, что Меган, не успев прийти в себя, снова впала в забытье. По собственному опыту он знал, какую боль она испытает, когда окончательно очнется. Осторожно снимая с нее лоскуты ночной рубашки, Чандлер с ужасом и гневом смотрел на ее изуродованную спину. Именно в этот момент Дерек принял решение и, подозвав Натана, тихим голосом отдал ему несколько приказаний, которые помощник бросился немедленно выполнять. Потом он опять повернулся к кровати, где Милли уже промывала ужасные раны девушки.

Старая нянька подняла на него полные слез глаза.

— Что вы собираетесь делать?

Взглянув на служанку, Дерек отошел к окну.

Скрестив руки, он молча смотрел в ночную темноту.

— Я возьму ее с собой, — коротко сказал он.

— Куда — в Америку? — испуганно спросила Милли.

— Да, в Америку. — Чандлер отошел от окна и снова взглянул на истерзанное тело девушки. — Не стоит приходить в такой ужас. Америка не очень-то и далеко, а отъезд Меган не означает, что вы больше никогда не увидитесь.

Милли закончила обрабатывать раны Меган и теперь подавленно стояла около кровати.

— Здесь Меган оставаться нельзя, это ясно; его сиятельство сделает ее жизнь невыносимой. Нет, я беспокоюсь не о том, куда вы повезете мою девочку, а о том, что вы собираетесь делать потом. Она порядочная девушка, капитан. Благовоспитанная, хорошо образованная, и я не хочу, чтобы она стала игрушкой в чьих-то руках.

— Я позабочусь о Меган, пока она не встретит человека, за которого захочет выйти замуж, или пока не достигнет достойного положения. В любом случае, уверяю вас, со мной она не пропадет. Если хочешь, я буду посылать с капитанами моих судов, идущих в Англию, известия о ней. Большего обещать не могу. — Взглянув на служанку, Дерек увидел, как просветлело ее лицо, и его взгляд смягчился. — Приготовь Меган к дороге. Я хочу покинуть этот дом как можно скорее.

Приподняв руку, Меган едва слышно застонала.

Она с трудом могла вспомнить, что с ней произошло.

Неужели это правда? Неужели отец так жестоко избил ее? И неужели Дерек действительно собирается уехать с ней в Америку? Кто бы мог предположить, что она, которая не хотела перейти в его обществе улицу, вынуждена будет пересечь с ним океан? Нет, надо положить конец всей этой бессмыслице. Но когда Меган попыталась заговорить, ее искусанные губы треснули, и она почувствовала во рту солоноватый привкус крови. Ошеломленная собственным бессилием, девушка закрыла глаза. Чьи-то сильные руки подняли ее и понесли вниз по лестнице. Через минуту она снова потеряла сознание.

Очнулась Меган уже в экипаже. Мерное покачивание на рессорах успокаивало, но внезапный толчок заставил ее вскрикнуть от боли. Почти сразу же она опять почувствовала, как Дерек обнял ее и нежно прижал к себе. Меган не могла поверить. Неужели это тот самый человек, который ненавидит ее и который, правда, непреднамеренно, разрушил всю ее жизнь? Убаюканная теплом его сильных и нежных рук, она почувствовала себя в безопасности и погрузилась в глубокий сон.

Глава 7

Меган плохо помнила первые дни пребывания в море. Но то немногое, что смутно сохранилось в памяти, вряд ли могло улучшить ей настроение, поскольку, помимо ран, ее беспокоила морская болезнь.

Корабль! Всякий раз, приходя в сознание, Меган с пугающей ясностью вспоминала ту ночь, которая в корне изменила всю ее жизнь. Она стонала не столько от боли, сколько от пережитого унижения и горечи обид. «В чем моя вина?» — спрашивала себя девушка и, не находя ответа, принималась беззвучно плакать.

Но стоило только слезе упасть на подушку, как чьи-то заботливые руки приподнимали ей голову и давали лекарство, одного глотка которого хватало, чтобы успокоить и растерзанное тело, и изнывающую душу.