"Фантастика 2023-195. Книги 1-17 (СИ) - Горелик Елена Валериевна

В отличие от Константина-Кощея Яга опасности для басурман не представляла. Колдовство ее было иного рода. А вот Костя мог сотворить много бед для степняков.

— Утро вечера мудренее, — решила девушка, собирая бумагу и карандаши. — Пойдем спать. Думать завтра будем. Враги нам известны, остальное терпит.

Костя улыбнулся. Потом составил грязную посуду в таз, помог Василисе убрать со стола. Домовой за ночь все перемоет, разберет. Девушка долила в блюдце молока, рядом положила пирожок с морковкой. Мыши тут же высунули носы из норки. Вздохнув, Вася и этим попрошайкам отломила кусок сдобы, на этот раз с мясом. Миг, и угощение исчезло в норке. Вася прожевала свою долю, подхватила сумку, в которой носила художества и пошла к лестнице. Костя несколько минут задумчиво смотрел вслед девушке, потом мотнул головой и тоже поспешил наверх. То, что его хотят извести — не новость. До отца же добрались, да и мать не пожалели, хотя у нее ни способностей, ни знаний не было. А сам он после этого не спешил семьей обзаводиться. Видимо, быть ему последним Кощеем.

Василиса положила вещи на столик, после чего посмотрела в окно. Город спал. Лишь кое-где в окнах горел свет. Почему-то захотелось выйти на улицу и послушать тишину. Девушка взяла куртку, которую не успела перепрятать в сундук, набросила поверх рубашки и тихо спустилась вниз. В комнате Кощея было тихо и темно. Из каморки Яги доносилось тихое похрапывание. Девушка тихонько прокралась по горнице, поймала недовольный взгляд кота, выскользнула в сени. Там нашла свои кроссовки, обулась и вышла на крыльцо.

Ночь плыла над городом. По небу ползли облака, деревья чуть шелестели на ветру. Не было слышно ни птиц, ни собак. В воздухе носились запахи дыма, свежести и еще чего-то неуловимого, знаменовавшего, что зима не за горами.

Вася спустилась по крыльцу и остановилась. На дворе, раскинув в стороны руки, стоял Костя. Девушка замерла, глядя на мужчину, омываемого лунным светом. Он вздрогнул, повернул голову, посмотрел на нее и улыбнулся. Потом протянул руку, словно приглашая присоединиться. Она нерешительно шагнула к нему, было неудобно, словно она подсмотрела что-то, не предназначенное посторонним. Но мужчина все так же улыбался и звал ее. И девушка решилась, быстро преодолела оставшееся расстояние и вложила свою руку в его.

— Тебя тоже позвала ночь?

— Похоже на то, — прошептала она.

— А знаешь, какая сегодня ночь? — Василиса покачала головой. — Ночь между осенним равноденствием и зимним солнцестоянием.

— Я тут уже так долго? — удивилась она.

— Долго, — Костя крепче прижал ее к себе, отчего пришлось запрокидывать голову, чтобы смотреть ему в глаза. — А иногда кажется, что так мало. Почему ты так на меня действуешь?

— Так, это как?

— Это когда в голове ни одной мысли, только твой образ светлый.

Мужчина наклонился и осторожно поцеловал девушку, словно пробуя ее губы на вкус. Не заметив сопротивления, углубил поцелуй. Василиса отвечала, обняв мужчину. Но вот его руки скользнули по ее телу, пробрались под куртку, стали передвигаться со спины на грудь. Василиса дернулась отстраняясь от мужчины.

— Если бабы давно не было, то у царя на дворе служанки есть, — дрожащим голосом произнесла она, — а то, что я не девушка, так то не значит, что с любым пойду.

И убежала в дом.

— Дурак, — произнес Костя, отмерев. Догонять Василису было поздно, скорее всего она уже закрылась в своей комнате. Мужчина подошел и несколько раз стукнулся лбом о столб крыльца. — Какой же я дурак. Забыл, поспешил… Что ж, придется опять сначала все начинать. Лишь бы не прогнала. Тогда точно последним в роду буду.

Вася вбежала в свою комнату, закрыла дверь за спиной, после чего медленно подкралась к окну. У крыльца стоял Костя и бился лбом о столб. Девушка быстро отпрянула назад, потом скинула куртку, обувь и упала на кровать. И вот что это было? Разумеется, на потолке ответа не было, и она повернулась на бок, посмотрела в окно. Нет, периодически у мужчины проскакивали в отношении нее и забота и ласка, но за прошедшее время не было даже намеков на то, что она может нравиться ему как женщина. Так что же произошло? Магия ночи или что-то большее. А может служанки приелись. Думать так не хотелось.

— Василиса, — стукнуло в дверь. Девушка не ответила, но Костя не уходил. — Васюша, не спишь? Прости меня, пожалуйста. Я, наверное, поторопился. Не умею я с вами. Не хотел тебя обидеть. Правда.

Вася приподнялась на локте. Вот и что делать? Сейчас встать, открыть, а утром думать, что Яге объяснять? Или не открывать? Так все равно она заметит натянутые отношения молодых.

Девушка поднялась, и осторожно подошла к двери. Отворила. Костя стоял и смотрел на нее виновато.

— Я не сержусь, — тихо прошептала девушка. — И я сама не умею с вами. И в своем-то мире не умела, а тут и подавно.

Мужчина несмело улыбнулся. Вася привстала на носочки, быстро чмокнула его в нос, и отступила обратно в свою комнату.

— Спокойной ночи, Костя.

Дверь тихо затворилась.

Кощей улыбнулся. Права была Яга, когда убеждала его не связываться с дочерьми купеческими да боярскими. А он еще переживал по молодости. Все уговаривал няньку заслать сватов то на один, то на другой двор. Ан, вот оно как оказалось. Главное теперь — не спугнуть девушку, собравшуюся свою жизнь посвятить людям. Разумеется, он не против, чтобы она лекарским делом занималась. Все равно хозяйство у них домовые да дворовые ведут. Да и не нужна ему жена для хозяйства. Ему такая нужна была, чтобы поговорить можно было не только о доме и детях. Василиса именно такая. Умная, старательная, вежливая. Колдовства не боится, на нечистую силу управу находит с легкость. Чего только стоили ее фразы в адрес чертенка, тот чуть не перекрестился на иконы, а такого отродясь не бывало, чтобы нечисть на иконы нервно коситься начала. Главное — убедить, что ему она нужна, такая, какая есть.

Яга прислушалась. Вроде как затихли. Ей уже надоело изображать спящую. Но вот хлопнула дверь кощеевой комнаты. Какое-то время еще слышались шаги, но потом их сменила тишина. Женщина улыбнулась. Вот и ладно. Она тихонько вышла из своей комнаты, достала карты с полки, перекрестилась на иконы и принялась выкладывать их замысловатым образом. Какое-то время хмурилась, глядя на расклад, потом махнула рукой.

— Что с них взять, с молодых, — обратилась к кому-то в углу горницы.

Мохнатая лапка потянулась за пирожком, потом мордочка наклонилась к блюдечку. Лишь когда подношение закончилось, существо вытерло мордочку.

— Вот коли проморгает твой воспитанник счастье свое, не останусь я в этом доме, так и знай — заявило оно. — Люба мне Василиса, к ней уйду, с вами не останусь.

— Разбаловала тебя девка, — не зло произнесла Яга.

— И что с того? — существо подбоченилось. — Я вам и убери, и посуду помой, и порядок обустрой, и за домом присмотри. А что в награду? Горбушка да глоток молока? А она пирожками подкармливает.

— Ты, Мефодий, говори, да не заговаривайся, — пробурчала бабка, — сколько лет тут живешь. Говоришь так, словно окромя тебя никто ничего не делает.

— А что с того, что делают? — парировал домовой. — За Василисой-то кто присмотрит?

— Некому, — вздохнула хозяйка. — Ты уж пригляди, девка она хорошая.

— А то я не знаю, — домовой махнул лапкой. — Иди уж, хозяйка, почивать. У меня дел еще много, некогда с тобой лясы точить.

Яга улыбнулась, собрала карты, сложила на полочку. Тихо прошептала молитву, перекрестилась на иконы и скрылась в своей каморке.

Царь Елизар Елисеевич, несмотря на позднее время, уже который час рассматривал то карту, то изучал последние донесения дозорных. Вновь неспокойно было на южных границах Московии. Но то привычные проблемы. Скоро снег дороги заметет, и степным лошадкам станет неуютно, уберутся басурмане обратно на просторы степные. Да и понять должны уже были, что упустили Кощея. Если не дошли еще слухи, то это дело времени.